Через несколько таких заходов мне стало казаться, что Ольгер начал делать всё гораздо медленнее, и атакующие всё чаще и чаще добирались до него. Пару раз Ольгер даже оглянулся назад, видимо, проверял, насколько мы там, за его спиной, уязвимы, если он не сможет больше сдерживать стаю.
И вот сквозь уханье ударов, шелест крыльев и клёкот мелких чудищ мне послышались скрип и топот позади.
Коста, босой и в одних кожаных штанах, встал рядом с Ольгером. В перерыве между атаками они о чём-то заговорили. Точнее, говорил Ольгер, Коста слушал и кивал. Когда Ольгер закончил, Коста бросился ко мне, не обращая внимание на битое стекло под его босыми ногами.
– Пойдём! Велено забрать вас отсюда!
Я с трудом встала на ноги, скользя на осколках, и потянулась к переноске.
– Оставь, я сам! – Коста одной рукой подхватил переноску, другую протянул мне и потащил меня вон из комнаты.
Как только мы выскочили в коридор, за нашими спинами беспорядочно, как на стробоскопах, заполыхали яркие белые молнии.
– Что это?!
– Он не мог пользоваться этим, сжёг бы вас, – отозвался Коста, прибавляя шагу. – Теперь может.
Я всего один раз оглянулась на раскрытую дверь столовой, за которой продолжали метаться белые молнии.
– Ты разве не поможешь ему?! – крикнул я на бегу.
– В нашей компании главное что?.. – проорал Коста в ответ. – Главное – знать, когда с ним лучше не спорить. Вот сейчас как раз спорить не стоит. Сказано – тащить вас в Морлескин, значит, сначала это, а потом всё остальное.
Кто когда-нибудь пробовал бежать за мужчиной, у которого на бегу шаг раза в три длиннее твоего, тот поймёт. А когда тебя ещё и волокут по коридору, а потом по лестнице вниз, куда-то сквозь приоткрытую дверь в подвал, то самое главное – это даже не переставлять ноги побыстрее, а поджимать их в нужный момент. Будь я босиком, как Коста, поотбивала бы себе все пальцы.
В подвале Коста втащил нас в теплоцентр, отпустил меня, бросил переноску, схватился за край большой жестяной вентиляционной решётки и со скрежетом оторвал её. Из вентиляции потянул свежий и очень сильный поток.
– Лезь!
– Да прямо, разбежалась! – буркнула я. Предлагаемая дорога в Морлескин немного не отвечала моим непритязательным ожиданиям.
– Да полезай уже! – разозлился Коста. – Хотел бы я тебя угробить, сто раз бы уже сделал!
И то верно.
Коста подсадил меня, я забралась в вентиляционный короб и встала там на карачки.
– Ползи вперёд! – крикнул сзади Коста. – Метров двадцать, я думаю… Да двигай уже, мне же эту чёртову корзинку протащить надо!
Я послушно поползла, вытирая ладонями и коленками жирную пыль.
Как только Коста вслед за мной залез в короб, он перекрыл собой последний свет. В почти полной тьме я пыхтела и продвигалась вперёд.
– Далеко ещё?
– Да не очень, – буркнул Коста позади меня.
– А там что? Поворот?
– Типа того.
– Куда? Налево? Направо?
– Давай, давай, мимо не пройдёшь.
И тут руки мои сорвались в никуда. Я даже закричать забыла от ужаса, только успела представить себе бездонную пропасть. Но тут же обнаружила, что довольно быстро скатываюсь вниз по вентиляционному жёлобу, лечу по наклонной плоскости всё быстрее и быстрее, и свежий поток уже свистит у меня в ушах, как ветер на вершине Эвереста… Не бывала я не Эвересте, но там точно именно так свистит в ушах, зуб даю.
Впереди где-то далеко зародилась и стала расти яркая точка. Я закрыла глаза, и поток подхватил меня, покачал немного, а потом мягко приземлил. Свет ударил в лицо, я открыла глаза и тут же зажмурилась от яркого солнца.
Я лежала вниз лицом на примятой траве. Приподнявшись, увидела разлом в отвесной скале. По одну сторону от меня скалы были повсюду. Кое-где на них росло что-то хвойное, но в основном это был голый розоватый камень с широкими прожилками. А по другую сторону трава, трава, трава…
– Ты там живая? – раздался позади меня голос Косты.
– Живая, – согласилась я и села. Оказалось, что трава не так уж далеко простирается, совсем рядом обрыв.
– Ну, вот и славно, – Коста обошёл меня и поставил к моим ногам переноску с Дайрой. Кот сидел тихонько-тихонько, не подавая признаков жизни, я видела только, как он усиленно принюхивается.
– Это Морлескин?
– Он самый, – растрогано произнёс Коста. – Это новый проход, Ольгер специально открыл. Так что неожиданностей быть не должно. Можно спокойно дождаться здесь, пока Ольгер вернётся.
– Хорошо, – кивнула я.
– Никуда одна не уходи. Побудь с Брилле, – Коста махнул рукой туда, где чуть поодаль на зелёной травке, почти на самом краю обрыва сидела Брилле. – А мне надо вернуться обратно, мало ли что.
Даже не отдышавшись толком, Коста исчез в пещере, а мне ничего не оставалось, как взять переноску и тащить её к Брилле.
Глава 12
– Садись! – Брилле похлопала по траве рядом с собой. Она неотрывно смотрела вниз с обрыва. – Чем дольше смотришь на такую красоту, тем быстрее душа встаёт на место.
Долина внизу была прекрасна. И хоть при взгляде с высоты голова слегка кружилась, от зелёных верхушек деревьев было трудно глаз оторвать. Кое-где из зелени выглядывала голубая лента реки, а по её берегам угадывались какие-то строения. Судя по их крошечным размерам, высота у обрыва была весьма приличная.
– Да, очень красиво. Но боюсь, после сегодняшнего мне слишком долго надо пялиться на красоту, чтобы это мне помогло, – вздохнула я.
– Тем более, садись и пялься, не теряй времени, – засмеялась она. Смех у Брилле был низкий, приятный. И сама она была хороша, что уж кривить душой. Даже сейчас, бледная, как снег, со спутанными нечёсаными прядями, вся в синяках и ссадинах, она притягивала взгляд. На неё хотелось просто смотреть, как на часть пейзажа, вот просто так пялиться на красоту.
Я присела рядом с ней.
Дайра уже привычно заскрёбся в стенку пластиковой корзинки, осторожно, но настойчиво.
– Выпусти его, – посоветовала Брилле. – Тут он точно никуда не денется.
– Да неужели? Вы его в квартире поймать не могли, а тут просторы бескрайние.
– Говорю тебе, не денется, если не дурак. А он не дурак.
Я открыла защёлку крышки. Дайра высунулся из корзинки, поставив передние лапы на бортик. При ярком свете дня его зрачки сузились до щёлочек, а глаза блестели золотом. Он всё принюхивался и оглядывался вокруг с чисто человеческим изумлением на пушистой морде. Наконец, он мягко перепрыгнул через бортик и залез ко мне на колени. Я на всякий случай отстранилась и отвернулась. Но Дайра не стал домогаться поцелуев. Он коротко похрюкотал, потёрся головой о моё плечо и, подпрыгнув, исчез в траве.
– Не удерёт?! – забеспокоилась я.
– Я же сказала, никуда не денется, – отмахнулась Брилле. – Пусть побегает, он же скучал по дому даже больше нашего.
– Как твоя рука?
Брилле повернулась ко мне и пожала плечами:
– Да так… Паршиво. Но спасибо, что спросила.
– Ольгер сказал, нужно время.
Она кивнула:
– Верно. Только у него нет времени. А сейчас у него нет и единственного боевика.
– Единственного? По-моему, Коста тоже выглядит довольно грозно.
Брилле весело усмехнулась:
– Да брось! Кое в чём он незаменим, но в бою от него мало толку. Впрочем, от меня теперь тоже. Хотя, если понадобится, в одну сторону я долечу.
– Думаю, Ольгера это не устраивает. Ему надо, чтобы ты возвращалась.
Она задумчиво покивала.
– Как ты думаешь, Ольгер и Коста… они справятся вдвоём?
– Наверняка, – уверенно сказала Брилле. – Да Ольгер и один бы справился. Чтобы одолеть сильного ведьмаря, против него должны были прислать целую армию, а не полсотни мелкой нечисти.
– А если Ольгер так легко справляется со всякой нечистью, почему тогда ты полетела в грозу?
Брилле недоумённо воззрилась на меня:
– А как ты хотела? Чтобы Ольгер сам полетел?
– А он может?
– Это другой вопрос, – усмехнулась она. – А полетела я, потому что это моё дело, не его.
– Дело? В смысле работа?
– В смысле – дело, – повторила Брилле. – Долг. Обязательство. То, что я могу, умею и делаю, когда это необходимо.
– Я всё равно не понимаю, почему он послал тебя, если мог справиться сам? Что за странности такие: сначала отправить свою девушку на бой, понимая, что она может и не вернуться, потом со вздохами лечить её. Не понимаю!
– А тебе и не надо понимать, – спокойно отозвалась Брилле. – И я не его девушка. Он ведьмарь, я его боевой маг. Я ему принадлежу. И неважно, как он ко мне относится. Я с ним для того, чтобы вступать в бой с теми, кто опасен для Ольгера.
– Дичь какая-то! Как можно дорожить человеком и посылать его на смерть?!
– Слушай, хватит! – оборвала меня Брилле. – Для того, чтобы это понять, надо родиться в Морлескине. Так что не ломай голову.
Если уж таинственный ведьмарь не щадит даже боевого мага, которого нежно любит, что же ждёт тогда меня? Похоже, я окончательно становлюсь его расходным материалом. Вот только успею ли я заметить, когда настанет время меня израсходовать?
– Брилле, а вот Ольгер…
– А не спросить ли тебе у самого Ольгера всё, что ты хочешь знать? – недовольно фыркнула она.
– Я пыталась, но он не любит отвечать на мои вопросы.
– Да уж, это на него похоже, – Брилле внимательно посмотрела на меня. – А что тебе от него надо?
– Мне интересно, а он такой же, как вы? В смысле всех этих превращений?
Брилле покачала головой:
– Он ведьмарь, это значит, что он в любом случае круче нас.
– А в кого он сам превращается?
Брилле пожала плечами:
– Я понятия не имею.
– Как это?!
– Вот так, – равнодушно отозвалась Брилле. – Он ни разу при нас этого не делал.
– Так, может быть, он и не умеет?
– Это вряд ли. Ведьмарь, даже если он не урождённый меняющийся, всегда умеет изменить облик. Так что он просто этого при нас не делал, потому что, видимо, не было нужды.