Тем не менее «несбиваемый» Гелен, видимо, слишком высоко витал в облаках. В 1955-м Гелен поручает советскому агенту Фельфе руководить всей контрразведывательной деятельностью БНД против СССР на территории Западной Германии.
Это был вообще примечательный год. Впервые после войны в СССР с официальным визитом прибыл лидер ФРГ, канцлер Конрад Аденауэр. БНД активно участвовала в подготовке этой поездки. От Герхарда в Центр поступали очень ценные агентурные сведения. Он, в частности, сообщал, что канцлер в вопросах разрядки намерен проявлять максимальную осторожность, что основная его цель—он даже видит в этом свою историческую миссию—добиться от Советского Союза освобождения немецких военноплеїшьіх. Особое значение имела информация Герхарда о том, что Аденауэр крайне отрицательно относится к установлению дипотношений с СССР, поскольку-де в такой ситуации ФРГ пришлось бы отказаться от претензий на «единоличное представительство» немецкой нации. В результате Москва заранее знала, как правильно построить политический торг. Герхард сообщал даже о рекомендациях генерала Гелена Аденауэру по поводу «коварства русских». На прощание тот посоветовал канцлеру выпивать перед официальными приемами немного оливкового масла, потому что русские, мол, чтобы добиться большей сговорчивости партнеров, любят накачивать их алкоголем.
Доподлинно неизвестно, перепил ли канцлер оливкового масла или, наоборот, не допил, но дипломатические отношения между двумя государствами были установлены.
С помощью Фельфе нашей разведке удалось нанести БНД в буквальном смысле оглушительный удар. Совместно с ЦРУ служба Гелена провела операцию по установке подслушивающей техники в новом здании советского торгпредства в Кельне. Бесконечная гирлянда микрофонов — десятки! — была подключена к находящейся под штукатуркой электропроводке. Но после вселения советских сотрудников БНД в полном недоумении хлопала своими электронными ушами. Фельфе, руководитель операции, заблаговременно предупредил о ней советских друзей. В торгпредстве побывала группа технических специалистов нашей разведки и пропустила через весь этот «клоповник» (немцы называют «жучки» «клопами») электрозаряд такой силы, что все электронные насекомые сдохли.
— От работы с Фельфе я, поверьте, получал не просто удовлетворение—удовольствие,—рассказывает Виталий Викторович. — После каждой встречи лежит перед тобой кипа документов, которые нужно не просто перевести, но и полностью обезличить — так, чтобы ни одна душа на свете не догадалась, от какого источника они попали к нам. Скучная, в общем-то, работа, а душа ноет. Потому что на документах сплошь и рядом «совершенно секретно» или «космик»—это был уже натовский гриф сверхсекретности. Мы получали от Фельфе важнейшую информацию разного характера. Но одной из главных его заслуг было то, что все десять лет его сотрудничества с нами ни один наш разведчик не был арестован западногерманскими спецслужбами.
Именно благодаря своевременной информации Фельфе, ревностного сотрудника службы Гелена.
А вот строчки из совсекретного документа о первых результатах работы Фельфе-Герхарда на советскую разведку: «С помощью Герхарда выявлен ряд геленовских разведчиков и агентов. В целях обеспечения безопасности Герхарда арест выявленной агентуры не производился. В отдельных, вызванных оперативной необходимостью случаях осуществлялась перевербовка агентов Гелена с целью их использования в наших оперативных и дезинформационных акциях».
...Однажды для передачи подобной информации у Хайнца Фельфе не оказалось ни времени, ни возможности. Арест советского разведчика Павлова, работавшего под «крышей» торгпредства, был вопросом одного-двух дней. Он работал с подставой, и его намеревались взять с поличным на месте встречи. Фельфе получил указание усилить телефонный контроль за торгпредством и квартирой Павлова. Предупредить его звонком было равносильно провалу. Нужно было придумать неординарный ход. Фельфе вспомнил о техническом сотруднике торгпредства Маркове, которого знал в лицо и который уже значительное время ходил «чистым», без сопровождения «наружки». Маркова предстояло перехватить в безопасном месте по пути домой или на работу, предварительно перепроверив, что за обоими нет «хвоста». Когда их машины, поравнявшись, остановились на светофоре, Фельфе бросил в открытое окно автомобиля Маркова письмо...
— Такая импровизация могла бы печально закончиться для Фельфе. Л вы сами, Виталий Викторович, когда-нибудь были близки к провалу?
— Полный провал случился у меня однажды в Москве. Но вспоминаю я о нем всегда с улыбкой. Разведчики иногда тоже любят поиграть в разведчиков. Мы с приятелем часто встречались в одном из московских скверов. Один из нас ири этом обязательно произносил известный кинопароль: «У вас продается славянский шкаф?». Следовал соответствующий отзыв. Как-то раз сидевший рядом на скамейке гражданин просто подскочил при этих словах и прямиком к милиционеру. Тот подошел, козырнул. Пришлось предъявить удостоверение...
С Фельфе мы чаще всего встречались в восточном Берлине. Но я ездил на встречи с Хайнцем и прямо из Москвы. И необязательно в Германию. Однажды мы встретились в Австрии, в Зальцбурге. У дома-музея Моцарта должны были установить визуальный контакт. Это когда ты в течение 10 секунд должен «встретиться глазами» с человеком —в определенный час и в определенном месте. Дальше оба следуют на расстоянии до установленной точки. Так мы дошли до парковки, где Фельфе оставил машину. Поехали. В курортном местечке устроили в лесочке пикничок. Скатерть-самобранку сервировали не только термосом и легкой закуской, но и минифоном — прообразом компактного магнитофона. Вместо пленки — тонкая проволока. Одной катушки хватало на шесть часов работы. В каблуках у меня, кстати, были контейнеры для двух катушек на случай контроля при вылете из Вены. Даже диппаспорт, если вы не знали, не всегда спасает от личного и даже телесного досмотра.
Разговор предстоял долгий. Я раскрыл блокнот с вопросами, зафиксироваїпіьіми на бумаге тайнописью. Хорошо сидим, но вдруг видим, как по шоссе прямо к нам идет человек в военной форме, с оружием в руках. У нас обоих дыхание перехватило. Минифон спрятали, блокнот убрали, кофе в чашки разлили: мы, мол, тут туристы на привале. А это, оказалось, лесник. Егеря в Австрии носят форму, очень похожую на военную.
Лесник обменялся с Хайицем какими-то репликами и пошел дальше. Нас же как ветром сдуло. Вдруг этот лесник про двух странных типов в лесочке сообщит куда следует? Такая практика в Австрии довольно развита. Тут уж будешь рад-радешенек, если подумают: а, голубые... А если нет?
—Какими спецсредствами советская разведка снабдила Фельфе, чтобы облегчить его работу и снизить ее риск?
— Помимо банальной для нашей среда камеры «Минокс» мы снабдили его зажигалкой-фотоаппаратом. Бьиш у нас умельцы, которые такие вещи делали. Дал прикурить человеку — портрет готов. Или сам прикурил. Изображение получается достаточно четкое. Курение, конечно, вредит здоровью, но может быть полезно государству. Был портсигар, которым можно было переснимать текст, проводя им по листу бумаги. Фельфе мог принимать наши шифровки по радио.
— В ноябре 1961 года Хайнц Фельфе был арестован. Все ли ясно относительно причины его провала.
— Для меня убедительной версии провала нет. Но я все же склоняюсь к тому, что анализ утечки информации, срыв операций заставили руководство БНД искать источник. Думаю, сыграло роль и другое обстоятельство. Незадолго до ареста Фельфе на Запад через Берлин сбежал Сташинский — человек, который, в частности, ликвидировал в 1959 году лидера украинской эмиграции Степана Бендеру. Перед Фельфе была поставлена задача: выяснить, где он находится и что говорит. А тот оказался у американцев. Фельфе вынужден был пробиваться туда, куда по всем законам конспирации ему лезть не следовало. Возможно, эта его активность и привлекла к нему внимание.
— Было ли у вас предчувствие беды?
— Были выводы, сделанные на основе анализа поступившей информации. Они заставили меня поставить вопрос о необходимости консервации Фельфе. Ему бы следовало затаиться на год-два.
Я доложил начальнику отдела, он—начальнику разведки. Тот сказал: «В ближайшее время приедет руководитель берлинского представительства. Мы этот вопрос обсудим». Обсудили. Шеф представительства в Берлине отреагировал так: «Мы в курсе. Я считаю, нужно продолжать работу». Продолжение было недолгим...
— Готовилась ли советская разведка оказать Фельфе помощь при организации побега?
— Нет. Но она выполнила свой долг. Мы ведь говорили Хайнцу: «Если, не дай Бог, будешь арестован, ты должен твердо знать — мы тебя не бросим в беде». И слово сдержали. Хотя пришлось ему, конечно, несладко. Ему же дали срок на всю катушку, 15 лет. Это высшая мера наказания в ФРГ, где нет ни смертной казни, ни пожизненного заключения.
Попытки обмена предпринимались СССР и ГДР с 1962 года. В 1964-м уже и правительство ФРГ не возражало против него. Но каждый раз, когда испрашивалось мнение руководства БНД, Гелен говорил: «Нет».
— Вы больше не виделись с Фельфе?
— Однажды. И совершенно случайно. В одной из берлинских парикмахерских. Бросились друг другу в объятия. Поговорили. А потом расстались. Ну, у нас, видите ли, нормы жизни таковы: если у тебя уже другой участок работы, то настоящее общение на основе прежних профессиональных контактов исключается.
— И вы даже по рюмашке не подняли?
— Нет, — ответил Виталий Викторович, как бы извиняясь. ..
Сегодня Хайнца Фельфе называют не просто разведчиком. Он — ас советской разведки. Таковым Фельфе, ушедший от нас 8 мая 2008 года, был признан при жизни.
АРИСТОКРАТ СОВЕТСКОЙ РАЗВЕДКИ
Закат своей жизни легсидарный Ким Филби назвал «золотым». А каким был он сам в те времена? Об этом автору впервые рассказал человек, который знал Филби в Москве лучше остальных
Отец Кима Филби умер в Бейруте со словами: «Все недоело!» Пожалуй, на Западе найдется немало людей, которые пожелали бы сыну такой же трагической разочарованности в прожитой жизни. Да еще какого-нибудь страшного финала. Но он, оторванный на склоне лет от родной Англии и поселившийся на московской улице Горького советский разведчик, считал закат своей жизни «золотым». Каким же тогда благородным блеском просиял ее расцвет?