– Разумеется, я в курсе. Не волнуйтесь, я работу на дом не беру.
– Вы так хорошо говорите по-русски…
Дайра пожал плечами:
– Так получилось, что меня с Петербургом слишком многое связало. Пришлось и язык выучить. Но всё равно, мне далеко до Алиши, у неё совершенно невероятный талант к языкам.
Бабушка довольно закивала. Что может быть приятнее, чем убедиться, что её внучку высоко ценят со всех сторон.
Вдруг на противоположном конце квартиры раздался грохот. Мы с Дайрой тревожно переглянулись.
– Проверь-ка телевизор, – сказала я.
– Прошу прощения, – произнёс Дайра, вставая из-за стола. – Я вас оставлю. Очередной сюрприз от нашей кошки…
Он ушёл. Бабушка и Лена проводили его взглядом и уставились на меня.
– Ничего себе рыбак, – задумчиво проговорила Ленка. – Сам из Швейцарии, работает в Норвегии, квартира в Питере, речь, манеры… Да и деньги водятся… Простой такой рыбак.
– Он получил хорошее образование и отличное воспитание и живёт, как ему нравится, – пояснила я. – Надеюсь, теперь вы видите, что у меня всё замечательно, и ни в какую беду я не попадала?
Лена с бабушкой переглянулись, и бабушка усмехнулась:
– Леночка меня напугала. Ей привиделось, что ты связалась с дурной компанией. А Дайра мне понравился. Когда у него отпуск закончится, ты ведь поедешь с ним в Норвегию?
– Нет, не поеду.
– Как это не поедешь? – удивилась бабушка.
– Я работу только что нашла, мне она нравится, да и рядом совсем…
– Алёш, я очень рада, что ты такая независимая и самостоятельная, но… – серьёзный бабушкин тон мне совсем не понравился. – … женщине полагается ехать за своим мужчиной, куда понадобится, а как же иначе?
– Ба, Дайра не мой мужчина. Он мой друг.
– Детка, – укоризненно произнесла бабушка. – Какая дружба, о чём ты? Не надо мне рассказывать такие сказки, они для нежного пионерского возраста. Ты – взрослая девушка, а я – современная бабушка. В моих глазах грязь и беспорядок в квартире – куда больший грех, чем секс до брака.
– Бабушка, ну что ты, в самом деле?! Я ж тебе экскурсию по квартире провела, каждый уголок показала. У нас даже кровать у каждого своя, и загородка у каждого отдельная!
– Своя кровать в отдельной загородке – залог крепкого здорового сна! – отчеканила бабушка и взяла ещё булочку. – Спать раздельно – ещё не повод позволить мужчине, с которым живёшь, уехать за тридевять земель одному.
– Я не живу с ним, ба. Я живу у него. Чувствуешь разницу?
– Я чувствую, Алёша, что ты так счастье своё промотаешь, – неодобрительно фыркнула бабушка и, подумав, грустно вздохнула. – Как я своё когда-то.
Настал мой черёд с Ленкой переглядываться. До сих пор причина одиночества бабушки Ксении в нашей семье не обсуждалась, и задавать ей вопросы на эту тему родителями было строго запрещено.
– Ты о чём, бабуля? – осторожно спросила Лена.
– Да вот, именно об этом, – проговорила бабушка, задумчиво глядя в окно. – Очень уж ты, Алёша, напоминаешь меня в юности. Вот и я так же парнями швырялась. Этот – валенок, другой – заносчив, третий – нелюдим… Потом всё же встретила такого, о каком мечтала. Умный, весёлый, такой рассказчик, что заслушаешься… Странный немного был, но заботливый очень и ласковый… Так я же всё равно нашла, к чему придраться.
– К чему? – шёпотом переспросила Лена.
– Он тоже иностранец был, – отозвалась бабушка и взглянула мне прямо в глаза. – А тогда, в наше время, замуж за иностранца выйти дело было непростое. Многим надо было пожертвовать, от многого отказаться. А у меня красный диплом на носу, распределение, характеристика по комсомольской линии… Отказала я ему. Ему уезжать надо было, и он сказал, что вернётся и будет возвращаться снова и снова, пока я не передумаю. Но больше не вернулся. И сына своего – отца вашего – ни разу не видел.
– Откуда он был, бабушка?
– Археолог из Дании. Я перед пятым курсом в стройотряде была, а археологи рядом что-то раскапывали.
– А дедушка красивый был? – поинтересовалась Лена.
– А как вы считаете, отец ваш – красавец? – отозвалась бабушка.
Мы с Леной снова переглянулись. Папа был очень симпатичный в юности, если судить по старым фотографиям, хотя теперь сложно было представить, что поседевший и располневший папа когда-то был красавцем.
– В общем, ваш отец – копия своего отца, деда вашего, – вздохнула бабушка.
– А звали деда как? Александр… а дальше?
Бабушка подозрительно на нас покосилась, но, воспоминания под чай с булочками сделали своё дело, и она вздохнула:
– Не Александр. Другим должно быть отчество у вашего отца, да не решилась я, чудно уж очень звучало бы.
– Но как, бабушка? – не отставала Лена. – Теперь-то скажи, как деда звали!
– А вот это неважно! – отчеканила бабушка. – Знаю я вас, сразу гуглить полезете. Ещё найдёте, не дай Бог…
– Ну и чем плохо, если найдём?
– Не надо ворошить прошлое. Такие новости чью угодно жизнь способны перевернуть, и никто за это вам благодарен не будет, – отрезала бабушка.
– А ты сказала, странный он был, – подала я голос, хотя всё шло к тому, что развить тему мне уже не дадут.
– Да, странноватый, – согласилась бабушка.
– В каком смысле?
– В прямом. С птицами разговаривал и утверждал, что они его понимают. И ещё боль любую снять мог. Вот так возьмёт за руку, – бабушка накрыла ладонью мою руку. – В глаза посмотрит… И боль слабеет, будто ручейком утекает.
– Бывает же, – вздохнула Лена.
– Бабушка, – решилась я. – А ты знаешь, что такое Морлескин?
– Блокнот, вроде, такой с резиночкой, – неуверенно ответила бабушка.
– Нет, ба, блокнот с резиночкой – молескин. А это Морлескин.
– Нет, – сурово сказала бабушка. – Тогда не слышала.
– А почему ты, ба, замуж так и не вышла? – осторожно спросила Лена.
– А сначала всё думала, вернётся ваш дед. Или хотя бы напишет, или позвонит. Ждала, ждала, но без толку. А когда всё-таки решила по сторонам посмотреть, опять оказалось, что один ухажёр – тупой, другой – ленивый… – бабушка замолчала, потом взглянула на меня многозначительно. – Хороший у тебя парень, Алёшенька. Не ищи, к чему бы придраться.
– Я не ищу. Он и правда хороший.
Из-за угла вышел Дайра. На шее у него, свесив лапки, воротником лежала Маська.
– Славная у вас кошечка, – сказала бабушка с умилением. – Мой первый кот, Нямушка, тоже так лежать любил. Хороший было кот, умный, ласковый. Только гулящий, не удержать дома было, месяцами мог пропадать. Так почти пятнадцать лет уходил, возвращался, а однажды и пропал совсем… Столько кошек у меня потом перебывало, а его забыть не могу.
Она замолчала и грустно вздохнула.
– Может быть, ещё чайку? – бодро предложил Дайра.
Бабушка ласково улыбнулась ему:
– Спасибо, голубчик, и хотелось бы, да не влезет больше, – она медленно и с трудом вздохнула и посмотрела на Лену:
– Поехали домой, Ленок. И нам отдохнуть не мешает, и Але завтра на работу.
Начались суматошные сборы-проводы. Оставшиеся творожные булочки упаковали и вручили бабушке. Было вызвано такси. Дайра, натянув поверх шорт джинсы, торжественно повёл бабушку к лифту, рассказывая ей на ходу, какая я замечательная хозяйка, как я всё успеваю и в какой строгости держу его и Маську. Я бы не отказалась пойти следом и послушать, как складно Дайра врёт, но осталась подождать, пока Лена оденется и навяжет на шею несуразный палантин с помпончиками.
– Обижаешься на меня? – спросила она, обращаясь к моему отражению в зеркале.
– Да не так, чтобы сильно. Но говорить об этом я не хочу.
– Хорошо, – согласилась Лена. – То есть нет, не хорошо, конечно. Ты не злись на меня. Я знаю, что всё плохо. Но что теперь поделаешь-то?..
– Симпатичный палантинчик, – перебила я её. – Тебе идёт.
– Да, да, извини. Не будем об этом.
Она повернулась ко мне:
– Очень я за тебя рада, Алёшка. Такого мужика подобрать!.. А тот где, который с татухами?
– Ишь, как он тебе в душу-то запал, – усмехнулась я.
– «Запал»! Да напугал он меня тогда, вот и всё, – вздохнула Лена и неловко всплеснула руками. – Ну, пора мне бабушку догонять. До свидания, что ли?
– До свидания, – кивнула я.
Чего уж я точно не ожидала от Ленки, так это объятий. Но она подалась ко мне и, обхватив крепко за плечи, прижала к себе. И даже голову мне на плечо положила.
– Ты что, Лен? Да не злюсь я…
Было что-то в её порыве неуловимо странное. И я всмотрелась глубже. Ох, дурацкое состояние, когда видишь и чувствуешь то, не знаю что. Анатомию-то надо было в школе лучше учить, да кто ж знал…
– Ленка!.. – пробормотала я, не веря до конца тому, что обнаружил мой внутренний взгляд. – Ты что, беременна?!
Сестра отпрянула:
– Как ты узнала?! Я сама-то только вчера тест сделала… Откуда ты узнала?
– Да ниоткуда, – растерялась я, не зная, как объясниться. – Догадалась. Торкнуло что-то…
– «Торкнуло!» – хмыкнула Лена, нервно прижав ладонь к губам. Она всегда так делала в панике.
– Игорь?
Она развела руками:
– Ну а кто ещё? Некому больше.
– Ты сказала ему?
Она кивнула со вздохом.
– И что?
– Перепугался, – криво усмехнулась она. – Но думает, что я не заметила. И ничего не сказал. В смысле ничего плохого не сказал.
– Лен, ну и что теперь?
– Так, всё, забудь, – деловито отмахнулась она. – Это не трагедия, это жизнь и даже, если подумать, не так уж плохо. Мне ж тридцать скоро, пора…
– А?..
– Давай, сестричка, пока! Я побежала, а то бабушка заставит твоего рыбака снова наверх её тащить…
Она решительно забросила длинный конец палантина через плечо, чмокнула меня в щёку и, забыв про лифт, побежала вниз по лестнице.
Глава 4
Когда я уснула, наконец, мне приснилось бурное норвежское море. Будто бы я стою на пустом пирсе, вокруг меня мяукают голодные кошки, а я смотрю вдаль и жду траулер, на котором Дайра должен вернуться с лова. Но впереди только шторм, темнота и дождь, и мне тоскливо, одиноко и страшновато. Таких ощущений и наяву хватало, обидно ещё и во сне всё это переживать… Но, к счастью, я как только осознаю, что сплю, сразу же просыпаюсь. Когда снится что-то приятное, это так обидно, но сейчас оказалось очень даже кстати.