» [7]. Учительница Мария Красильникова впоследствии была арестована и, вероятно, погибла в ссылке. Мученическим был конец и о. Георгия Маккавеева, и бывшего диакона-учителя Петра Никольского, к тому времени уже священника…
Вот и подошел к концу рассказ о просветительской деятельности северных женских обителей. Возможно, благодаря этому читатель смог увидеть северных монахинь не только неутомимыми труженицами, молитвенницами, милостивыми к оступившимся людям, но еще и просветительницами местного населения. Конечно, кто-то может сказать, что большинство северных женских обителей сделало не так уж много «на ниве народного просвещения», как этого хотелось бы нам. Но поспешу поправить – они просто-напросто не успели сделать слишком многого.
Кто знает, сколько грамотных людей появилось бы на Пинежье, просуществуй Сурская монастырская школа еще хотя бы лет двадцать? Или сколько учительниц могли бы выпустить епархиальные училища Вологодчины, созданные на базе тамошних женских монастырей? В том, что это так и не сбылось, – вина не монахинь, а тех, кто закрыл монастыри. Но постараемся не забыть, что у истоков женского образования в Архангельской епархии стоял Холмогорский женский монастырь, а архангельские и вологодские сельские учительницы-подвижницы чаще всего являлись бывшими «епархиалками», получившими образование в училищах, созданных на базе бывших монастырских приютов и школ.
Глава 3. Как и кому помогали женские монастыри
Теперь пора перейти к рассказу о наиболее распространенной форме служения монастырей миру. Разумеется, речь пойдет об их благотворительной деятельности. Благотворительностью занимались все северные женские монастыри, независимо от их достатка и времени основания. При этом в одном и том же монастыре эта деятельность могла осуществляться в различных формах. Чаще всего – посредством раздачи милостыни нуждающимся.
Например, Сурский монастырь во времена неурожая снабжал хлебом голодающих пинежских крестьян. В письме монастырского священника о. Венедикта Титова от 16 марта 1905 года упоминается о том, что, поскольку этот год был неурожайным, «нищенство в Суре сейчас весьма развито и по случаю страшного наплыва нищих сверху и снизу – при неимении хлеба, – приходится многим отказывать, что да не поставится мне в вину или во грех».
Ряд монастырей бесплатно кормил нищих и паломников. Так, в Шенкурском монастыре ежегодно 12 июля, во время торжественного празднования иконе Божией Матери «Троеручицы», на монастырском дворе устраивалась трапеза для нищих и богомольцев, которых насчитывалось в каждый день до 400 человек. В Холмогорском Успенском монастыре также существовала традиция бесплатно кормить нищих и паломников. При этом число лиц, получавших пищу и временный приют от монастыря, доходило до нескольких сотен. «Временный приют и содержание бедных и странниц» осуществляли Горний Успенский и Арсениево-Комельский монастыри. Яренский Крестовоздвиженский монастырь раздавал милостыню «беднейшим зырянам, нуждающимся в пище и одежде», и кормил неимущих бесплатными обедами.
В отчетных документах монастырей имеется множество упоминаний о том, как их настоятельницы помогали бедным людям. Иногда краткие записи об этом в монастырских приходно-расходных книгах таковы, что вполне могли бы стать сюжетами для рассказов на краеведческую тему. Например, 11 августа 1908 года игуменьей Сурского монастыря Порфирией (Глинко) было выдано «для проезда из села Суры до Архангельска, для поступления в духовное училище, девочке Анне Васильевне Шульгиной всего 5 рублей». Кем была эта девочка и как сложилась ее дальнейшая судьба – неизвестно. По крайней мере, она не являлась ни ученицей монастырской школы, ни послушницей Сурского монастыря. Судя по тому, что денег на проезд до Архангельска у Анны Шульгиной не было, она происходила из бедной семьи. И единственным, а может, последним шансом получить образование для нее стала материальная помощь, оказанная игуменьей Порфирией.
Кстати, Сурский монастырь оказывал материальную помощь семьям воинов, погибших во время Русско-японской войны. В рапорте игуменьи Порфирии, посланном ею в Архангельскую духовную консисторию, говорится: «Хотя Сурский монастырь по новости своего существования и весьма скудных средств для собственного содержания не может оказывать значительную помощь осиротевшим семьям воинов, считает священным долгом помогать, насколько возможно, сиротам, лишь близ живущим от монастыря». Северные женские монастыри стремились по мере возможности помогать местному населению – как в военное, так и в мирное время.
Весьма распространенной формой благотворительной деятельности женских обителей были регулярно производившиеся ими сборы пожертвований на различные нужды. Например, Сурский Иоанно-Богословский монастырь осуществлял сбор средств в пользу повсеместной помощи пострадавшим на войне воинам и их семьям; на церковноприходские школы; на вспоможение православному духовенству; на сооружение и содержание беднейших православных церквей в империи; в пользу нуждающихся славян; в пользу Японской миссии; на распространение православия между язычниками империи; в пользу Иерусалимской церкви Святого Гроба Господня.
Для этой цели в монастырском храме ставились специальные кружки-копилки, содержимое которых ежегодно извлекалось и подсчитывалось, а затем отсылалось в Архангельскую духовную консисторию. В 1908 году наибольшие суммы пожертвований – от 51 до 80 копеек в год, – были собраны на вспоможение православному духовенству, в пользу Иерусалимской церкви, а также «в пользу нуждающихся славян». Наиболее сочувственно неизвестные жертвователи отнеслись к судьбам «нуждающихся славян» – в 1908 году сумма пожертвований, собранных в эту кружку, оказалась наибольшей и составила 80 копеек.
Подобные сборы производились и в других монастырях. Так, в 1916 году в Арсениево-Комельском монастыре производился сбор пожертвований на церковноприходские школы, на больных и раненых сербов и черногорцев, на устройство образовательных курсов для увечных воинов, на «Общество спасания на водах», на православные храмы Буковины и Галиции. При этом наибольшая сумма пожертвований, составившая 2 рубля, была собрана «на храмы Буковины и Галиции».
В 1910 году в Горнем Успенском монастыре собирались пожертвования «на больных и раненых воинов», «на распространение православия среди язычников империи», «на эпилептиков», «на устройство православного храма в Нью-Йорке». При этом наибольшая сумма (26 р. 80 к.) была собрана «на больных и раненых воинов». А наименьшая, в 1 рубль, на строительство храма в Америке. Видно, уж слишком далекой была для северян Америка, в то время как свои больные и раненые или братья-славяне были куда ближе и роднее…
Надо сказать, что в разных монастырях суммы собранных пожертвований были различными. Так, в 1906 году Шенкурский Свято-Троицкий женский монастырь собирал средства на распространение православия, на Японскую миссию, на церковноприходские школы, на Общество Красного Креста, на вспоможение православному духовенству.
В течение года в каждую из кружек в монастыре удалось собрать по три рубля, а также еще 37 копеек на улучшение духовных учебных заведений. Сборы в пользу нуждающихся славян, на восстановление православия на Кавказе, на содержание беднейших храмов в империи составили в Шенкурском монастыре в 1906 году по два рубля соответственно. А общая сумма пожертвований составила 113 р. 37 к. Эта сумма значительно превосходит сумму пожертвований, собранных в тот же год в Сурском монастыре.
Чем можно объяснить такую разницу? Возможно, тем, что Шенкурский монастырь находился в уездном городе, имевшем более зажиточное население, чем крестьяне, жители Суры. Между прочим, в ряде случаев пример благотворительной деятельности насельницам монастырей и богомольцам подавали матушки-настоятельницы. Так, в 1912 году, во время сбора пожертвований на Русское общество Красного Креста, игуменья Шенкурского монастыря Рафаила (Вальнева) пожертвовала на Красный Крест 10 рублей из своих личных средств, что составило половину от собранной общей суммы. В феврале 1913 г. Шенкурский монастырь опять пожертвовал на Красный Крест 20 рублей, а также еще 10 рублей от игуменьи Рафаилы.
Даже самые бедные женские монастыри старались оказывать посильную помощь нуждающимся. Так, в 1916 году Ямецкий Благовещенский монастырь – как помнит читатель, то был самый маленький и бедный монастырь Архангельской епархии, – перечислил в консисторию 10 рублей на Архангельский епархиальный лазарет, а также «в пользу солдат, пострадавших на войне, и их семьям» и «на Красный Крест» – по три рубля.
Иногда монастыри занимались сбором пожертвований на весьма своеобразные нужды. Например, Арсениево-Комельский монастырь собирал средства на «Общество спасания на водах», а Холмогорский монастырь – на такое неожиданное для женской обители дело, как построение воздушного флота. Так что, вопреки уверениям атеистов прошлого и настоящего, монахини были не врагами, а скорее сторонницами технического прогресса – разумеется, в тех случаях, когда он был истинно научным и служил на пользу людям.
Во время войн северные женские монастыри не оставались в стороне от бед и проблем своего народа
В военное время северные женские монастыри помогали раненым, а также сиротам погибших военнослужащих, прежде всего простых солдат. Выше уже упоминалось о том, как Сурский монастырь помогал во время Русско-японской войны родственникам погибших солдат-пинежан. Но так поступали не только сурские монахини. Во время той же Русско-японской войны игуменья Холмогорского монастыря Евпраксия (Зелянина) написала в консисторию письмо. Вот что в нем говорится: «Желая принять участие в судьбе осиротевших детей воинов, умерших от ран и болезней в войне с Японией на Дальнем Востоке, монастырь изъявляет готовность принять у себя на воспитание сирот до пяти человек с полным для них содержанием средствами монастыря».
В это же время аналогичное письмо о же