– Вот могли бы и не напоминать, – с напускной сердитостью посмотрел на него Меньшов, но тут же его лицо разгладилось: – Что же, по крайней мере, если мы не ошибаемся в своих выводах, попасть в Хранилище никто не сможет. Так что преступник уже проиграл, какие бы планы он ни строил. И время на нашей стороне. Инесса спрятала нашего Сергея надежно, я в этом не сомневаюсь.
Глава 14
Меньшов прикрыл глаза: то ли отдыхал, то ли раздумывал. Аверин не стал ему мешать. Ему тоже нужно было привести в порядок мысли.
Что-то в истории не сходилось. Детали не хотели складываться между собой. Вот, например, Матвей. События с талисманом Инессы отодвинули паренька на второй план. Но забывать о нем нельзя. Какую роль играет в запутанной истории Матвей? Зачем он придумал историю про нападение? Что искал у себя в комнате? Как с этим связаны его друзья?
Словно бы прочитав мысли Аверина, старый колдун открыл глаза.
– Матвей… – медленно проговорил он. – Вы должны рассказать мне о мальчике. Видите ли, его судьба мне небезразлична. Что известно о его падении?
Появилась Диана с большой коричневой керамической чашкой. За ней с нарочито серьезным и гордым видом шествовал Кузя, неся в руках пузатую стеклянную кружку. Приблизившись, он вручил ее хозяину и замер рядом. Владимир тоже вышел из кухни, обошел кресло и встал за спиной у Аверина. Диана, с поклоном передав чашку Меньшову, тоже встала у своего хозяина за левым плечом. И от Аверина не укрылось, что дивы обменялись многозначительными взглядами.
Теперь в странную игру Владимира и Кузи включилась еще и Диана?
– Сядь на диван, Кузя, – велел Аверин, решив разрушить патетическую сцену, устроенную дивами. И повернулся к Меньшову. Скрывать смысла не было – главное старый колдун уже знал.
– Мы выяснили, что парнишка придумал историю с нападением от начала и до конца.
– Вы уверены? – Меньшов подался вперед.
– Да, – подтвердил Аверин и велел: – Владимир, доложи, что ты установил.
Меньшов слушал дива очень внимательно, время от времени поднося ко рту чашку с молоком, и тогда его лицо нарочито морщилось: всем своим видом старый колдун пытался продемонстрировать Диане свое недовольство напитком. Но Диана и бровью не вела.
– Очевидно, Матвей выпрыгнул сам, – проговорил он, когда Владимир закончил рассказ. – Но для чего? Этим он лишь больше осложнил свое положение.
– Вероятно, – согласился Аверин, – разве что он пытается таким образом отвести от себя подозрения. Чтобы мы поверили в существование некоего преступника, желающего его убить.
– Да, но проблема в том, что преступник существует, – покачал головой Меньшов, – как минимум существует див. А значит, его кто-то вызвал, и он точно был в моем доме и подложил мне талисман Инессы. И Матвей отправить дива ко мне домой никак не мог, ведь он под наблюдением. И если разговор с Татьяной на языке жестов Иннокентий слышать не мог, то уж дива, которому отдают приказ, он бы точно почувствовал.
– Матвей мог отправить дива утром, еще до прыжка. И дать точные инструкции, когда и где нужно оставить талисман.
– Да, возможно… но маловероятно. Ваш Кузьма нашел талисман быстро и легко. И Диана, и дивы, подчиняющиеся ей, искали талисман повсюду. И если он оставался на территории Академии, его необходимо было спрятать как минимум в надежный серебряный футляр для хранения небезопасных артефактов, с наложенными заклятиями. Иначе Диана и ее подручные учуяли бы его. Див, пробравшийся ко мне в дом, сильно рисковал, когда нес талисман. Если бы он напоролся на патруль…
– Так, получается, талисман всё время после похищения держали в футляре? Див не мог вскрыть футляр, поэтому преступник отдал талисман диву, только когда убедился, что ни в доме, ни в его окрестностях никого нет?
– Скорее всего. Так что сильно сомневаюсь, что это сделал Матвей. И уж тем более не он нашел способ подчинить волю Ивана Григорьевича и отправить его в хранилище. Он даже не чародей.
– Да, – согласился Аверин. – У колдунов есть свои техники. Не так давно я лично деактивировал заклятие, подчинявшее человека почти как дива. Правда, память при этом жертва не теряла, и создала это заклинание очень опытная колдунья, а не шестнадцатилетний студент. И, кстати, у Матвея есть подружка-чародейка.
– И она тоже студентка… – Меньшов нахмурился, – а что за заклятие? Не расскажете?
– Расскажу, но позже. Заклинание создано в ските, поэтому сильно сомневаюсь, что его могли применить в Академии. Кстати, у меня есть еще один важный вопрос. Мог ли ректор в одиночку открыть Хранилище? Учитывая сложность процедуры и необходимость ассистентов? На чем преступник строил свой расчет?
Меньшов, слегка поколебавшись, ответил:
– Думаю, мог. У Ивана Григорьевича была очень сильная воля. Такие колдуны, как он, – редкость даже по меркам Академии. Возраст и даже самочувствие для проявления силы не помеха. А вот то, что он находился под заклятием, подавляющим волю, сыграло в планах преступника роковую роль. Одной крови в качестве ключа просто не хватило. Поэтому я уверен, что план этот придумал и осуществил чародей. Даже опытный чародей может не знать нюансов колдовских заклятий. И не рассчитать силу, с которой нужно было воздействовать на замок Хранилища, чтобы открыть его.
– Да, воля колдуна действительно значит очень много. Заклинания чародеев действуют совсем по другому принципу. И вы правы, Матвей не мог организовать такое преступление. Но он определенно что-то знает. Я сомневаюсь, что он устроил спектакль, только чтобы не ехать домой. И вы должны мне рассказать всё, что вам известно про его обстоятельства. Олег Соколов «пожелал смерти» отцу Матвея. Из-за этого случилась дуэль. Так в чем дело? Господин Светлов бьет Матвея? Или жену?
– Так… – протянул Меньшов и принялся массировать виски, – так… – снова проговорил он и поднял взгляд на Аверина, – похоже, я знаю, что случилось. И, к сожалению, в этом виноват я.
– Вы? – Аверин вскинул брови. – Я весь внимание.
– Давайте прогуляемся наверх, в мой кабинет. – Меньшов протянул руку, и Диана помогла ему встать.
– Вы сможете подняться по лестнице? – озабоченно уточнил Аверин.
– Это мой дом, – отрезал Меньшов, – уж до собственного кабинета я пока дойти в состоянии.
И, действительно, без видимых усилий он зашагал по ступеням.
Оказавшись в кабинете, он остановился.
– А вот теперь, если вам нетрудно, я вынужден просить вас о помощи, – он вытащил из кармана ключ и протянул Аверину. – Вы не могли бы открыть сейф?
Аверин взял ключ, опустился на пол на одно колено и, щелкнув замком, откинул тяжелую крышку.
Содержимое сейфа оказалось весьма примечательным. Несколько пачек купюр достоинством по сто и пятьдесят рублей, две коробки, одна с золотыми червонцами, а вторая с серебряными рублями. В одном из отделений хранились весьма дорогие часы. В соседнем лежала инкрустированная изумрудами табакерка, а рядом с ней – массивный золотой перстень с фамильным гербом. Под перстнем находился белый конверт. Меньшов указал на него.
– Достаньте, пожалуйста, этот конверт. Возможно, в нем разгадка странного поведения Матвея.
Аверин взял бумагу и поднялся. Конверт оказался не заклеен, и колдун вытащил из него сложенный вдвое лист с синими печатями.
– Что это?
– Как вы сами видите, закладная, – вздохнул Меньшов, – на особняк Светловых в Москве. Единственная недвижимость, принадлежащая отцу Матвея и его семье.
– И… что же она делает у вас? – нахмурился Аверин и, еще раз бросив взгляд на сейф, внезапно всё понял. Он вспомнил, о чем предупреждал Владимир перед началом вечера.
– Так это всё… ваши, так сказать, «боевые трофеи»?
Старый колдун усмехнулся и развел руками:
– Грешен, не буду отрицать. Не могу себе отказать в удовольствии иногда посетить Московское собрание и сыграть партейку-другую.
– И… в одной из таких «партеек» господин Светлов проиграл вам свой дом?
– Да, именно. Не далее как в прошлую субботу. Вы не представляете, на что способны люди в угаре азарта. Вот, посмотрите сами, в основном в сейфе обычные вещи, которые часто оказываются на кону, когда у игрока заканчиваются наличные деньги. Но чего только не бывает. Однажды у одного знаменитого оперного певца, не буду называть его имени, я выиграл сольный концерт на дому. И он приехал и исполнил несколько своих самых известных арий, да так, что соседи потом мне еще неделю намекали, чтобы я не слушал свой патефон настолько громко.
Меньшов тихонько рассмеялся старым воспоминаниям, а Аверин, бросив хмурый взгляд на трофеи, спросил:
– И что же вы делаете с этим… богатством? Сдаете в ломбард?
– Да что вы, право слово, не делайте из меня злодея. Это личные вещи, многие из них дороги своим хозяевам. Я храню их в сейфе, пока игроки не смогут выкупить проигранное или отыграть обратно.
– А эта бумага… – Аверин с легкой брезгливостью поднял листок двумя пальцами, – что вы с ней будете делать теперь? Ведь хозяин дома точно не сможет его выкупить. А господин Светлов-старший умер, и тоже не в силах ничего за нее дать.
Лицо Меньшова потемнело. В глазах мелькнули гневные огоньки.
– Вы… плохого обо мне мнения, Гермес Аркадьевич, – мрачно проговорил старый колдун, – как вам в голову пришло, что я способен лишить семью крыши над головой? Или требовать выкуп у своего друга и начальника? Это же не часы и не табакерка!
– Тем не менее, – Аверин холодно встретил его взгляд, – мне претит способ зарабатывать деньги подобным образом. Вы ведь… профессионал, Алексей Витальевич?
Меньшов криво усмехнулся:
– Вы хотели сказать «шулер»? Нет, хотя мне часто приходилось им притворяться во время многочисленных заданий. Я действительно профессиональный игрок, у меня разработана целая система для выигрыша. Кроме того, у меня фотографическая память. Это очень помогает в игре, особенно если колода не новая и на рубашке остаются заломы или потертости. И я действительно не брезговал… такого рода заработком, неплохая прибавка к жалованью. Но это было давно. У меня, знаете ли, никогда не было ни поместья, ни собственного жилья. Даже та квартира, в которой я жил несколько лет в молодости и которую наверняка отлично помнит Владимир, на Невском, принадлежала моему другу и вашему отцу.