ебя юродивою и безумною» и безропотно терпевшей все обиды и оскорбления, которым ее подвергали остальные монахини. Когда же тайна ее раскрылась, монахиня, «не терпя славы, чести, услуг, которые стали оказывать ей все сестры, и тяготясь их извинениями», тайно покинула монастырь. Бывало и так, что о духовной высоте той или иной монахини становилось известно лишь после ее кончины. Так могло происходить не только с рядовыми монахинями, но даже с настоятельницами обителей.
В XIX – ХХ вв. появилось множество подвижниц благочестия из числа монашествующих. Среди них – игуменья Мария (Тучкова)
Характерный пример этому – история игуменьи Устюжского Иоанно-Предтеченского монастыря Флорентии. Она стала послушницей этой обители в шестнадцатилетнем возрасте. Дальнейшая ее биография – приведенная в статье «Вологодских епархиальных ведомостей», посвященной ее памяти, – казалось бы, не дает особого повода считать ее подвижницей: в 1861 году – постриг в рясофор, в 1871 году – постриг в мантию, в 1880 году – возведение в сан игуменьи. Обычный путь ничем не примечательной монахини. Правда, в статье не упоминается о том, что именно в годы игуменства матери Флорентии число сестер в Устюжском монастыре увеличилось в четыре раза, со ста до четырехсот. Или о том, что она, наряду с архиепископом Вологодским и Тотемским Израилем (Никулицким), стояла у истоков создания Устюжского епархиального училища, за что в 1888 году была назначена его почетной блюстительницей. Или, наконец, о том, что она умела не только назидать и поучать, но и утешать своих сестер. Но главное свидетельство того, каких духовных высот достигла игуменья, – ее предсмертное письмо-завещание, адресованное сестрам. В связи с тем, что это – единственное произведение духовно-нравственного характера, написанное северной монахиней, процитирую его целиком:
«Любезные мои сестры! Простите меня, грешную, многие мои немощи и разные слабости, простите великодушно! Прошу всех вас помолиться за грешную мою душу: страшно перейти в далекую страну, на вечную жизнь, где обнажатся все мои дела и мысли сердечные; за свое ленивое житие трепещу… Я вас всех прощаю и всем вам желаю мира и согласия. Главное, никого не осуждайте – надо себя осуждать и почаще помнить, что за свои дела надо дать ответ на страшном судищи Христовом… Верьте, любезные сестры, ваши труды для святой обители вознаградятся. Верен Господь, Который за все ваше послушание вознаградит. Все мы с радостью принимаем здешнюю благодать и похвалы, а как будет отрадно получить в вечной жизни прощение грехов и упокоение неотъемлемое. Кабы дал Господь сие почаще думать, так не стали бы мы обижаться, хотя бы и много горестного пришлось терпеть. Правда, горько переносить разные неприятности, зато придет время, когда за терпение будет и воздаяние. Когда все будете терпеть с благодарением – так верьте – получите от Господа утешение. К тому же, когда нет терпения, плохо жить в обители. Или мы идем в обитель, чтобы найти спокойную жизнь? Но нет на земле такого уголка, где было бы спокойно. Хочешь быть спокойной и довольной всем, все ищи в себе. Проси у Господа на все твои дела, как приятные, так и неприятные, терпения, так как ведь и радости приносят горесть. Особенно кто более вас огорчает, молитесь за него поусерднее. Тогда, наверно, и его умилостивите, и себе обрящете покой. Всегда желаю вам полезного, чтобы улучить вечную жизнь, и мне, грешной, с вами получить прощение всех моих грехов» [61].
Полагаю, этот удивительный документ не нуждается в комментариях и читатель убедился в том, что его автора можно по справедливости считать настоящей, духовно умудренной подвижницей, человеком глубокой веры и великой любви. Однако не будь он опубликован в «Вологодских епархиальных ведомостях», мы бы никогда не узнали этого… Что поделать – к духовной жизни как нельзя лучше подходят слова из канона Святому Духу Утешителю, сложенного преподобным Максимом Греком: «Великого воистину молчания достойна суть вся Твоя таинства». Поэтому о ней известно очень мало. И в дальнейшем я поведу речь практически только о женских монастырях Архангельской епархии, так как там сохранилось больше всего подобной информации.
Некоторое представление о духовной жизни северных женских обителей можно составить на основании анализа молитвенных правил, которые выполняли их насельницы. К сожалению, сохранились сведения о молитвенных правилах только двух монастырей – Холмогорского и Сурского. Молитвенное правило, выполнявшееся в Холмогорском монастыре, вероятнее всего, было введено игуменьей Агнией (Архиповой), одной из выдающихся северных подвижниц благочестия первой половины XIX века. Став в 1844 году настоятельницей Холмогорского монастыря, она ввела в нем постоянное молитвенное правило. С учетом того, что игуменья Агния была насельницей Крестовоздвиженского монастыря Новгородской епархии, устав и молитвенное правило для Холмогорской обители она могла заимствовать оттуда.
Молитвенное правило Сурского монастыря, как и его устав, было составлено игуменьей Леушинского монастыря Таисией (Солоповой) и согласовано с праведным Иоанном Кронштадтским, откорректировавшим и уточнившим ряд его особенностей. Об этом свидетельствуют его собственноручные заметки на полях «Устава Сурского монастыря». При этом многие положения уставов Леушинского и Сурского монастырей, где содержатся указания по совершению молитвенного правила и чтения Иисусовой молитвы, дословно совпадают. Это позволяет сделать вывод о том, что молитвенное правило Сурского монастыря заимствовано из устава Леушинской обители.
Как же молились Богу сестры северных женских монастырей? Для этого рассмотрим поподробнее молитвенные правила Сурского и Холмогорского монастырей. Правило, выполнявшееся сестрами Холмогорского Успенского монастыря, начиналось с полунощницы, совершавшейся в 5 часов утра. После этого служилась утреня. В 8 утра начиналась литургия. Вероятно, на ней присутствовали только те насельницы, которые не были заняты на послушаниях. В 5 часов вечера служилась вечерня. Затем совершалось общее молитвенное правило с чтением канонов Иисусу Сладчайшему, Пресвятой Богородице и Ангелу Хранителю; акафистов Спасителю и Божией Матери, читавшихся попеременно; а также помянника за всех живых и умерших сестер и за благотворителей.
Холмогорский монастырь был Успенским, и потому каждую субботу на молитвенном правиле читался акафист празднику Успения Пресвятой Богородицы. Судя по этому описанию молитвенного правила Холмогорского монастыря, оно было общим для всех насельниц. Достоверных сведений о чтении его насельницами Иисусовой молитвы нет.
Таким образом, молитвенное правило Холмогорского Успенского монастыря носило характер ежедневного вычитывания положенных по уставу канонов и акафистов. Можно предположить, что, поскольку первыми насельницами возрожденного в 1865 году Шенкурского Свято-Троицкого монастыря были холмогорские монахини, молитвенное правило в нем имело аналогичный характер.
Молитвенное правило, выполнявшееся сестрами Сурского монастыря, также начиналось в 5 часов утра с полунощницы, после которой служились утреня и литургия. Вечером совершалось общее молитвенное правило с канонами Спасителю, Божией Матери и Ангелу Хранителю, а также с акафистами Спасителю и Божией Матери, читавшимися попеременно, и чтение помянника. Эта часть молитвенного правила Сурского монастыря была идентична молитвенному правилу Холмогорского Успенского монастыря. Однако в нем все-таки имелись свои особенности.
Насельницы должны были не только вычитывать положенные по уставу каноны и акафисты, но и стремиться выработать у себя навык чтения в уме молитв, прежде всего молитвы Иисусовой. Вот как объясняется необходимость этого в уставе Леушинского монастыря, из которого этот текст почти дословно перешел в устав Сурской обители: «Главное и обязательное занятие для каждой общежительницы – Иисусова молитва, ибо она есть основа и корень всего преуспеяния иноческой жизни» [39]. Для приобретения навыка чтения Иисусовой молитвы в уставе рекомендовалось «новоначальным и всем сестрам собираться в церковь перед сном с четками в руках» и «наиболее опытной, встав впереди, произносить молитву громко и отчетливо». Порядок чтения молитв был следующим: молитва «Господи Иисусе Христе, Боже наш, помилуй нас», Иисусова молитва «Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя грешную», молитва Божией Матери «Пресвятая Владычице моя Богородице, спаси нас» и молитва Ангелу Хранителю «Святый Ангеле Божий, хранителю мой, моли Бога о мне». Каждая из этих молитв читалась по сто раз, составляя так называемую «сотницу». Счет молитв совершался по четкам, причем каждая молитва сопровождалась поклоном. На малых бусинах полагался поясной поклон, а на перенизках (больших бусинах) – земной. После этого читалась еще одна сотница Иисусовых молитв, но уже без поклонов и молча, за исключением молитв в начале и в конце сотницы – их произносила монахиня, руководившая выполнением молитвенного правила.
Счет молитв совершался по четкам, каждая молитва сопровождалась поклоном. На малых бусинах полагался поясной поклон, а на больших – земной
Вышеописанное молитвенное правило выполнялось всеми насельницами Сурского монастыря – от монахинь до послушниц. Целью его была выработка у них навыка чтения Иисусовой молитвы, поскольку, по словам святителя Игнатия Брянчанинова, «желающие приучиться к молитве именем Господа, обыкновенно называемой Иисусовою, первоначально приучаются по преданию Отцов, соединяя ее с поклонами» [12]. Чтение Иисусовой и других молитв, по большей части вслух, также являлось подготовкой к выработке навыка так называемой «умной» (читаемой в уме) молитвы.
Святитель Игнатий (Брянчанинов), в соответствии с опытом святых отцов (в частности преподобного аввы Дорофея), отмечал: «Внимательная устная и гласная молитва есть начало и причина умной. Научимся сперва молиться внимательно устною и гласною молитвою: тогда удобно научимся молиться и одним умом…» [13]. Но обучение сестер Сурского монастыря Иисусовой молитве не ограничивалось только устным вычитыванием ее в церкви. Им вменялось в обязанность как можно чаще читать ее про себя. На важность этого обращал особое внимание праведный Иоанн Кронштадтский. В своих замечаниях к уставу Сурского монастыря он подчеркивал: «