— Вы спятили? — разозлился арабиец.
Он крутанулся на пятках, разворачиваясь спиной ко мне.
— Ни в коем разе. Именно во столько я оцениваю информацию. Или Ларсен запросил у вас больше?
Ахмараджи снова повернулся лицом ко мне.
— Какой Ларсен? Что вы несете?
— Ларсен-то? — хмыкнул я. — Разве вы о нем не слышали? Коп-отставник, ныне покойный.
— Это переходит все границы, — разозлился Ахмараджи. — При чем тут какой-то мертвый коп? По-моему, вы злоупотребили моим доверием. Я напрасно потратил на вас уйму времени. Жаль, Рик, очень жаль.
— Повторяю, моя информация стоит пятьдесят кусков. В противном случае я иду в полицию и выкладываю им все.
— Что?! — вскричал Ахмараджи. — Что вы собираетесь говорить в полиции?! Не говорите загадками! Я вас не понимаю.
— Сдается мне, что нас пытаются шантажировать, — зло произнес дотоле не проявлявшийся Джафар. — Позвольте, я разберусь с этим нахалом.
— Еще успеешь, — заверил Ахмараджи. — Сначала пусть выговорится. Мне бы не хотелось прибегать к чересчур радикальным мерам раньше времени.
— Ваш прихвостень не ошибся. Я действительно намерен шантажировать вас.
— Чем? — без особых эмоций поинтересовался Ахмараджи.
Вид у него был такой, словно он делает мне одолжение.
— Информацией. Речь идет о Визире. Женщина, которую обвиняют в его убийстве, не виновата. Я знаю истинного убийцу.
— Да? И кто же он? — Ахмараджи демонстративно зевнул.
— Сейчас расскажу. Его убили вы, неуважаемый второй секретарь посольства. Не знаю, чем помешал вам бедный Визирь. Наверное, кому-то страшно не хотелось, чтобы он стал султаном. Вы получили заказ, остальное — дело техники.
— Ерунда! — усмехнулся Ахмараджи. — Ваше психическое состояние вызывает у меня тревогу. Не понимаю, почему я вообще слушаю эти бредни?
— Потому, что это правда.
— Это слова. — Он бросил на меня тяжелый взгляд.
— У меня есть доказательства. Помните, я говорил вам про Ларсена?
— Повторяю: я понятия не имею, кто такой этот Ларсен. Я совершенно не понимаю, с какой стати вы его сюда приплетаете.
И все же он не ушел, а я продолжил:
— В тот день Ларсен был в доме Визиря. Он следил за Жасмин Корнблат — это ее обвинили потом в убийстве. Но она не убивала. Это сделали вы, господин Ахмараджи. Ларсен стал случайным свидетелем.
— Боже мой, какую чушь мне приходится слышать! — всплеснул руками арабиец. — Вы сами недавно сказали, что Ларсен мертв. А мертвецы, как вам известно, народ неразговорчивый.
— У Ларсена был при себе фотоаппарат, делающий мгновенные снимки. Он заснял вас на месте преступления. А потом стал шантажировать.
Ахмараджи хмыкнул.
— Что, вспомнили, как довели его до самоубийства? — сказал я. — Очень смешно, право слово! Думали, что это устранило угрозу? В ваши расчеты вкралась ошибка.
— Что вы несете! — воскликнул Ахмараджи.
— Правду и только правду. Я был последним, кто видел Ларсена живым. Думаю, вы читали газеты, там много писалось об этом. Перед смертью он успел все рассказать мне и сообщил, где находятся снимки. Теперь они здесь. — Я выразительно похлопал по внутреннему карману пиджака, в котором у меня действительно лежало несколько снимков — все, что осталось от богатой коллекции Десяти Дюймов. — Не знаю, сколько Ларсен запросил с вас. Лично мне нужно пятьдесят кусков. Это не такая уж большая сумма. Особенно если знать, что это поможет вам избежать электрического стула.
Второй секретарь посольства переглянулся с Джафаром. Тот вдруг выпрямился во весь рост. С его лица вдруг исчезла маска тупого быка-телохранителя. Теперь я видел в нем хищника — умного и жестокого.
Меня поразили эти изменения. Кажется, и с моими расчетами что-то не так.
Джафар процедил сквозь зубы:
— Он блефует. Нет у него никаких снимков. Да их и не было.
— А если не блефует? Прости, сагиб, я не успел произвести у него обыск, — повинился Ахмараджи.
Сагиб?! Второй секретарь назвал своего шофера и телохранителя господином! Кажется, я неправильно расставил акценты, когда думал о действиях этой парочки.
— Убей его! — тускло произнес Керим.
Он покрутил головой по сторонам. Парк по-прежнему пустовал.
— Все равно свидетелей нет. Когда его хватятся, мы будем уже далеко.
Я угрожающе выставил саквояж вперед.
— Только попробуй!
— Что, стукнешь меня своей сумочкой? — ехидно спросил Ахмараджи. — Взял бы тогда что-то поувесистей.
— Вы — идиоты! Это не просто саквояж. В него вмонтирован микрофон с передатчиком. Наш разговор слушает и записывает полиция. — Я засмеялся. — Не ожидал, что вы клюнете и попадетесь в такую простую ловушку!
Джафар побледнел.
— Задержи его, раб! — крикнул он Ахмараджи и рысью бросился к выходу из парка.
— Стой! — заорал я и кинулся за беглецом, однако Ахмараджи помешал мне, сбив с ног ловкой подсечкой.
Я кувыркнулся и улетел в кучу прелой травы.
— У меня нет оружия, но я убью тебя голыми руками, — пообещал арабиец.
Я оторвал голову от земли. Спина Джафара почти исчезла из виду.
— Тебе ни за что не догнать сагиба! — прошипел Ахмараджи.
— Его не выпустят из страны. Через час, максимум два — все порты, вокзалы и аэропорты будут перекрыты. На него объявят охоту и в итоге найдут. Не сегодня, так завтра… Вы не представляете себя всю мощь полицейской машины.
Арабиец хохотнул:
— Рик, ты круглый дурак! Это ты не знаешь, с кем связался.
— Знаю, — сказал я, поднимаясь. — Это ифрит. Сверхъестественное существо, джинн из сказок.
Кровь застучала в висках маленькими молоточками. Меня пошатнуло.
Я до хруста в пальцах сжал кулаки.
— И я догоню его, а потом убью!
— Не догонишь, — сплюнул Ахмараджи. — Я оторву тебе голову. Без башки далеко не убежишь.
Похоже, его учили восточным единоборствам. Он плавно перетек в боевую стойку и ударил ногой. У него была отличная растяжка, арабиец точно угодил бы ступней мне в височную долю, но я успел присесть, пусть это отдалось страшной болью в голове. Никогда бы не подумал, что резкие движения могут причинять столько муки.
Все же бокс — великая вещь. Мозг будто отключается, ты действуешь на одних рефлексах, выработанных годами тренировок. Кто-то скажет, что это выглядит не так эффектно, как восточное рукомашество. Ну и что? Зато эффективно.
Меня учили использовать любые промашки противников. Тренер вколачивал в меня эту мудрость, как в боксерскую грушу.
Корпус Ахмараджи открылся. И это стало его фатальной ошибкой. Я не мог упустить такую возможность. Мой кулак пошел снизу вверх, словно поршень двигателя, угодив под ребра арабийцу. Что-то хрустнуло, и это прозвучало торжественным маршем для меня и похоронным для Ахмараджи. Все, больше он не боец. Я сломал ему ребро, а то и два. Лучше бы два, конечно. Жаль, что мне эта сволочь требовалась живой, иначе…
— Рик!
Запыхавшийся Лэмси поспел к шапочному разбору. Вместе с ним был еще один из «электриков». Я отправил к ним пинком скрючившегося арабийца. Конец ботинка угодил прямо в копчик Ахмараджи. Тот завыл, как волк на луну.
— Пакуйте его! Он ваш, — сказал я.
И бросился к своему автомобилю. Кто знает, может, еще не все потеряно и я успею догнать Джафара.
Глава 31
Ифрита подвело плохое знание города. Вместо того чтобы гнать на окраины, где в это время был только встречный поток, он порулил прямиком к центру, а там уже началось настоящее столпотворение.
Представительский седан посольства Арабии застрял в гигантской пробке. Моя машина оказалась через три тачки после его. Вокруг гремела настоящая какофония из автомобильных сигналов, криков раздраженных водителей и шума моторов. Но для меня это была сладчайшая из музык. Теперь у меня появился шанс.
Полиция осталась где-то позади, я обогнал их в двух кварталах отсюда. Вряд ли они быстро доберутся. С таким темпом разрастания пробки наверняка полицейские застрянут в паре светофоров до меня.
Придется действовать одному.
Я выскочил из машины, кинулся к посольскому седану, однако Джафар опередил мои намерения. Он ужом выскользнул на улицу и выставил, словно щит, водительскую дверцу своего автомобиля. Я с разбегу налетел на нее и треснулся лбом. Стекло пошло трещинами и осыпалось.
В глазах у меня помутнело, в голове взорвались бомбочки. Много бомбочек… Чтобы не свалиться без сознания, я опустился на корточки, сев спиной к автомобилю, и обхватил виски ладонями.
— Мистер, вам плохо? — На мое плечо легла сухая ручонка пожилой леди в красном деловом костюмчике и темно-розовой шляпке с пером.
— Нет. Все нормально. Спасибо за беспокойство, — не очень уверенно объявил я. Каждый звук отнимал у меня массу сил.
Она поцокала языком:
— Вы здорово ударились, мистер! Как только голова не раскололась!
— Бывает. Ничего страшного, я привык. Теперь мне гораздо лучше.
Я распрямился, покрутил башкой по сторонам. Меня ждал неприятный сюрприз. Арабийца не было видно. Успел удрать, пока я приходил в себя. Вопрос — куда?
Старушка по-прежнему смотрела на меня с участием.
— Мэм, этот иностранец, за которым я гнался… Вы не видели, куда он помчался?
— Видела, — радостно закивала женщина. — Этот цветной удрал туда, за угол.
Она махнула рукой направо. Не очень вежливо, но я не собирался учить пожилую леди хорошим манерам.
— Пожалуйста, догоните его и дайте ему прикурить. Эти твари должны знать, как нужно вести себя с белыми людьми. Мой прадед цветным спуску не давал, порол на ферме нещадно.
— Хорошо, мэм. Спасибо за помощь!
— Удачи, сынок! Сними с него скальп и повесь на стену.
Я перебежал дорогу под протестующий рев автомобильных клаксонов. На меня осуждающе глядели лица озлобленных водителей, под колеса чьих машин я чуть было не угодил.
Меня чуть не сбили. Хорошо, что машина ехала с низкой скоростью, я перекатился через капот и оказался на тротуаре.