С 9 часов утра 1 июля 1908 года главный командир Черноморского флота и портов Черного моря адмирал Вирен в сопровождении исполняющего должность начальника штаба Черноморского флота капитана 1-го ранга Мязговского, капитана 1-го ранга Данилевского и своего адъютанта лейтенанта Сохачевского посетил линейный корабль «Двенадцать Апостолов». На старом броненосце, постепенно превращающемся в плавказарму, он осмотрел помещения, предназначенные для офицеров и нижних чинов подводного плавания. За два дня до этого с плавучего дока Севастопольского порта спустили на воду три подводные лодки. Командующий флотом ознакомился с образцами нового оружия и в тот же день назначил офицерский состав для плавания на подводных лодках: «Карп», командиром — лейтенант Андреев, помощниками командира — лейтенант Вилькен. 3-й из корпуса инженер-механиков флота штабс-капитан Крутиков; «Карась» — соответственно — лейтенант Бабицин, лейтенант Феншоу и корпуса инженер-механиков флота подпоручик Брод; «Камбала» — лейтенант граф Келлер, лейтенант Аквилонов и мичман Тучков. Вместе с лодками «Судак» и «Лосось», транспортом «Пендераклия» новые корабли составили Отряд подводного плавания Черного моря.
Именно на «Камбале» и ее «систершипах» черноморские подводники постигали азы своего дела, именно эти, еще далеко не совершенные утлые субмарины совершали первые погружения в черноморские глубины. Именно на них отрабатывались первые тактические приемы атак надводных кораблей и уклонения от преследования.
В 1909 году в командование «Камбалой» временно вступил лейтенант Михаил Аквилонов, временно заменивший штатного командира подводной лодки лейтенанта графа П. Ф. Келлера, который находился в двухмесячном отпуске по болезни.
Из биографии лейтенанта Аквилонова. Аквилонов Михаил Михайлович родился 6 марта 1881 года в Симферополе в семье инспектора гимназий. Дворянин по происхождению. Окончил Морской корпус в 1902 году. Вахтенный начальник броненосца береговой обороны «Генерал-адмирал Апраксин» (1902 г.), портового судна «Лейтенант Овцын» (1902 г.), крейсера «Богатырь» (1902–1904 гг.). Обучался в Институте восточных языков (1903–1904 гг.), которого не закончил в связи с началом войны. Командир десантной роты Сибирского флотского экипажа (1904 г.). Флагманский ревизор штаба командующего 1-й эскадрой Тихого океана (1904 г.). Флагманский офицер штаба начальника отряда крейсеров Владивостокского порта (1904–1905 гг.). Вахтенный начальник, позднее ревизор крейсера «Богатырь» (1905–1907 гг.). Слушатель Отряда подводного плавания (1907–1908 гг.). Переведен в Черноморский флот — приказом за 1908 год. Помощник командира подводной лодки «Камбала» (1908 гг.), временно исполнял обязанности командира (24.3.1909 г. — 29.5.1909 г.).
Вахтенным офицером «Камбалы» состоял мичман Дмитрий Тучков, внук героя 1812 года генерала Тучкова, И Аквилонов, и Тучков в 1908 году вместе окончили полный курс либавского учебного Отряда подводного плавания. Опыт у обоих был одинаков. Поэтому командиром лейтенанта Аквилонова назначили только в силу его старшинства в звании.
Подводные лодки еще только-только делали свои первые шаги. Все было впервые: первые выходы в море, и первые погружения, и первые выходы в атаку. Тактика подплава писалась, что называется, с чистого листа, а потому пионеры отечественного подводного флота осваивали новые приемы войны на море.
По господствующей в те годы военно-морской доктрине, подводные лодки рассматривались как средство пассивной позиционной обороны своего побережья. Они уподоблялись выставляемым на путях противника подводным минным банкам с единственным преимуществом — возможностью менять свою позицию. В морской войне им ставились не самостоятельные задачи, а совместно с крейсером-разведчиком На надводный корабль возлагались обязанности отгонять миноносцы и наводить на подводные лодки крупные корабли противника.
Исходя из таких взглядов на использование подводных лодок, проводилась отработка командиров и экипажей по правильному маневрированию в заданном районе и проведению торпедных атак. Единых правил и положений по использованию оружия и управлению кораблем не было. Поэтому командиры действовали по своему усмотрению. Удачной атакой считалась та, в результате которой торпеды попадали в борт корабля-цели. Русские лодки имели в то время на вооружении самодвижущиеся мины Шварцкопфа В/50 образца 1906 года диаметром 450 мм. Для учебных стрельб на торпеды устанавливались специально изготавливаемые мнущиеся зарядные отделения.
Учебные торпедные атаки на Черном море обычно проводились в районе устья реки Бельбек. В качестве мишени чаще других выбирался крейсер «Память Меркурия» учебного минного отряда. Бывало, мины при ударе о бронированный корпус корабля теряли герметичность и тонули, как, например, это случилось 20 мая 1909 года при стрельбе с подводной лодкой «Карп». Их списывали за счет казны, несмотря на то что мина стоила больших денег — более 4500 царских рублей. Списывали, даже если в результате расследования устанавливали ошибку слушателя учебного Отряда подводного плавания, который самостоятельно готовил торпеду к стрельбе. Его оправдывали как ученика. Такое доверие к освоению новой техники воодушевляло офицеров к более совершенному владению оружием. Свои идеи подводники сами проверяли на практике.
Заведующий отрядом подводного плавания Черного моря, недавно произведенный в капитаны 2-го ранга, Белкин-2-й. Так же на борту лодки находился капитан 2-го ранга Н. М. Белкин (сын участника Синопского сражения и обороны Севастополя контр-адмирала М. Ф. Белкина), он предложил провести перископную атаку корабля в ночное время. Среди офицеров подплава нашлись скептики, сомневающиеся в возможности проведения ночной атаки. Сомнению подвергалась слабая оптика перископов, на которую возлагалась основная роль при маневрировании лодки в подводном положении. Проверка идеи на практике была включена в недельное расписание отряда в ночь с пятницы на субботу. В это время действующий отряд судов Черноморского флота в составе линкоров «Пантелеймон», «Ростислав», «Три Святителя» и крейсера «Память Меркурия» под флагом командующего флотом вице-адмирала Бострема возвращался после маневров в базу.
Вечером 29 мая подводная лодка «Камбала» по распоряжению капитана 2-го ранга Николая Белкина вышла в море для учебной атаки отряда действующего флота. В 21 час 30 минут она отошла от борта линкора «Двенадцать Апостолов». Не слишком доверяя помощникам столь серьезное дело, как учебную ночную атаку, Белкин сам вышел в море на «Камбале», фактически приняв командование ею. Лейтенант Аквилонов на время выхода подводной лодки исполнял должность старшего офицера.
На этот раз Белкин, решил атаковать эскадру надводных кораблей условного противника в темное время суток да еще на ходу. На Балканах вновь пахло большой войной, и Черноморский флот в любой момент мог начать боевые действия. Обстановка диктовала скорейшее освоение всех методов и форм боевой деятельности подводного флота. Сам Белкин также вышел в море. Во-первых, ему надо было проанализировать результаты ночной атаки, чтобы сделать надлежащие выводы на будущее, а кроме этого, он не считал недавно назначенного на «Камбалу» лейтенанта Аквилонова опытным командиром
— Курс на выход из Северной бухты! — распорядился Белкин, повернувшись к лейтенанту Аквилонову. — На траверзе Стрелецкой бухты стопорим моторы и ждем возвращающуюся эскадру!
Почему выбор Белкина пал именно на «Камбалу»? Ответ на этот вопрос весьма прост. Согласно общефлотского плана, именно ей предстояло в ночь с 29 на 30 мая дежурить у входа в Южную бухту. Дело в том, что единого взгляда на использование подводных лодок еще не было и начальство использовало их, как обычные миноносцы. Предстоящее дежурство было достаточно формальным, а потому Белкин решил, что коль команда «Камбалы» все равно будет в полном составе на борту, то ей, лучше всего и производить намеченную ночную атаку.
Согласно расчетам Белкина, атака неприятельских кораблей в темное время суток давала известные преимущества подводной лодке. Дело в том, что с высоких бортов крупных кораблей было весьма затруднительно обнаружить низкосидящий и затемненный корпус субмарины, а та, в свою очередь, имела возможность хорошо наблюдать за противником по ходовым огням. Кроме этого, отпадала необходимость в погружении, а это увеличивало возможность для маневра и скорости при отрыве от неприятеля. Вне всяких сомнений, атака неприятельской эскадры в ночное время в надводном положении методом засады была блестящей тактической новинкой, которую в обязательном порядке следовало проверить практически.
Лодка заняла позицию по траверзу западного берега бухты Стрелецкой, в трех-четырех кабельтовых к северу от Инкерманского створа. Наступила темная, безлунная ночь. В условиях плохой видимости и усилившегося волнения Николай Белкин согласился с Аквилоновым проводить атаку не из подводного, а из полупогруженного положения лодки. Для безопасности маневрирования лейтенант Аквилонов поднялся на мостик. По плану учения эскадра входила в базу без огней, в то время как лодка включила ходовые огни. На флагманском линейном корабле «Пантелеймон» по погодным условиям посчитали атаку нереальной и, когда заметили слева по носу мерцающий огонь, приняли его за рыбака.
Около 23 часов вечера с находившейся на внешнем рейде Севастополя «Камбалы» были обнаружены огни возвращавшейся в море эскадры Черноморского флота. Пройдя по створу Инкерманских маяков до Стрелецкой бухты, лодка легла вправо от створа, в расстоянии 3–4 кабельтовых от него, и стала ждать появления отряда, застопорив машины и давая по временам ход для удержания своего места. Незадолго до появления кораблей эскадры Белкин отдал команду задраить рубочный люк. После этого в балластные цистерны была принята вода. Или, как тогда говорили, «был заполнен наружный балласт», и лодка полупогрузилась, заняв положение среднее между боевым и подводным. Впоследствии такое положение подводной лодки назовут позиционным. Находясь в позиционном положении, лодка имеет известные преимущества. Во-первых, ее корпус и рубка почти не видны над поверхностью воды, а во-вторых, она полностью готова к срочному погружению.