Норвежское море растворилось, осталась лишь моя постель в загородке да окно с полосатыми шторами. А кошки тем временем продолжали мяукать. Точнее, одна. Маська, собрав лапы в одну точку и с трудом удерживая равновесие, стояла на тонкой гипсокартонной перегородке прямо у меня над головой. Её глаза отсвечивали тусклой зеленью, а поза говорила о том, что она вот-вот сиганёт сверху прямо на меня.
– Только попробуй, – сказала я как можно строже. – Ремень возьму!
Что такое ремень, Маська ни разу не видела. Не было в доме ремней. С прокачанных бёдер Дайры штаны не падали, с моих округлостей тем более. Но Маська правильно подозревала, что ремень – это нечто нехорошее, потому что вскоре после его упоминания частенько что-нибудь прилетало, в переносном, а иногда и в прямом смысле. Только подозрения Маську редко останавливали. Ещё немного покачавшись на перегородке, она прыгнула вниз, спасибо, хоть не на голову, а на колени. Будто из-за неё там мало синяков! Я зашипела, кошка бросилась прочь с кровати.
На половине Дайры всё ещё горел тусклый свет.
Я встала с постели и заглянула за край загородки. Оттуда сквозь арку было прекрасно видно княжеское ложе на постаменте. Дайра сидел, спустив ноги с кровати и понурив голову. Спать голышом он теперь стеснялся, поэтому был в полосатых пижамных штанах.
Я прошла к нему и села рядом.
– Почему не спишь?
– Видимо, не устал, – усмехнулся Дайра, не разгибаясь. – А ты почему?
– По мне Маська скачет.
Он коротко вздохнул и, чуть сморщив нос, украдкой потёр висок.
– Голова болит?
Дайра промычал что-то и отмахнулся:
– Да, пустяки. Пройдёт.
– Дай, я посмотрю! – я потянулась к его вихрастому затылку, но Дайра резко отстранился от моей руки и глянул сердито.
– Не надо! – твёрдо сказал он. – Говорил же: никогда не вглядывайся в меня больше и не лечи! Говорил?
– Что ты заводишься?
– Я не завожусь. Я хочу, чтобы ты вспомнила, о чём я тебя просил.
– Да я помню. Только…
– Что? – с досадой уточнил Дайра.
– Только я так и не поняла, почему?! Почему ты отказываешься? Мне же это совсем не трудно!..
– Просто не хочу, – ответил он уже спокойно. – Надоело. Брат всю жизнь в моей душе ковырялся, читал, что чувствую, о чём думаю. Я ему запретил, разумеется, но даже проверить не могу, послушался он или нет. И ты теперь ещё будешь в моих кишках копаться и разглядывать их? Не хочу.
– При чём тут кишки?! Почему «копаться»?! Ты не понимаешь, это не так происходит!..
– Да не важно, как это происходит! Просто не делай этого!
– А если?!..
– Алиша! – строго оборвал меня Дайра и, поймав мою воздетую к потолку ладонь, положил её себе на колено и уверенно прижал. – Что ты так волнуешься? На свете существует множество простых способов вылечить головную боль.
– Да и чёрт с ней, с твоей головой! – буркнула я. – А если будет что-то посерьёзнее головы?
– Серьёзнее головы, Аля, ничего быть не может! – засмеялся он. – Так что давай уж, как договорились, хорошо?
– Как скажешь, – кивнул я, так ничего и не поняв. – Мне кажется, что ты не был таким упрямым даже, когда был котом.
– Вот именно, тебе лишь кажется, – нервно усмехнулся он. – Я просто не успел тебя по-настоящему достать. Другим повезло меньше.
Я ничего не ответила.
Он по-прежнему прижимал мою руку к колену, словно боялся, что она убежит. Я смотрела на его огромную ладонь, на заметные выпуклые вены, и невольно вспомнила, как я любовалась его руками, когда он три дня возился с перепланировкой в квартире, делая замеры, отпиливая, приклеивая и приколачивая. Его руки были не только удивительно красивыми, но и умелыми, привыкшими к сложной и тяжёлой работе, словно он и не князь вовсе. Глаз было от него не оторвать, и я прямо горда была до невозможности, когда Дайра звал меня на помощь реечку придержать.
Дайра тоже помолчал немного, потом повернул голову и уставился на мою грудь.
– Ты что?
– Когда я был котом, это давало определённые преимущества, – задумчиво проговорил он. – Например, мне не надо было спрашивать разрешения, чтобы потрогать этого мутанта…
Я даже представить не могла, что моя старая пижама с Микки-Маусом на груди может вызвать ностальгию.
– Вот проблема-то, – фыркнула я. – Хочешь – потрогай. Разрешаю.
Дайра усмехнулся, вытянул палец и осторожно почесал Микки-Мауса между ушей. Потом взглянул на меня:
– А давай чаю попьём?
– Во втором часу ночи?!.. – странное предложение вдруг показалось на редкость удачным. – А давай!
– Иди к себе, – улыбнулся Дайра. – Сейчас принесу.
Я ушла к себе в загородку, забралась в постель, поставила к стенке две пухлые подушки, чтобы было удобнее сидеть.
Под шкворчание воды в чайнике Дайра принялся бренчать чашками. Он был совсем рядом, прямо за моей спиной. Я слышала его дыхание, и как он что-то пробормотал себе под нос.
Я не хотела, чтобы что-то менялось. Не хотела никаких Норвегий. И сама туда не собиралась, и не хотела, чтобы Дайра куда-то уезжал. Сейчас всё было замечательно. Я в безопасности, никто не норовит разорвать меня в клочки. И никто не пытается меня использовать. Рядом понимающий друг, который ничего от меня не требует, да ещё работа и новые знакомые. Вот и от бабушки много важного узнала. С сестрой помирилась, ну, почти… Всё хорошо, и ничего мне пока больше не надо, это бы всё не спугнуть.
Дайра поставил передо мной кружку, кивнул в ответ на моё «спасибо» и осторожно, стараясь не расплескать свою, забрался с ногами на подоконник.
Некоторое время мы молча тянули чай.
– И что ты думаешь?
– О чём? – встрепенулся он.
– О том, что мне рассказала бабушка.
Дайра пожал плечами:
– А ты уверена, что хочешь это обсуждать? При упоминании Морлескина у тебя обычно резко портится настроение. Что, конечно же, объяснимо…
– Морлескин, знаешь ли, можно по-разному упомянуть, – буркнула я, уткнувшись в чашку. – Кстати, не было времени тебе рассказать… У нас в отеле два постояльца из Морлескина. Странная парочка, похожи на тайных агентов-неудачников.
– Почему неудачников? – хмыкнул Дайра.
– Такое ощущение, будто бы они сюда приехали, не зная, какая погода их тут ожидает. Одеты, как клоуны. Точно морлескинцы, я их разговор случайно услышала.
Дайра неопределённо пожал плечами:
– Да наших тут всегда много шатается, по разным делам. Может, и правда, агенты чьи-нибудь. Не обращай внимание.
– Да я так, к слову… Так что ты думаешь про моего странного деда?
– А что я могу думать? Мы и без того подозревали, откуда ноги растут у твоего дара. Так что ничего особо нового. А что бабушка имя-фамилию деда не назвала, так не расстраивайся. Всё равно ничего бы вы не нашли, хоть всю сеть перерыли бы.
– Почему это? А вдруг он называл ей своё настоящее имя?
– Даже если так, – покачал головой Дайра. – Не думаю, что твой дед здесь. Если бы он оставался в этом мире, он нашёл бы твою бабушку и своего ребёнка. А раз пропал, значит, или его давно нет в живых, или он по каким-то причинам больше не смог прийти в этот мир.
– Из Морлескина?
– Возможно, – неохотно отозвался Дайра. – Но, кроме Морлескина, есть ещё места… как бы это поточнее назвать… о! проходные дворы.
– В каком смысле?
– В таком, что в эти миры можно проникнуть и даже пройти их насквозь, – пояснил Дайра. – Не все могут, конечно. Я вот, например, только по открытому заранее проходу и только в сопровождении.
– И что это за миры?
– Разные.
– И в каких ты побывал?
– Да ни в каких, кроме этого, – отрезал Дайра. – Если о чём и знаю, то только понаслышке.
Тон, которым это было сказано, говорил вполне однозначно: на эту тему Дайра распространяться не хочет.
– Вот всегда ты так: скажешь что-нибудь интересное, и замолкаешь. Это нечестно, – обиделась я. – И вообще, ты сегодня какой-то странный.
– Это чем же? – усмехнулся он.
– Сначала ты сделал всё, что можно, чтобы убедить бабушку, что мы… что мы с тобой… ну, это…
Дайра вскинул брови и ободряюще дёрнул головой:
– Давай, давай, произнеси вслух эти страшные слова.
Я засмеялась.
– Не переживай, – серьёзно сказал Дайра. – Иногда бабушкам надо дать услышать и увидеть то, в чём они уже себя убедили. Вреда в этом нет. Тем более, что бабушкино заблуждение… хм… довольно приятное, и оно мне польстило. А ты сегодня весь вечер зачем-то дёргалась… Хотя, я тебя понимаю, конечно. Мешаю я тебе. Но мой добровольный отпуск и правда можно быстро прервать, только скажи.
– Ты так говоришь, будто бы это ты живёшь у меня, а не наоборот! Это же я поселилась тут, заставила тебя нарушить планы…
– Ты не заставляла!.. – запротестовал Дайра. – Я сам!
– Ага, сам, – хмыкнула я. – Ты остался здесь со мной, переделал квартиру… Так кто кому мешает?!
– Не выдумывай! – строго сказал Дайра и решительно отставил чашку.
– А, ладно, – безнадёжно отмахнулась я. – Но сейчас-то, когда уже не надо притворяться перед бабушкой, сейчас-то что с тобой такое?
– Ничего, – моргнул Дайра.
– Угу, как же. Тебя что-то гнетёт, и как бы ты не старался это скрыть, это очень заметно.
– Правда? – буркнул Дайра, похоже, чтобы лишь бы что-нибудь сказать.
– Кривда!.. Да ну тебя! – рассердилась я.
Дайра подавил вздох, взглянул на меня и улыбнулся.
– Да что ты всё время улыбаешься, когда на меня смотришь?!
Он пожал плечами, не переставая улыбаться.
– Что, такая смешная?!
Дайра опустил голову и всё-таки тяжело и медленно вздохнул.
– Нет, – произнёс он уверенно. – Не смешная. Но я улыбаюсь, потому что мне хорошо, когда я тебя вижу, вот и всё.
Весь мой дурацкий праведный гнев мгновенно испарился, и стало стыдно.
Я всё время гнала от себя мысли о том, что должен чувствовать Дайра, постоянно сталкиваясь со мной на ограниченной жилой площади. Не видеть друг друга за перегородками, но постоянно слышать и ощущать присутствие – это неплохая идея. Для меня. А для молодого здорового мужчины, который не скрывает, что влюблён? Да ещё этот древний стих, будь он неладен. Первые недели я постоянно ждала, что Дайра сделает шаг к… Ну, к чему-то большему, чем дружеские объятия. Мне казалось, он должен хотя бы попытаться.