После замены охраны Владимир собирался провести следственный эксперимент.
На окна госпиталя были наложены защитные заклятия. Во время своего дежурства Владимир проверил их и убедился в надежности.
Поэтому Иннокентий сторожил возле палаты.
– Спит, – доложил он, когда Владимир и Феофан оказались рядом, – полчаса назад медсестра ставила капельницу, всё в соответствии с описанной в медкарте схемой лечения. Вот назначения, – Иннокентий протянул бумажные листы. – Перед этим к нему приходили гости.
– Кто? – спросил Владимир. Запах навестивших жертву людей он уже встречал в номере у хозяина.
– Друзья. Юная госпожа, чародейка. Через час пришел юноша-колдун, однокурсник. Разговоры я запомнил и готов пересказать.
– Хорошо, но не здесь. Феофан, займи пост. Учти, ты не только охраняешь, но и внимательно слушаешь и запоминаешь. Если произойдет хоть что-то, не укладывающееся в назначенное лечение, препятствуй и немедленно оповести меня, – Владимир отдал медкарту, – а нарушителя задержи.
– Я, по-твоему, новичок? – криво усмехнулся Феофан. – А то я не знаю…
Он осекся. Владимир приблизился к нему, посмотрел в упор, но не стал бить, как должен был бы ударить главный див непослушного новичка: до крови, выбивая зубы или выпуская кишки. А отвесил оплеуху. Такими оплеухами когда-то потчевал нерадивых писарей Канцелярии его хозяин, Афанасий Васильевич, да и любому диву они были знакомы не понаслышке и доставались весьма нередко. Для дива такая оплеуха почти нечувствительна. Поэтому полагалась она за небольшие провинности и скорее показывала недовольство хозяина и напоминала о его власти.
Феофан даже рот приоткрыл от изумления: Владимир обошелся с ним не как див – дивы так не бьют, а как колдун: не наказал, а недвусмысленно показал разницу в положении. Мгновение бунтовщик ошарашенно смотрел на главдива, потом принял решение и опустил голову.
– Будет исполнено! – отчеканил он.
Оставив нового охранника возле палаты, Владимир и Иннокентий вышли во двор.
– Ты поступил неожиданно, – заметил Иннокентий.
– Мне есть у кого поучиться мыслить нестандартно.
Иннокентий выглядел бесстрастно. Но Владимир отлично знал, что бывший главный див Петербургского Управления ждет объяснений. Давать какие-то объяснения Владимир обязан не был, но Иннокентий слишком долго руководил дивами в Петербурге и вряд ли равнодушен к тому, что происходит в Управлении, где он выстраивал и поддерживал порядок очень много лет, поэтому Владимир решил, что его бывший командир имеет право знать.
– Я расскажу, – ответил он на невысказанный вопрос. – Но сперва отчет.
Иннокентий передал разговор жертвы с Татьяной Крамцевой и с Олегом Соколовым. Информация войдет в доклад хозяину. Но перед этим нужно еще кое-что проверить.
– Благодарю за помощь, – слегка наклонил голову Владимир и без лишних предисловий сообщил: – Трое суток назад в общежитии случился бунт. Прибывшие в качестве подкрепления москвичи решили, что одного наставника недостаточно.
– Они правы, – спокойно проговорил Иннокентий, – тебе сразу следовало выбрать наставника из их числа. Наставник следил бы за порядком в общежитии и держал в узде своих.
– Нет, – не согласился Владимир. – Они новички. Звание наставника следует заслужить, и в первую очередь дисциплиной. Ни один из них проверки не прошел.
– Твоя позиция тоже имеет право на существование. Но этим ты сам создаешь себе проблемы. И как ты собираешься с ними разбираться?
На мгновение на лице Иннокентия появилось знакомое требовательное выражение, и Владимир вновь почувствовал себя наставником, отчитывающимся перед суровым главдивом. Но ощущение тут же прошло, лицо Иннокентия вновь приняло вежливо-нейтральный вид. Однако Владимир никогда не страдал излишней гордостью, особенно в ущерб делу. Поэтому признался:
– Пока не решил. Бунт удалось остановить, жертв не было. Сейчас я поручил охрану Матвея Светлова главному зачинщику. У Феофана хороший послужной список, он выполнит эту несложную работу без труда. И будет отсутствовать на территории общежития некоторое время. А если ему удастся отличиться, можно будет рассмотреть вопрос о его назначении. А как поступил бы ты?
Иннокентий едва заметно улыбнулся. Он очень любил человеческую мимику и вообще старался подражать людям, даже когда в этом отсутствовала необходимость. Было видно: то, что Владимир обратился к нему за советом, порадовало бывшего петербургского главдива.
– Неплохое решение, – сказал он. – Но временное. Вам нужно найти сильного дива с безупречной репутацией. Я могу посодействовать переводу одного из дивов Омского Управления. Опытного дива из столицы не нужно держать в статусе новичка. И его будут слушаться. Чтобы еще повысить его статус, я выберу одного из тех, кто сражался во время вторжения. Кроме того, у нескольких старших следователей, в том числе и у заместителя главы господина Леднева, – сильные фамильяры, которым довелось послужить еще в Тайной Канцелярии. Следовательно, они тоже не новички. Петербургскому Управлению разрешено привлекать к работе фамильяров. Если взять на службу столичного дива, одного фамильяра, а после выполнения задания еще одним наставником назначить Феофана, то вместе с Казимиром получится как раз четверо.
Иннокентий поддерживал идею с фамильярами, потому что сам, будучи фамильяром, оказался на службе после того, как его хозяин, вышедший в отставку колдун Тайной Канцелярии, был убит. Семьи у хозяина не было, и Иннокентий стал демоном, но вскоре был пойман колдуном Афанасием Репиным, который раскрыл дело об убийстве бывшего коллеги. В результате Иннокентий остался служить в Тайной Канцелярии, но уже как казенный черт.
– Благодарю за предложение, – ответил Владимир. – Насчет фамильяра я как раз рассматриваю кандидатуры.
Уточнять, что поиски подходящего фамильяра могут сильно затянуться, он не стал. Предложенную Кузей кандидатуру Анонимуса отмел сразу. При всех достоинствах дива для казенной работы он совершенно не подходил. Как, впрочем, и большинство фамильяров. Даже прежде работавших в Тайной Канцелярии. Времена, когда знатные колдуны приходили на службу со своими дивами, давно прошли. Такую практику запретили, и фамильяры теперь очень редко оказывались в Управлении.
Помимо того, что у фамильяров не было и не могло быть Высшего государственного приоритета, они всегда считали себя элитой среди дивов, а казенных чертей за равных себе не признавали и подчиняться им, что требовалось в общежитии, совершенно не желали. Даже когда фамильяр терял свою семью и по этой причине оказывался на службе, его долго приходилось учить уму-разуму.
Анонимус был типичнейшим фамильяром. И проблем с ним могло выйти больше, чем с тем же Феофаном.
– Идеальным было бы, – продолжил Иннокентий, – повысить в уровне проверенного и надежного сотрудника, но, боюсь, разрешения на такое количество жертв вам не дадут.
– Не дадут, – согласился Владимир. И внезапно ему в голову пришла отличная идея. Увеличить силу кого-то из доверенных и старых дивов Управления? А ведь есть способ!
А Иннокентий, по-прежнему любезно улыбаясь, спросил:
– Не жалеешь?
– О должности Императорского дива? – сразу понял его Владимир.
– Да. Мало кому из нас удается сделать такую карьеру. Я знаю, что ты отказался сам. И меня это удивляет.
Владимир поднял взгляд и буквально на секунду заглянул в глаза Иннокентию. Тот спокойно встретил его: делить им больше было нечего.
Владимир усмехнулся:
– Если бы меня интересовала карьера и политика, я бы бросил тебе вызов на следующий же день после того, как сравнялся с тобой в силе. Здесь я на своем месте. О чем мне жалеть?
– Да, ты на своем месте, – согласился Иннокентий, – и я рад, что мое… бывшее Управление доверили именно тебе. Для меня еще есть задания?
– Нет. Но Гермес Аркадьевич и твой хозяин на поминальном обеде. Поэтому, если хочешь, можешь помочь мне. Я планирую кое-что проверить.
– Не возражаю.
– Тогда не будем терять времени.
Первым делом Владимир явился на вахту корпуса, где находилась комната упавшего студента, и предупредил, что во время следственного эксперимента колдунам запрещено входить в здание и выходить из него. Молодые колдуны, из-за отмены занятий оказавшиеся в этот час в своих комнатах, тут же облепили окна.
А Владимир и Иннокентий поднялись на крышу. Владимир, приняв боевую форму, тщательно обнюхал оставленные на крыше следы. Потом, выбрав из своих личин наиболее похожую на Матвея по росту и весу, указал на место падения и сказал Иннокентию:
– Сейчас толкнешь меня, чтобы я падал именно туда. А когда я буду почти у земли, замедлишь так, как колдуна затормозил бы щит. Но с учетом, что щит выставил молодой и не слишком умелый колдун.
Иннокентий посмотрел вниз, рассчитывая силу удара, и когда Владимир встал у края, столкнул его. Приземлившись, Владимир осмотрел полученные повреждения.
– Еще раз, – сказал он.
Упав, он снова зафиксировал повреждения. И показал Иннокентию.
Они вернулись на крышу.
– Теперь я прыгаю сам, перехватываешь там же.
Прикинув силу подростка, Владимир прыгнул.
Поднялся, вернулся на крышу и прыгнул снова.
И снова.
И снова.
Пролетая мимо окон общежития в седьмой раз, он скользнул взглядом по десяткам пар любопытных глаз. Все колдуны, находящиеся в общежитии, с восторгом наблюдали за происходящим.
Оказавшись на земле, див вновь зафиксировал повреждения и осмотрел дерево, на которое упал. Веток на земле почти не прибавилось – они уже были сбиты телом Матвея. Значит, траектория падения выбрана верно. Появился Иннокентий.
– Я должен доложить его светлости о том, что ты обнаружил, – сказал он.
– Конечно. Формально расследование сейчас возглавляет князь Булгаков. Но, думаю, ему нет необходимости задерживаться в Академии. Гермес Аркадьевич разберется сам.
Иннокентий еще раз окинул взглядом место падения: