…Я оставляю плату, труд и торг,
Я принимаю крылья и восторг,
Я говорю торжественно: «Во имя,
Во имя крестное, во имя крестных уз,
Во имя крестной муки, Иисус,
Я делаю все дни мои Твоими».
Обычно в северных монастырях одновременно постригали сразу нескольких послушниц. Так, вышеупомянутые послушницы Холмогорского монастыря Фекла Левина и Матрона Варфоломеева были пострижены в монашество в один день – 7 июля 1875 года. В Шенкурском монастыре 14 декабря 1875 года были пострижены в мантию сразу три послушницы. В Успенском Горнем монастыре в один и тот же день, 17 июня 1896 года, были пострижены послушницы Ольга Бабушкина, Пульхерия Наумова и Анна Червонцева. В 1905 году в один день в Арсениево-Комельском монастыре были пострижены пять послушниц. 4–5 декабря 1907 года в Сурском монастыре были пострижены две послушницы.
Постриги обычно происходили в самом монастыре, однако в отдельных случаях могли совершаться и на монастырских подворьях или даже в других монастырях. Так, постриг в мантию монахини Сурского монастыря Арсении (Антоновой), несшей послушание алтарницы на монастырском подворье в Архангельске, был совершен 8 мая 1913 года в храме Сурского подворья. В этом же храме в 1909 году была пострижена в мантию монахиня Мариамна (Попова), будущая игуменья Ямецкого монастыря. А монашеский постриг будущей игуменьи Ущельского монастыря Магдалины (Вяткиной) был совершен в мужском Михайло-Архангельском монастыре Архангельска.
Тем не менее большинство монашеских постригов совершалось в самих монастырях, где проживали будущие монахини. Постриги совершались как епархиальными архиереями, так, в отдельных случаях, викарными архиереями или настоятелями близлежащих мужских монастырей. Так, ряд постригов в мантию в Сурском монастыре был совершен викарным пинежским епископом Варсонофием, настоятелем Веркольского мужского монастыря. В связи с этим в приходно-расходной книге Сурского монастыря имеется запись о том, что 16 ноября 1908 года «игумену Веркольского монастыря уплачено за пострижение двух монахинь 15 рублей». Вероятно, эта сумма была выплачена ему в качестве компенсации за путевые расходы.
Внешний образ жизни монахинь лишь незначительно отличался от образа жизни послушниц. Они также выполняли послушания, при этом в ряде случаев – требующие физического труда. Так, по данным на 1905 год, монахини Шенкурского монастыря Лавра и Амфилохия были задействованы на общих послушаниях, а также по сбору, монахини Раиса и Марионилла были трапезницами. Монахиня Сурского монастыря Епифания (Безмен) и после пострига продолжала нести то же самое послушание огородницы, которое выполняла еще послушницей, а монахиня Антония (Малыгина) после пострига по-прежнему трудилась на скотном дворе. Таким образом, принятие монашеского пострига не освобождало от несения послушания и не давало право на смену послушания на более легкое.
Иногда монахини из северных монастырей выполняли весьма необычные для тех времен послушания. Например, в 80-е годы XIX века в Шенкурском Свято-Троицком монастыре была даже монахиня-фотограф, мать Филарета (1824–1918). В миру ее звали Александра Даниловна Постникова (в девичестве – Зонова). В апреле 1871 года по разрешению архангельского губернатора она открыла в Шенкурске «фотографию», действовавшую до 1886 года. Бе зусловно, открыть, говоря современным языком, фотоателье в провинциальном городе могла только предприимчивая и достаточно образованная женщина. В 1870 году – вероятно, вскоре после смерти мужа, коллежского секретаря Егора Постникова, – Александра ушла в Шенкурский монастырь. Спустя три года, расставаясь с миром, она подарила монастырю свой дом. В апреле 1883 года 50-летняя Александра Постникова была официально зачислена в монастырскую общину послушницей; 6 августа того же года пострижена в рясофор, а 20 августа 1887 года – в мантию.
Последнее упоминание в матери Филарете в послужных списках Шенкурского монастыря датируется 1897 годом, когда она «послушание имела при церкви». Выше уже упоминалось, что мать Филарета несла послушание сборщицы и была награждена за это архиерейской грамотой. О том, что монахиня Филарета занималась фотографией, послужные списки молчат. Однако известно, что в 1886 году, будучи послушницей, она ездила в Пертоминский монастырь, чтобы его сфотографировать.
После этого имя матери Филареты исчезает из послужных списков Шенкурской обители. Однако неожиданно след ее обнаруживается в Коми крае. В 1898 году монахиня Филарета была назначена управляющей Яренского Крестовоздвиженского монастыря, а спустя год, летом 1899 года, стала его игуменьей. По словам ее биографа, «энергичная настоятельница ускоренными темпами обращает прежнюю пустыню в прекрасную культурную местность» [57]. В 1917 году стараниями матери Филареты при Яренском монастыре было открыто духовное училище для девочек-сирот, часть из которых впоследствии становилась послушницами. Игуменья Филарета умерла в 1918 году, спустя месяц после вооруженного налета на монастырь банды красноармейцев. В настоящее время найдены и изданы отдельным альбомом фотографии монастырей Архангельской епархии, сделанные матерью Филаретой, в ту пору еще послушницей Александрой Постниковой. Вечная ей память!
Среди послушаний, традиционно выполнявшихся только монахинями, были послушания игуменьи, казначеи и благочинной. Только в обителях, возникших сравнительно недавно – Сурской, Ущельской, Ямецкой, – некоторые из этих послушаний иногда давались не монахиням, а послушницам. Однако в истории северных монастырей XIX – ХХ веков был лишь один случай, когда настоятельницей монастыря была послушница.
С декабря 1918 года, после ухода на покой игуменьи Ущельского монастыря Магдалины, его настоятельницей стала указная послушница Марина Иванова. Но, возможно, с учетом того, что М. Иванова еще не была монахиней, она имела статус лишь временно исполняющей обязанности настоятельницы. В остальных северных женских монастырях настоятельницами всегда были монахини с многолетним опытом монастырской жизни. Так, сразу после основания Сурского монастыря его настоятельницей стала монахиня Леушинского монастыря Варвара (Ивановская), возведенная в 1900 году – после придания женской общине в Суре статуса женского монастыря, – в сан игуменьи.
После преобразования Знамено-Филипповского монастыря в женский его настоятельницей стала монахиня Крестовоздвиженского Яренского монастыря Зинаида (Измайлова), прожившая в различных монастырях тридцать один год.
В случае, когда монастырь был основан недавно, настоятельница могла быть в нем единственной монахиней. Так, в Ямецком монастыре единственной монахиней была его настоятельница, а позднее игуменья Мариамна. Если монастырь начинал свое существование со стадии женской монашеской общины, ее настоятельница именовалась начальницей общины и получала сан игуменьи после того, как община преобразовывалась в монастырь с хорошо отлаженной монашеской и хозяйственной жизнью. Так, начальница Сурского монастыря, монахиня Варвара, была возведена в сан игуменьи спустя год после основания Сурского монастыря, в 1900 году. Настоятельница Шенкурского монастыря Феофания (Сидорова) была возведена в сан игуменьи сразу же после перевода из Холмогорского монастыря в Шенкурский. В то же время возведение старшей сестры Ущельского монастыря Магдалины (Вяткиной) в сан игуменьи состоялось лишь спустя четыре года после открытия данной обители, в 1912 году. Настоятельница Ямецкого монастыря монахиня Мариамна получила сан игуменьи лишь в 1916 году, – спустя пять лет после того, как был открыт Ямецкий монастырь.
Начальница недавно открытого монастыря могла стать игуменьей достаточно быстро только в том случае, если до этого она имела длительный опыт монастырской жизни. Так, игуменья Сурского монастыря Варвара (Ивановская) ко времени своего перевода в Суру жила в монастыре около двадцати пяти лет. Игуменья Феофания (Сидорова) до своего возведения в сан игуменьи прожила послушницей, а затем монахиней в Холмогорском монастыре четырнадцать лет. Игуменья Арсениево-Комельского монастыря Варвара (Калинина), возведенная в сан игуменьи сразу же после его открытия, в 1905 году, перед этим прожила тридцать три года в Горнем Успенском монастыре; а игуменья Троице-Гледенского монастыря Рипсимия прожила в различных монастырях пятьдесят четыре года.
Однако даже достаточно опытная монахиня порой не сразу возводилась в сан игуменьи, а в течение нескольких лет считалась управляющей монастырем. Например, монахиня Порфирия (Глинко), ставшая настоятельницей Сурского монастыря в 1902 году – после увольнения предыдущей игуменьи Варвары (Ивановской), – была возведена в сан игуменьи лишь через три года. Вероятно, это было связано с тем, что имелись сомнения, сумеет ли новая настоятельница наладить дисциплину в монастыре, чего не удалось сделать ее предшественнице.
В большинстве случаев игуменья управляла монастырем до самой смерти. Лишь иногда она могла уйти «за штат» по причине тяжелой болезни. Однако в ХХ веке бывали случаи, когда из-за конфликтной ситуации в том или ином монастыре в нем происходила смена игуменьи. Увы, отнюдь не всегда монахини и послушницы оказывались действительно послушными своим настоятельницам… Поэтому некоторые монахини, узнав о своем назначении на должность настоятельницы, не радовались этому, а наоборот, стремились отказаться от настоятельства.
Так, монахиня Порфирия (Глинко), узнав о назначении ее начальницей Сурского монастыря, послала о. Иоанну Кронштадтскому телеграмму следующего содержания: «Дорогой батюшка, боюсь этого креста. Господом прошу, нельзя ли уволить. Порфирия». А инокиня Надежда (Архипова), будущая игуменья Агния, узнав о своем назначении настоятельницей Холмогорского монастыря, даже заболела с горя. Это свидетельствует о том, насколько сложным и ответственным являлось послушание игуменьи монастыря. По словам преподобного Серафима Саровского, путь затворничества, юродства, а также путь настоятельства – это три пути, «на которые не должно выходить без особого звания Божия».