Пристав положил ручку, опустил голову, на щеках его играли желваки.
– Это вступление к истории, – продолжил Ванзаров. – История начинается семнадцать лет назад, когда вам было четыре года. Мадам Куртиц совершила самоубийство, узнав, чем занимаются в детском убежище её муж и деверь. После чего Фёдор Павлович, вероятно, испытывая чувство вины, усыновляет вашего брата Кирилла, даёт ему новое имя и свою фамилию, а также удочеряет одну из своих кровных дочерей. Другая погибла. Вы оказались не нужны: трёх сыновей ему было достаточно. Вероятно, он поддерживал вас, дал образование, наконец, пристроил на каток. Не возражал, чтобы вы тренировались для забегов на скорость, порода и здесь показала себя. Ничего не напутал?
Иволгин молчал и улыбался.
– Благодарю за согласие, – сказал Ванзаров. – Год назад вы получили щелчок по самолюбию: упали в забеге, который должны были выиграть, и сломали нос. Конечно, вы знали, что тотошник – обман. Но надеялись, что Иван примет вас в расчёт. Оказалось, что деньги для него важнее. Господин Паратов потерял на вас две тысячи, для него пустяк. Но посчитал себя оскорблённым, пожелал взять реванш. Для чего предложил вам свои финансы. Дальше надо было придумать беспроигрышный план. И вы придумали. Вернее, вам подсказали. К этому ещё вернёмся.
– В чём же план? – спросил Иволгин так, будто речь шла о милой шалости.
– Уничтожить семью Куртица. Всё забрать себе. По праву обделённого ребёнка. Забрать так, чтобы сила Куртица обернулась против него: разорить при помощи тотошника. Но не только. Надо было устроить так, чтобы сыновья Куртица стали вашими соучастниками. Чтобы заодно разделаться с ними. У вас имелась помощница: Симка, ваша мать. Она готова была на всё для своего сыночка. У вас была другая помощница: Настасья Фёдоровна. Она мечтала выйти за вас. Двух помощников мало. Нужно, чтобы другие выполняли ваши поручения, не зная, что делают. И тут возникла идея «Братства льда». Идея блестящая: тайное общество, которое исполнит любое желание. Только перед этим надо выполнить три поручения. Был придуман ритуал приёма в рыцари: ночью на льду, со свечой, завязанными глазами, угрозой смерти, если раскрыть тайну, уколом льдинкой в щёку, сжиганием посланий Братства, голос, искажённый рупором Общества спасения на водах. Красиво, не так ли, Сергей Николаевич?
Бранд молчал. Иволгин был безмятежен. Ванзаров продолжил:
– Как создать то, чего нет? Пустить слух. Сказать одному, другому, а те скажут своим друзьям. И вот уже о «Братстве льда» все знают, все хотят попасть. Счастливчики, получившие приглашение в Братство и прошедшие церемонию, готовы выполнять любой приказ. Повезло немногим: Ивану, Алексею и Дмитрию Куртицам, Татьяне Опёнкиной и Адель Дефанс. Узкий круг своих. Серафиму не надо принимать в Братство, она и так на всё была готова ради вас: совала записки вашим братьям, Опёнкиной и Дефанс. Настасья Фёдоровна помогала из любви и расчёта. Какая цель этого карнавала? Сорвать куш.
– История красивая, но выдуманная, – сказал Иволгин. – Меня пора отпускать.
– История не закончена, – ответил Ванзаров. – Как сорвать куш? На забеге должен выиграть конькобежец, на которого сделана максимальная ставка. Но как подговорить участников? Опасно и ненадёжно. Возникла другая блестящая идея: сделать из Котова чёрную лошадку, джокера. Его не надо было принимать в «Братство льда», он и так готов на всё ради Адель Дефанс. Котов начал втайне тренироваться по ночам, бегая по улицам в охотничьих лыжах и тяжёлом плаще. А на состязаниях по фигурному катанию и забегах на скорость нарочно занимая последнее место.
– Я по следам понял, что он на лыжах ездит, – вставил Бранд.
– А Котов не знал, что он разменная пешка. Настоящий козырь готовился втайне: была сделана ставка на огромное самолюбие, которому не давали развернуться. Алексей Куртиц был конькобежцем на скорость, а отец заставлял заниматься фигурным катанием. И вот Алексей становится рыцарем Братства. Ему поручено сбежать в Москву и там тренироваться на катке, чтобы тайно вернуться и принять участие в главном забеге. На новичка будет самая высокая ставка. Кто-то должен согласиться на большую сумму. Иван точно откажется. Значит, его должен заменить честный и прямодушный Митя. Это сложно, но возможно…
Иволгин зевнул, осматривая участок:
– Это всё?
– Начинается самое интересное, – ответил Ванзаров. – Дать Ивану приказ от Братства уехать в Москву – бесполезно. Отец не отпустит его с тотошника. Значит, Фёдор Павлович сам должен отвезти Ивана. Как это сделать? Посылать записки с угрозами ему и сыну, требовать невозможную сумму. Такой грубый шантаж. После череды уличных происшествий Фёдор Павлович держался. Но когда в него полетели шутихи, испугался и сдался: отвозит Ивана в Москву, приказывает остаться. Записки подбрасывала Симка. Она, конечно, верна хозяину, но не забыла зло, что он совершил. На тотошнике Ивана заменяет Протасов, который приносит убытки. Всё готово, чтобы началось главное…
Ванзаров замолчал. В приёмном отделении было тихо. В углу тикал маятник. Что-то шуршало в углах, наверно, домовой ворочался. С улицы доносились приглушённые звуки. Иволгин переложил ногу на ногу.
– Какие милые выдумки, – сказал он.
– Милое впереди, – ответил Ванзаров. – Фёдор Павлович должен умереть. Причём публично. С большой пользой для «Братства льда». В чём расчёт? Расчёт на его привычку окунать сигару в ванильный сахар и кататься с ней по льду. Для этого надо было насыпать в его табакерку синеродистый калий вместо сахара. Что было сделано. Что случится дальше? Куртиц погибает на льду, быстрое расследование показывает, что его отравил сын Иван, который вернулся внезапно. Картозин подтвердит: Иван заказал у него яд. И Протасов подтвердит. Главное: в ящике Ивана будет найдена бонбоньерка с порошком, который принесла Симка. Это, кстати, первая ошибка: вы поставили бонбоньерку так близко к дверце, чтобы её сразу увидели. Если бы это сделал Иван, засунул бы в самую глубину.
– Ошибка, – усмехнулся Иволгин. – Только не моя. Я тут ни при чём.
– Должно было получиться. Случайность поломала план: Иван совершил трагическую оплошность. Сергей Николаевич, помните ваше удивление, что Иван не взял вещей и ключи от московского дома?
– Так точно, – ответил Бранд.
– Он не собирался возвращаться. Он был уверен, что отец умрёт, а ему достанется всё. Только купил утром фальшивые сигары, чтобы потешить самолюбие. В телефонном разговоре вы, Иволгин, пояснили, где их взять, и сказали, что его мечта будет исполнена: отец умрёт в субботу. Надо срочно приехать и заказать синеродистый калий. Поэтому Иван захватил из Москвы только банку ванильного сахара. Из той же кондитерской, что отец. Иван примчался на радостях, заказал яд у Картозина и Протасова, а потом повторил манеру отца с сигарой и сахаром на льду. Вместо сахара был яд для Куртица. Кстати, действие яда на сигаре вы опробовали на бродяге в начала января. Опыт был удачным. Но вместо Фёдора Павловича умер Иван. Потому что очень хотел покрасоваться перед барышней из Москвы. Что теперь делать?
Бранд прочистил горло:
– Прошу прощения, господин Ванзаров. Я не записывал.
– Ничего, поручик, это пока история, показания впереди, – ответил чиновник сыска, чем вызвал усмешку Иволгина.
– Нельзя ли закончить, мне жарко, – сказал он.
– Конец близок, господин Иволгин. Вы поняли, что смерть Ивана к лучшему. Что должно было случиться после смерти Куртица? Ивана арестовывают. Из-за трагедии состязания отменять никто не будет, тотошник действует. Алёша в Москве, Митя по праву последнего сына и наследника дела прогоняет Протасова, занимает место, о котором мечтал: возглавить тотошник. Он справится, у него математические способности. Но Куртиц жив, тотошник держит Протасов: трусливый жулик. Может испугаться большой ставки, принимать его в братство бесполезно. Что делать?
– Вам видней, господин Ванзаров, – добродушно ответил Иволгин.
– А вам помогла логика событий: Фёдор Павлович устал от убытков, назначает честного Митю. Остаётся последнее: убрать с забега Картозина. Ему в ячейку подкладывается портмоне с записной книжкой, а от имени Братства даётся приказ вытерпеть «испытание» без возражений. Иных соперников у Алёши нет: сильнейший конькобежец Крюков на состязаниях в Москве, остальные участники устали после двух дней забегов. Котов не мог победить, потому что был ранен и держался на силе воли. Да и без раны Алёша моложе и сильнее его. Всё готово для грандиозной сенсации. Господин Паратов приехал и ставит на неизвестного бегуна десять тысяч, Митя принимает ставку, Алёша выигрывает, Митя отдаёт чек на триста тысяч. Паратов получает в банке мешок денег, не зная, что обречён. Он любит кофе, это известно, вы подсыпаете яд в его чашку. Паратов умирает мгновенно. Остаётся задушить Адель Дефанс, которую он держал пленницей по вашей просьбе. А потом уйти с драгоценностями, шубой и деньгами.
– Вы повторяетесь, это скучно, – сказал Иволгин. – Отпустите наконец.
– Не могу, – ответил Ванзаров.
– Ну почему же? Неужели хоть один суд примет ваши выдумки?
– Вот вам факты, господин Иволгин. Симка пришла ночью на каток к сыну. Вы подарили ей коньки, о которых она мечтала. Напоили горячим клюквенным сбитнем, который она любила. В нём было намешано сильное снотворное. Использовать синеродистый калий не решились: брать его из бонбоньерки нельзя. Симка уснула счастливой, вы влили ей в горло остаток сбитня. Пока она не захлебнулась. Тело закидали снежными блоками от замка. Только забыли, что она должна была оставить утром карту в номере Ивана. Ошибку пришлось исправить вторым тузом червей – Адель Дефанс. Симка должна была умереть накануне, потому что она сразу бы поняла, кто убил Куртица. Ботинки, которые Симка сняла, чтобы надеть коньки, выбросили. Если бы не случайность, её тело нашли бы к весне. Вы убили свою мать, чтобы она не выдала вас. Рисковать было нельзя. Вы убили Татьяну Опёнкину, когда она прибежала вечером на каток и обвинила в афере на забеге. Пришлось действовать грубо: оглушили и задушили верёвкой, оставив на островке. Теперь что касается меня…