Взяв с собой двух деловых чиновников, Грундмана и Лейна, я выехал на место. Имение графа Меллина было величественно. Этот потомок ливонских рыцарей, несколько веков назад осевших в здешних краях, окружил себя пышной роскошью и, глядя на замки своих далеких предков, любил свое имение и был привязан к нему, как к колыбели своей семьи. Его дом был сущим дворцом с чисто дворцовой обстановкой, огромным штатом служащих и гордо развевающимися гербами на флагштоке.
Мне и моим спутникам отвели целые апартаменты. Было еще утро, и нас встретил управляющий, что-то вроде мажордома. Нам тотчас же подали элегантно сервированный чай, совсем как английский ленч, и управляющий заявил, что аудиенцию мне граф назначил ровно в двенадцать часов.
Естественно, в полдень я был им любезно, но величественно принят. Он присел напротив меня, попросил приложить все усилия к раскрытию этой кражи и заявил, что выход графини состоится к завтраку. Это был поистине выход. Она подошла к столу в богато расшитом платье, в бриллиантах, окруженная несколькими приживалками, игравшими, очевидно, роль фрейлин. Завтрак протек в чопорно-натянутом тоне. Графиня, заговорив о краже, особенно жалела маленькую записную книжечку, служившую для записи ее кавалеров по танцам. На крышке этой книжечки, по ее словам, находится миниатюра удивительной работы, а под ней медальон величиной не более серебряного пятачка, стариннейшей и искуснейшей работы.
К завтраку был приглашен и местный начальник уезда, безуспешно до сих пор занимавшийся раскрытием кражи. Побеседовав с ним после завтрака, я пришел к заключению, что розыски велись крайне небрежно и поверхностно.
Прежде всего я принялся осматривать имение. Вещи оказались похищенными из несгораемого шкафа новейшей конструкции, находившегося в небольшой комнате, примыкавшей к кабинету графа. Помещение это было расположено в первом этаже дома, где располагались лишь парадные. В этот этаж вел парадный проезд, и были устроены двери со стеклянной террасы, выходившей в сад. В конце сада начиналось озеро с версту примерно шириной, а на противоположном конце его виднелся лес. Ключи от несгораемого шкафа хранились в письменном столе графа, о чем знал лишь встретивший нас управляющий. Порядок в доме был чисто немецкий. Граф лично перед сном осматривал все запоры, вследствие чего проникнуть ночью в дом без его ведома представлялось немыслимым. Между последним открыванием графом своего шкафа и непосредственно обнаружением кражи прошло трое суток — вот тот срок, в течение которого воры беспрепятственно могли распорядиться награбленным. Да нужно еще прибавить к этому неделю — время, бездарно истраченное начальником уезда. Столь длительная задержка позволила, конечно, ворам не только тщательно припрятать украденное, но и схоронить достаточно основательно все концы. Тщательный осмотр как дверных замков, так и самого несгораемого шкафа подтвердил, что все они отпирались ключами, так как отмычки даже при самом аккуратном их использовании оставляют следы в виде царапин. Я спросил графа, уверен ли он в своем управляющем? «Как в самом себе, — отвечал он. — Живет у меня двадцать лет, предан мне душой и телом. Да и с самого начала я поставил его в исключительно благоприятные материальные условия — подарил ему пятьдесят десятин земли. Его сыновья при моей поддержке получили все высшее образование. Так что что бы ни говорили, а благодарность людская не чистый звук, и ей, конечно, не может быть чужд и мой верный управляющий. Что касается прочих моих людей, то о них я мало осведомлен, так как всех работников набирает сам управляющий».
Кончив осмотр и получив отзыв от графа о его управляющем, я попал в тупик. Мои затруднения усугублялись еще и тем соображением, что все похищенное весило примерно десять пудов, следовательно, чтобы вынести такую тяжесть из дому, да еще и благополучно спрятать ценности подальше, требовалось участие нескольких людей и, пожалуй, даже лошади. Я отправил своих верных помощников, Грундмана и Лейена, побродить по окрестностям и разведать, не говорят ли в народе о чьем-нибудь внезапно возникшем богатстве. К вечеру оказалось, что никаких полезных слухов они не собрали. Выяснилось лишь, что к графине люди относятся хорошо, а графа критикуют как величайшего скупердяя. Тогда я обратился к графу с такой просьбой:
— Можете ли вы дать мне точный список всей прислуги, которая как находится сейчас в доме, так и той, что служила здесь за последние три года?
— О да, конечно, я человек аккуратный и веду на этот счет особую книгу. Если угодно, то я на полях отмечу, за что и даже когда был уволен тот или иной человек.
— Принесите же мне ее, пожалуйста.
С тем же требованием я обратился к начальнику уезда.
Вскоре управляющий предоставил мне списки, по которым выяснилось, что в доме в разное время проживало порядка сорока человек. Против некоторых имен значилось «Уволен за хищение сладкого», «Рассчитан за грубость», «Лишен курителя» и т. д.
Прочитав со своими агентами этот список, мы не нашли в нем имен, известных нам по уже совершенным преступлениям.
— Скажите, — спросил я управляющего, — был ли осмотр леса, что на противоположном берегу озера?
— Да, часто начальник уезда его осматривал.
Однако, не удовлетворившись ответом, я пошел туда на следующий же день и еще раз осмотрел все внимательно. Заручившись разрешением графа, я прихватил помощниками его людей и соединил их с чинами уездной полиции и своими верными помощниками.
Зашедшего начальника уезда я спросил:
— Хорошо ли вы осмотрели окрестности?
— Да мы… Признаться честно, мы их и вовсе не осматривали…
— Как не осматривали?! А что же тогда говорите, что осматривали?
— И сам не знаю, как так получилось. Видно, бес попутал…
Призвав управляющего, я выразил ему свое удивление. Он как-то замешкался и принялся уверять, что я не понял его, на самом деле осматривалось имение, а вот окрестности — нет.
— Хорошо, идите, а мне нужно с господином начальником уезда переговорить!
Управляющий неохотно вышел и, по моему подозрению, не отошел далеко от дверей. Я, выждав немного времени, неслышно прошел к дверям и быстро раскрыл их, чуть не зашибив управляющего.
Он принялся суетливо предлагать чаю, будто для этого только что вернулся и подошел к дверям.
— Благодарю вас, не нужно больше чая, оставьте нас вдвоем.
Управляющий нервно поклонился и тут уже ушел насовсем.
— Да, милостивый государь, я принес вам список всех служащих графа, — сказал мне начальник уезда. — Вот он, я взял его из местного отделения полиции!
Надо же, там оказывается было отделение полиции. А я даже и не подозревал о наличии рядом с имением графа этого славного учреждения. Сравнив список начальника уезда со списком управляющего, я нашел в нем Отто Витнеса, бывшего лакея графа, с год тому назад уволенного.
Поделившись со своими агентами этим удивительным открытием, я услышал от Грундмана:
— Отто Витнес? Да мне это имя хорошо известно. Он еще известен мне по Риге, где его преследовали за крупную кражу. И более того, я помню его тамошнюю кличку — Старая дева.
Я удивился: вот уж странная кличка. Но как бы там ни было, похоже, мы напали на след воров. Я приказал своим людям молчать до поры до времени, так как требовалось не только разыскать похитителей, но и найти похищенное. Ни к чему было устраивать лишний шум, так как было очевидно, что изворотливый вор, не записанный в графскую книгу управляющим, мог бы связаться со своими подельниками и дать деру из губернии, прихватив с собой часть награбленного, а другую часть хорошенько спрятав.
Я остановил свое особое внимание на небезызвестном нам уже озере, так как с его помощью, вероятнее всего, были увезены вещи. Его географическое положение говорило само за себя: крепким мужчинам не составило бы особого труда перенести на руках похищенное из дома к воде, ведь для этого нужно было пройти по саду каких-нибудь тридцать саженей. Тут же стояли привязанные лодки, и, нагрузив в одну из них похищенные ценности, воры должны были переплыть на тот берег и скрыться в лесу, где они, уже не торопясь, могли перегрузить поклажу в телегу, поджидавшую где-либо в гуще деревьев. Тут же, кстати, начиналась дорога, пересекающая весь лес и ведущая в соседнюю деревню.
Итак, на следующее утро я, при помощи Грундмана и Лейена, возглавил отряд из тридцати человек. Все мы направились в лес.
Лес занимал довольно значительную площадь, а потому на первый раз я ограничился дорогой и своего рода полосой отчуждения, то есть зарослями невысоких деревьев, произраставших с обеих сторон от дороги.
Через несколько часов под одним из ореховых кустов, недалеко от дороги, были найдены пустые ящики из-под серебра, а немногим дальше и несколько дюжин серебряных столовых ложек, перевязанных суровыми нитками. Но важнее всего то, что мой Грундман опознал местность, заявив, что в конце этой дороги находится мельница, принадлежащая брату Отто Витнеса, в которой он несколько лет тому назад бывал.
С найденными вещами мы вернулись домой, чем привели графа в полное восхищение. Последующие обыски леса, правда, ничего не дали.
Наше дальнейшее проживание в имении становилось излишним, и мы вернулись в Ригу.
Однако перед отбытием я зашел в ближайшее почтовое отделение, обслуживающее и имение графа, и спросил у почтмейстера:
— Знаком ли вам почерк управляющего?
— Как же, прекрасно!
— Так вот, будьте любезны пролюстрировать все письма, как им отправляемые, так и получаемые. Снимайте за мой счет с них копии, и если что-либо покажется вам важным, то высылайте в подлинном виде. В данном случае мы имеем дело с крупным преступлением, а посему я призываю вас сохранять абсолютную тайну всего того, что вы делаете.
Приехав в Ригу, я тотчас же принялся за поиски Витнеса. По справкам адресного стола, его в городе не оказалось. Я решил послать агента на мельницу его брата. Командировка эта представилась мне нелегкой, так как агенту предстояло осмотреть мельницу и познакомиться с ее обитателями, не возбуждая при этом подозрений. Между тем Витнесы были крайне недоверчивыми и осторожными людьми, хорошо знакомыми любому из здешних сыщиков по прошлому крупному делу.