– Да, я помню. Но, видимо, ее чародейство оказалось не всесильным. Потому что, если верить словам Вознесенского, господин Светлов собирался дать согласие на уколы морфина. И, разумеется, подать в отставку.
– И когда у них произошел этот разговор? – оживился Меньшов.
– Я уточнил. Господин Светлов сказал это в прошлое воскресенье, вечером.
– Получается, накануне я обыграл Николая Светлова, а в ночь с воскресенья на понедельник произошла попытка взлома. Думаю, из-за этого Иван Григорьевич отложил отставку, поскольку, по протоколу, должен был отправиться в убежище. А хуже ему стало после того, как я показал ему закладную и рассказал об очередной выходке его отпрыска. Он принял новые похождения сына очень близко к сердцу.
Аверин приподнял бровь:
– Ему стало хуже после того, как вы сообщили о попытке его сына покончить с собой?
– Что?! – Меньшов подался вперед. – О чем вы говорите? Его сын пытался покончить с собой? Когда?
– Судя по моей информации, спустя пару часов после того, как проиграл вам дом. Бросился под машину. Сейчас в больнице. Состояние крайне тяжелое. Ему требуется дорогостоящая операция.
– Так, подождите. – Меньшов встал. – Диана! – позвал он и снова обратился к Аверину:
– В какой он больнице?
Аверин развел руками:
– Понятия не имею. Эту информацию Кузя получил от Матвея. Парень очень расстроен тем, что у семьи нет денег на операцию.
Появилась Диана.
– Одну минуту, – Меньшов снова сел, помахал рукой и приложил ее ко лбу: – Теперь понятно, что было нужно Матвею от деда. Я вам клянусь, я ничего об этом не знал: ушел из Собрания сразу же, как закладная оказалась у меня. Но почему Матвей ничего не сказал? Не пришел? Мать наверняка позвонила ему в тот же день, ну или на следующий, если сама узнала не сразу.
– А он говорил! – воскликнул Кузя. – Ночью, когда ректор Светлов шел из библиотеки! Матвей сказал, что дед не ответил и прошел мимо него, будто мимо пустого места! Потому что он…
– …был под заклятием! – одновременно закончили фразу Аверин и Меньшов.
– Да! – подскочил довольный собой Кузя.
– Так, – сказал Меньшов и потер виски, – значит… Диана, сейчас ты без увиливаний и подробно ответишь на вопросы Гермеса Аркадьевича, а после немедленно позвони Светловым, узнай, в какой больнице Николай Иванович Светлов, отец Матвея, и сколько денег нужно на операцию. И отнеси. Кошмар, ну и история! Бедняга Матвей… Почему он не поделился со мной?
– Он уверен, что вы его враг и отобрали дом нарочно. С целью обогащения. Воспользовавшись ситуацией, – сказав это, Аверин поднялся: – Вот что. С Дианой я поговорю в приемной. А с вами, Алексей Витальевич, на этом мы беседу завершим и встретимся завтра утром за завтраком.
– Да-да, – рассеянно кивнул погруженный в свои мысли Меньшов.
После допроса дивы, полностью подтвердившей слова своего хозяина, Аверин вышел на улицу, с удовольствием вдохнул морозный воздух и велел:
– Владимир, от тебя я жду подробный письменный отчет со всей известной нам на данный момент информацией. По существу, по порядку и кратко. А ты, Кузя, приготовь кофе и принеси из буфета каких-нибудь пирожков, да побольше. И сделай это незаметно. Образ Диниша Оливейры нам может еще пригодиться.
Утром, сделав хозяину кофе, Кузя с таинственным видом удалился «по важным делам», а Аверин в ожидании возвращения из Петербурга Владимира отправился на пробежку. Накануне Меньшов рассказал недостающие детали, и ближе к ночи у Аверина сложилась полная картина произошедшего. Он все понял, но удовлетворения от этого не испытывал. В душе поселился неприятный осадок из печали и досады, и, судя по всему, останется он после этого дела надолго.
Стайки юных колдунов, уже закончивших пробежку, постепенно стекались в направлении студенческой столовой. Аверин прошел мимо ее окон, с грустью всматриваясь в румяные от мороза веселые лица, а чуть позже открыл дверь буфета, где завтракали преподаватели.
Меньшов уже находился внутри. Он сидел за столом возле окна и печально помешивал в тарелке овсяную кашу. Видимо, врачи все еще запрещали ему вредную еду. Аверин поздоровался и присел рядом.
– Ну как, вы разобрались? – первым делом поинтересовался Меньшов.
– Да. Но отложим беседу о делах до окончания завтрака. Неизвестно, когда потом удастся поесть.
– Резонно. Надеюсь, что вы сообщите мне имя убийцы.
– Немного терпения, – Аверин горько усмехнулся.
В дверях появился Владимир, и Аверин махнул ему рукой, показывая, чтобы тот остался караулить выход.
Меньшов все же справился со своей кашей, и Аверин, закончив с омлетом, внимательно посмотрел на старого колдуна.
– Так что же? – тот вопросительно поднял брови. – Кто же убил Ивана Григорьевича?
– Сожалею, Алексей Витальевич, но… это вы.
– Я?! – на лице проректора отразилось крайнее изумление, а потом он неожиданно сник. И, положив руки в белых перчатках перед собой, переплел пальцы.
– Расскажите все. С самого начала.
– Да, вы правы. И начать нам следует с того самого рокового вечера, когда, проигравшись в пух и прах, Николай Светлов принес в Собрание закладную.
– Прошу прощения, – раздался над ухом звонкий голос. Аверин поднял голову и увидел Евгению Меньшову. Чародейка остановилась в шаге от стола, скрестив на груди руки.
Аверин указал на свободный стул:
– Можете тоже послушать.
– Я пришла не слушать, – четко, будто рапортуя, проговорила Евгения, – я хочу сделать признание.
– И в чем же? – Аверин посмотрел на девушку с любопытством.
– Я хочу признаться в убийстве ректора Ивана Григорьевича Светлова.
Вокруг стола повисло молчание, все присутствующие в буфете как по команде обернулись.
– Женя?.. – Меньшов привстал. – Что ты говоришь?
– То, что нужно, отец, – тихо проговорила она и вновь добавила для всех окружающих: – Гермес Аркадьевич, я убийца. Я сдаюсь и прошу арестовать меня.
Аверин поднялся:
– Итак, вы утверждаете, что ректора Светлова убили именно вы?
– Да.
– И как же вы это сделали?
– Я ударила его камнем по голове во время экзамена. После чего он был сожран собственным дивом. Не могли бы вы препроводить меня в кабинет для допроса? Я расскажу все подробно.
Она протянули вперед руки.
Аверин внимательно посмотрел в глаза девушки. Она с легким прищуром глянула на него в ответ, и этот взгляд был полон решимости. Локтя коснулась рука в белой перчатке.
– Прошу, сделайте как она говорит, – прошелестел возле уха едва слышный голос Меньшова.
– Хорошо, – решил Аверин и позвал: – Владимир!
Див бесшумно появился за спиной Евгении Меньшовой, а сам сыщик достал серебряные наручники и защелкнул их у девушки на запястьях.
– Именем Ее Императорского Величества вы арестованы по подозрению в убийстве господина Светлова Ивана Григорьевича, – будничным тоном проговорил Владимир и взял чародейку за плечо.
Кто-то ахнул. Потом вокруг поднялся шум.
– В моем кабинете можно провести допрос, – негромко предложил Меньшов. – Самое подходящее место.
В этот момент на входе в буфет показался Лучков, а следом – Наталья Андреевна в сопровождении чародея Сакиркина. Переступив порог, пожилая чародейка оглядела зал, да так и замерла с открытым ртом, уставившись на Евгению Меньшову. А Лучков подошел к начальнику.
– Гермес Аркадьевич, вы уже произвели арест? Это и есть преступник? – несколько озадаченно проговорил он.
– Эта дама сделала признание, – уклончиво ответил Аверин и добавил: – Прошу сотрудников Управления и Наталью Андреевну Демидову пройти в кабинет господина Меньшова. К сожалению, к завтраку вам придется вернуться позже.
Пока Владимир вел Евгению мимо студенческой столовой, все ученики буквально прилипли к ее окнам. Неужели кто-то уже рассказал об аресте классной дамы? На крыльцо выскочила Татьяна Крамцева. Верхней одежды на ней не было, и, ежась от холодного ветра, девочка бросилась наперерез.
– Евгения Алексеевна! – закричала она.
– Все будет хорошо, – улыбнулась ей в ответ Меньшова и ободряюще кивнула.
Татьяна всхлипнула, резко развернулась и побежала назад. Только хлопнула дверь.
– Мне кто-нибудь объяснит, что происходит? – воскликнула Наталья Андреевна. – Вы же не будете всерьез утверждать, что Женя убила Ивана… Григорьевича? Я лично видела ее на кафедре. И не только я. Как это возможно?
Аверин посмотрел на Евгению Меньшову:
– Я бы тоже хотел узнать подробности. Как вы попали на арену? Да еще и незамеченной? Как потом покинули ее? Как вызвали дива?
– Я могу… немного собраться с мыслями? – не теряя самообладания, спросила Меньшова. – Я все расскажу об этом преступлении, просто мне нужно немного времени.
– Тогда, пожалуй, я начну без вас, – проговорил Аверин. – Итак, почему так трудно было разобраться в хитросплетениях этого дела? – он обвел взглядом присутствующих. – Мы все искали в действиях преступника умысел и логику. А на самом деле теми, кто совершил преступление, управляли исключительно эмоции.
– «Теми»? Значит, преступников несколько? – поинтересовался Лучков.
– Да. И тут начинается самая печальная часть этой истории.
– Подождите! – воскликнула Евгения. – Дайте мне лишь пять минут, и я все расскажу!
– Мы же никуда не торопимся, – неожиданно поддержал дочь Меньшов. – Диана принесет всем напитки и печенье, ваши коллеги перекусят… Знаете, как говорят: сытый следователь добрее голодного.
– Что же… хорошо.
Меньшов однозначно догадался, что задумала дочь. Хотя сперва был весьма удивлен ее признанием.
Диана, получив распоряжения, скрылась за дверью и скоро вернулась с уставленным чашками и снедью подносом.
Кофе Аверин не захотел, отдал свою чашку Владимиру и принялся наблюдать за собравшимися в кабинете.
Меньшов, как и его дочь, оставался непроницаемо спокойным, Лучков и Сакиркин выглядели удивленными, а Наталья Андреевна заметно нервничала. Ни к кофе, ни к печенью она не притронулась и постоянно поглядывала на настенные часы. Минутная стрелка, судя по расстроенному лицу чародейки, ползла намного медленнее ее ожиданий.