– Дмитрий Фёдорович, уже спрашивал, кто мог прислать вашему брату записку с вензелем: «М», перечёркнутая «I» десятичной. Вынужден спросить повторно: у кого такие инициалы?
До сих пор уверенно державшийся юноша сгорбился, будто на плечи ему взвалили мешок камней, оглянулся и прикусил губу.
– Никого. Ничего не знаю. Нет таких, – быстро пробормотал он.
– Почему не вспоминаете инициалы господина Срезовского?
Митя медлил, явно подбирая слова:
– Он тут ни при чём.
– К чему именно председатель Общества не имеет отношения? К смерти Ивана?
– Неверно выразился. Да, это его инициалы, но он имеет дела только с отцом.
– А к смерти Симки?
– Это абсурд.
– Симка получила туза червей с «М», перечёркнутой «I» десятичной.
– Я… ничего… не знаю, – разделяя слова, проговорил Митя и добавил: – Ничего.
Ванзаров показал найденный ключ:
– Хранится в вашем доме или в конторе?
Тщательно присмотревшись, умный юноша покачал головой:
– Ключ не наш. Отец замки и ключи в порядке держит. Это какой-то ржавый.
– Найден в кармане Симки. Значит, ваш.
– Нет, господин Ванзаров, категорически не наш. Ключи от магазинов, дачи, склада отец держит в сейфе.
– А запасной от Юсупова сада?
– Зачем нам держать дома? Хранится в конторе Общества. Вы бы его видели: ключ старинный, кованый, времён постройки дворца и сада. Над ним трясутся, потеряется – другой не сделать.
– У Симки есть связка ключей?
– Конечно. От входных дверей, кладовой, ледника. Как положено. Кольцо с ключами она на кухонном столе оставила, – сказал Митя и вдруг сморщился, будто сжевал лимон. – Откуда такая вонь? Это… это от… неё такой запах?
Аромат знаком. Кто хоть раз нюхнул, не забудет никогда. Находка «снегурочки» сбила с толку: Ванзаров забыл, что назначил Лебедеву встречу. Непростительная оплошность. Большая Садовая улица узнала аромат никарагуанских сигарилий.
Подоспевшему Бранду было дано поручение оцепить островок городовыми и дожидаться, когда Ванзаров вернётся с криминалистом. На уговоры и угрозы Срезовского не поддаваться, держаться стойко, не забывать, кто тут власть.
Бранд обещал исполнить приказ любой ценой. Он ещё пытался доложить, что садовник Егорыч ничего не знает и ничего не видел и ключ у него в сохранности. Ванзаров обещал выслушать после.
Швейцар взялся открывать перед ним ворота, он попросил придержать створку, присмотрелся к замку: замочная скважина куда больше ключа Симки. В восемнадцатом веке замки делали массивными, как для крепости.
На той стороне улицы тучи никарагуанского дыма сгущались. Надо было спасать невинных обывателей.
39
Прохожие оборачивались и прикрывали носы ладошками. Лошади фыркали и бросались в сторону. Городовой, отдав честь, отправился как можно дальше. На улице случились обычные последствия появления великого криминалиста. К общему облегчению, сигарилья скончалась и была затоптана каблуком в снег. А новая не думала появиться. Ветерок подчистил ужасный запах. Ванзаров подоспел вовремя.
– Друг мой, понимаю, почему не можете найти себе жену! – игриво заявил Лебедев, картинно упирая руку в бок, будто символ укоризны.
– Прошу прощения, Аполлон Григорьевич, новые обстоятельства.
– Обстоятельства! Ни одна барышня не потерпит, когда кавалер опаздывает на свидание. Я не барышня, но заморозили старика Лебедева окончательно. Вечно опаздываете, вечно не вовремя, всегда вас ждать приходится.
Дипломат Борис Георгиевич Ванзаров привык называть гнусную ложь «небольшим преувеличением». Его младший брат не терпел ложь ни в каком виде. Если сам ею не пользовался. Только для дела, конечно. Сейчас было не место и не время выяснять, насколько преувеличил великий криминалист. Заметим, что Ванзаров не умел опаздывать. На сердечные свидания – точно. Хотя бы потому, что их не бывало.
– Изволите кататься, пока другие несут бремя службы? – не унимался Лебедев.
– В Юсуповом саду найдено тело прислуги Куртица, – ответил Ванзаров. – Сделал осмотр. Надеюсь, не откажете взглянуть.
Шуточки сдуло с остатком дыма. Аполлон Григорьевич обрёл профессиональную серьёзность:
– Как нашли?
– Случайно. Из-под снега показался конёк с ботинком, – ответил Ванзаров. Вот ведь человеческая благодарность: собачка Кузя два дня лаяла, а слава досталась сомнительному субъекту, который переводит мистеру Джерому.
– Неглубоко закопали?
– Женщину завалили глыбами снега от снежного городка. Лежит с вечера пятницы.
– Каков молодец, уже определил время смерти. – Лебедев не терпел, когда кто-то влезал на его территорию. Даже близкому другу не позволено.
– Из дома Куртица она ушла в пятницу вечером. Больше не появилась.
– А, вот как. Причины смерти, конечно, обнаружили?
Это была ловушка. Ванзаров давно научился избегать невидимых силков, которыми кишит полицейская служба. Тех, что расставлял великий друг, – особенно.
– Без вас невозможно, Аполлон Григорьевич, – увернулся он. – Внешних следов нет. На лице корка льда.
Лесть была принята благосклонно. Криминалист примирительно хмыкнул.
– Ладно, взглянем, что вы там припасли. Кто нашёл?
– Английский юморист, мистер Джером.
– Шутите?
– Нашёл переводчик писателя. В участок загремели все трое.
– Кто третий?
– Переводчица мистера Джерома, некая Жаринцова.
– Что ж, англичанину полезно. Кто в участке не бывал, тот Россию не видал, – сказал Лебедев с довольной ухмылкой. – Ведите к вашей снегурочке, коллекционер мертвецов.
– Сначала в номер гостиницы, – ответил Ванзаров. – В саду Бранд оцепление городовых выставил.
– Как прикажете, господин чиновник сыска. – Криминалист переложил саквояж в правую руку.
– Что удалось установить по сигарам и склянке?
– Кое-что, – ответил Лебедев и вскинул приветственно руку. – Сначала в номера, друг мой, с вами в номера!
Проходившая дама бросила осуждающий взгляд: ну и нравы! До чего докатились: ни стыда, ни совести. Посреди бела дня вот так на улице заявлять. Совсем нравы испортились. Куда смотрит полиция? Куда смотрит закон?
Выскочив из-за конторки, приветливо улыбаясь и отдавая поклоны, господин Андреев мысленно пожелал визитёрам провалиться как можно глубже. Мало что господин из сыскной, так с ним незнакомец с жёлтым саквояжем, вид которого внушал опасения. Их Андреев чуял нутром жулика.
– Рад приветствовать, господа, – проговорил он, кланяясь.
– Кто заходил в номер? – спросили вместо приветствия.
– Что вы, господин Ванзаров, никто не смел приблизиться. Лично проследил.
– Так это вы Андреев? – Вопрос незнакомого господина прозвучал так, что ноги хозяина гостиницы стали ватными.
– К вашим услугам. Не имею чести знать-с…
– Мне ваши услуги ни к чему. Устроили из гостиницы дом терпимости.
Трудно сказать, чего было больше в утверждении великого криминалиста: осуждения или любопытства. Не будем вникать, не до того сейчас…
Поднявшись по лестнице, Ванзаров открыл номер 3 ключом и распахнул дверь.
– Прошу, Аполлон Григорьевич, – маленький ритуал вежливости был необходим. – Пепельница на туалетном столике.
Когда Лебедев заходил, показалось, что мощная фигура не поместится в дверной проём. Во всяком случае, так показалось Андрееву. Мы-то уже привыкли.
Спина криминалиста заслонила зеркало трюмо и всё, что под ним находилось. Ничего более не происходило. Из саквояжа не появилась горелка с решёткой накаливания и реактив, который нужен, чтобы прочесть текст на сгоревшей бумаге. Лебедев просто стоял. Затягивать вежливость было глупо. Ванзаров подошёл:
– Ну и где ваш пепел?
На туалетном столике был порядок, как по списку: маленькое круглое зеркальце, коробочка для пудры, флакон для духов, рамка для фотографии и две вазочки для цветов. По-прежнему без цветочков. Зима всё-таки. Пепельница на своём месте. Пустая и чистая.
– Андреев!
Мощь ванзаровского призыва была столь сильна, что бровь Лебедева уважительно приподнялась. А хозяин гостиницы влетел в номер под звуки колотящегося сердца.
– Господин Андреев, – повторил Ванзаров сдержанно, отчего названному Андрееву захотелось сбежать без оглядки. – Пристав Коялович закрывает глаза на ваши делишки с бланкетками. Однако он пальцем не пошевелит, когда вы будете преданы суду по уголовному обвинению. Можете не сомневаться.
– З-з-за ч-что? – пробормотал Андреев. На него напало заикание. Чем ранее не страдал.
– Нарушив распоряжение полиции, вы открыли номер и похитили улику. Тем самым помешали розыску по убийству. Это серьёзное преступление. Будете отвечать по закону. Одевайтесь, отправляйтесь в сыскную полицию, далее в Литовский замок [44].
– Г-г-господин Ванзаров, – Андреев принялся истово креститься, чуть руку не вывихнул, – клянусь… Клянусь спасением души, что ни я, ни кто из прислуги в номер не заходили… Клянусь вам, господин Ванзаров… Всем настрого приказал… Да кто посмеет ослушаться… Клянусь вам.
Разыграть такой страх нельзя. Если бы Андреев получил за услугу, сейчас бы сообразил, что пятьдесят или сто рублей, на которые покусился, не стоят свободы и потери гостиницы. Пройдоха считать умеет.
– Да и кому в голову взбредёт зайти… На этаже одна горничная… Она девка робкая, тихая, не посмеет ослушаться… Клянусь вам… Вот вам крест! – Андреев не переставал обмахиваться. Сильно испугался.
– Зовите горничную.
Андреева как сквозняком сдуло.
– Хорошо, что вы не мой начальник, – сказал Аполлон Григорьевич. – Дракон какой-то, а не чиновник сыска. У меня чуть сердце не выпрыгнуло.
Хозяин гостиницы втолкнул в номер женщину в сером платье с белым передником и коронкой в волосах. Она стиснула ручки на переднике и пугливо прятала глаза. Мгновенный портрет не нужен: та самая горничная, что уронила поднос в номере Гостомысловых. Около тридцати пяти, на левом мизинце стальное колечко.