Однако отношение к ним не всегда отличалось жестокостью, а рабское состояние не считалось извечным. Если невольник проявлял храбрость, сообразительность и умение угодить хозяину, он мог получить свободу и стать полноправным членом общества. Кроме этого, существовало правило, что дети рабыни и свободного мужчины рождались свободными.
До появления русских алеуты управлялись вождями-тоэнами, которые возглавляли родовую группу. Эта почетная должность передавалась по наследству и в редких родах была выборной. Тоэн налаживал торговые связи, занимался судебными делами и контролем за угодьями рода – лежбищами зверей. Знатных людей хоронили вместе с рабами в пещерах, в которых у входа ставили раскрашенный столб, или подвешивали тела покойных в корзинах между двумя столбами. Когда же на острова пришла Российско-Американская компания, междоусобные войны прекратились и рабство у алеутов было уничтожено.
Тем не менее у этого народа еще долго считались вполне нормальными союзы между двоюродными братьями и сестрами, многомужество и многоженство, а также привлекательный для случайных гостей обычай, когда радушный супруг предлагал им на ночь свою супругу.
Коренные жители на краю земли
Этот огромный полуостров в Тихом океане, омываемый Беринговым и Охотским морями, с незапамятных времен был заселен людьми. Однако о его коренных обитателях на материке известно крайне мало. Между тем первые жители острова, получившие название «камчадалы» (до XVIII в. – ительмены), имеют оригинальную историю и самобытную культуру.
Камчатка – уникальный край. Летом она поражает сплошным зеленым ковром растительности и могучей красотой горных вершин, словно потонувших в лазури ослепительно сияющего неба. Зимой же она предстает во всем своем суровом величии, когда пурга и мороз превращают ее в белое царство холода. До сих пор на ее большей части сохраняется царство животных. Черно-бурые лисицы, соболя, медведи, волки, олени, песцы и зайцы встречаются здесь намного чаще, чем люди.
Жестокая колонизация
В отечественной историографии приобретение новых земель на востоке нередко преподносится как бескорыстное и благородное событие, осчастливившее примитивных аборигенов. И нельзя утверждать, что это неправда. Но это лишь часть правды, однобоко характеризующая это неоднозначное явление. Освоение Сибири и Дальнего Востока ни в коем случае нельзя сравнивать с освоением Дикого Запада или Южной Америки, сопровождавшимся поголовным истреблением местного населения. Но и здесь были свои проблемы и сложности. Следует признать, что камчадалы впервые столкнулись с далеко не лучшими представителями русского народа.
Первого русского занесло на Камчатскую землю бурей. Им оказался торговый человек Федор Алексеев. Увидев странного незнакомца и его товарищей, простодушные камчадалы приняли их за духов, управляющих громом и молнией. Однако, когда один из русских приказчиков на глазах аборигенов жестоко зарезал своего товарища, они убедились в их земном происхождении. Разочарование было настолько сильным, что камчадалы решили исправить свою ошибку и быстро перебили незваных пришельцев.
В связи с этим инцидентом первым покорителем Камчатки считается казак Атласов, прославившийся здесь своими грабежами и убийствами. Вдали от Москвы казаки и государевы приказчики не сдерживали себя какими-либо законами: травили камчадалов на охотах, сжигали их живьем и топили в реках. Каждый казачий отряд считал Камчатку своей вотчиной, поэтому они нередко воевали друг с другом. Не лучше вели себя и присылаемые правительством ревизоры. Свою деятельность они начинали с грабежа и своих, и чужих.
В результате жестокие колонизаторы закономерно получили свирепое и аналогичное по жестокости сопротивление аборигенов. Эта битва не на жизнь, а на смерть продолжалась до конца ХVIII в., когда центральная власть все же решила, наконец, положить предел кровавой вакханалии между местным населением и пришельцами. Когда камчадалам втолковали их обязанности перед новой властью, они сразу же согласились уплачивать дань России соболями, бобрами, выдрами, лисицами и другими мехами.
Аборигены глазами европейцев
Видимо, непростые отношения с местным населением наложили свой отпечаток на их восприятие русскими переселенцами. Описание камчадалов даже в научной историографии не содержит романтических характеристик. Скорее наоборот. Вот, например, что писал о них писатель и путешественник В.И. Немирович-Данченко в 1877 г.: «Камчадалы – далеко не привлекательны. Представьте себе неуклюжего, малорослого, смуглого и скуластого дикаря с подозрительно бегающими глазами, цепкими и тонкими руками… К этому же необходимо прибавить, что они почти никогда не моются и обладают каким-то особенным, только им одним свойственным, запахом перегнившей рыбы. Женщины их особенно противны. Тут нечистоплотность достигает своего апогея. Это просто ходячие зверинцы – и понятен ужас одного американца, которому пришлось провести несколько дней между этими изящными представительницами прекрасного пола». Несмотря на сарказм инородца, местные дамы, как и большинство женщин, украшали себя белилами и румянами. Правда, заменяли их порошком из гнилого дерева и морских трав.
Распределение обязанностей между мужчинами и женщинами было строго регламентировано. Мужчины занимались, главным образом, охотой, рыболовством и боем морских зверей. Зимой они охотились за соболем и лисицей, плели сети для рыбы, делали санки и запасы продовольствия. Весной начинался морской промысел и ловля бобров, а летом и осенью – рыбалка, охота на птиц, сбор кореньев, ягод и мухоморов. Женщины занимались воспитанием детей, готовили еду и шили одежду.
Пища камчадалов состояла в основном из юколы, которую до сих пор готовят из различных лососевых рыб, сухой рыбьей икры, мяса и жира, тюленя и моржа. Мясо ели с разными кореньями и травами, а ягоды дополняли их незатейливый рацион. Особое место занимал настой из мухомора, который аборигены пили во время праздников и пиров. Нередко они высушивали этот гриб и глотали его целиком. В этом случае почти сразу же наступало опьянение. Русские казаки, попробовавшие это снадобье, рассказывали, что видели галлюцинации, в которых мухомор приказывал им удавиться или зарезаться. И лишь вмешательство трезвых товарищей не позволяло «экспериментаторам» выполнить это «приказание».
Домашняя утварь камчадала проста и состоит из нескольких чаш, корыт, берестяных коробов, саней и лодок. Последние бывают двух видов: для плавания по морю и рекам. Пищу себе и собакам аборигены готовили в одной посуде, из которой затем ели вместе с животными. И нисколько этого не скрывали, так как собака всегда считалась лучшим другом камчадала!
Поедаемые собаками
Жизнь камчадала невозможно представить без собак. В первую очередь они незаменимы на охоте и при путешествиях, когда тянут нарты. Для этого четверку собак запрягают цугом – две впереди и две сзади. Управлять нартами неудобно, и путешествия на них по безлюдным просторам просто опасны, так как собаки не останавливаются, и упавший из саней ездок остается в одиночестве. Если это происходит зимой, во время сильных бурь, то шансов выжить практически нет.
В обычаях и традициях камчадалов много странного. Например, убийство, самоубийство или супружеская неверность не только не осуждаются, но и считаются нормой. Разводы у них совершаются легко, и еще сравнительно недавно мужчина мог иметь несколько жен. При этом девственность невесты не приветствовалась, и аборигены совершенно не ревновали своих благоверных. Однако относились к ним с определенной опаской, так как в каждой женщине видели колдунью.
Спасти утопающего считалось большим грехом, потому что в таком случае спасителю грозила аналогичная участь. Грешно было также пить горячую воду или мыться в ней, восходить на огнедышащие горы, драться над кислой рыбой. Можно ли было драться над свежей или сушеной рыбой, осталось неизвестным. Не менее удивительны и другие поверья. Если камчадал решил завести детей, он ел пауков. Путешественники отмечали, что местные женщины рожают очень легко и уже через час после родов как ни в чем не бывало возвращаются в юрту. Детей любят и кормят их грудью до трех-четырех лет. В то же время детоубийство – самое обыкновенное дело.
Так, еще в ХVIII в. выдающийся исследователь Камчатки С.П. Крашенинников писал, что камчадалки без всякого сожаления давят или выбрасывают собакам своих живых, только что родившихся детей. Причины этого кроются в различных суевериях. Дурным знаком, например, считалось рождение двойни, и один из новорожденных должен был умереть. В свою очередь, дети презирают родителей за старость и слабость, осыпают их ругательствами и даже бьют. Если юноша захочет жениться, он не только не будет советоваться с ними, но даже сообщать им об этом.
Несмотря на то что камчадалы не отличались крепким здоровьем и часто болели, смертность у них была не особенно велика. Европейцы были поражены, когда узнали, что камчадалы не хоронили своих умерших, а просто кидали их на съедение собакам. Они твердо верили, что съеденный собаками родственник будет на том свете ездить на самых лучших псах. Поэтому по умершим не особенно сокрушались, а мертвых младенцев просто клали в дупла деревьев без всяких обрядов.
Еще первые русские исследователи подчеркивали, что камчадалы способны к прочной оседлости, быстро осваивают русский язык, а молодежь «отличается способностями, быстротой и живостью понимания». Жизнь подтвердила эти наблюдения. Сегодня их потомки смешались с русским населением и представляют собой отдельную народность числом чуть более двух тысяч человек с общими чертами культуры и русским языком общения.
Крошечный этнос из тайги
По переписи 1897 г. их насчитывалось всего лишь 1841 человек. Через полтора века данный этнос увеличился почти на 10 % и в 1989 г. достиг 2011 человек. Теоретически весь этот народ можно разместить в одной московской многоэтажке, но он проживает на огромной территории в Хабаровском и Приморском краях. Речь идет об удэгейцах – небольшом народе охотников и рыболовов, относящемся к тунгусо-маньчжурской языковой группе.