Вот спасибо Ноэлю, что привязал ко мне такого разговорчивого и просвещённого метаморфа. Прямо на ходу могу пополнять знания о здешних мирах. И надо сказать, всё, что рассказывал Райс, по какой-то необъяснимой причине доходило до меня лучше, чем лекции Ноэля.
– А ещё мои задатки говорят, что в остальном Сильяна врёт, – проговорила я. – Если бы она могла найти Дайру, она нашла бы. Только не пойму, Райс, а разве может так быть, чтобы такая великая и сильная ведьмарка не могла отследить и разыскать очень хорошо знакомого ей человека, ближайшего родственника и… друга?
– А умение брать след стоит особняком. Можно быть великой ведьмаркой или великим магом, читать людей, как книги, составлять любые сложные заклятья и даже заготавливать их впрок, но умение найти след – оно или есть, или его нет. Как и многие другие умения. У каждого здесь свой набор. У сильных ведьмарей этот набор богатый, но и им ничего не гарантировано.
– Тогда почему Ноэль считает, что у меня проснётся всё, что только можно? – удивилась я.
– Он… надеется, – с трудом подобрал Райс правильное слово. – Может быть, у него есть для этой надежды какое-то основание. А может быть и нет. Такие вещи он мне не рассказывает.
– А если… Если я эту его надежду не оправдаю? Если умение лечить – это всё, что мне досталось?!
– Тогда мне будет очень жаль Ноэля, – буркнул Райс и покосился в мою сторону, как мне показалось, с явным злорадством. Похоже, соврал: жаль ему точно не будет. Не знаю, как Ноэль, а Райс надеялся именно на плачевный исход моего обучения.
– А ты сам умеешь искать след?
– Не дальше прямой видимости, – усмехнулся Райс. – Умение брать след – один из редчайших даров, само естество. Научиться этому невозможно. Поэтому следопыты пользуются огромным спросом и обычно получают освобождение от прочего предназначения. Они никому не служат и ни в чём не нуждаются, выполняя частные заказы.
– Я знаю одного следопыта, с которого сняли служение, но он всё равно от бывшего хозяина ни на шаг не отходит, – задумчиво проговорила я. – И с деньгами у него как-то не очень… О чём это говорит?
– О том, что он дурак, и ни о чём больше, – проворчал Райс. – Так мы, вообще-то, можем идти дальше, госпожа.
Райс махнул рукой в сторону, куда ушла Сильяна.
– А мне туда не надо, – вырвалось у меня, хотя я сама не поняла, почему. – Эта тропа ведёт к замку, правильно?
Райс кивнул.
– Мне не надо в замок, если Дайры там нет… Мы идём на север.
Райс страдальчески вздохнул:
– Зачем, госпожа? Думаешь, князь Дайра там?
– Да ничего я не думаю.
– Тогда к чему тебе искалеченная земля?
– Может, и ни к чему… – я попробовала сосредоточиться на своих ощущениях. Чёрт знает, почему, но тянуло на север. – Хочу увидеть княжеские земли и умерший слой!
– Плохая идея, – сурово сказал Райс.
– Почему? Там опасно?
– Да не особенно. Просто нечего там смотреть.
– Ты чей метаморф, мой? Ноэль не обманул?
– Хорошо, госпожа, как скажешь, – согласился Райс. – Только я не знаю отсюда проходов в северном направлении. Может быть, нужно пойти немного, чтобы найти проход. А может быть, и не найдём. А идти туда далеко. И непросто, – Райс скептически посмотрел на мои лёгкие тонкие брюки и сандалии. – Особенно в таком виде.
– Я не устала! – раздражение уже прорывалось. – Мы идём в умерший северный слой. Веди!
Райс обречённо вздохнул, развернулся, и мы побрели в противоположную от замка сторону.
Глава 16
Я не поняла, как долго мы шли и какое прошли расстояние. Чувство времени пропало, а часов ни у меня, ни у Райса не водилось.
Опустившаяся ночь была непроглядной, а темнота – матовой и сухой. С неба что-то светило, но здесь, севернее замка, не было такого сияющего лунного света, как над Морлескином. Там ночи были глянцевые, тёмные краски сочными и живыми. Здесь же не было ни объёмных поверхностей, ни живых отражений. Привычный пейзаж Лиловых гор пропал из виду очень быстро, словно пелена опустилась. И буйные травы с деревьями сменились самой настоящей пустыней.
Мы очень долго шли по местности, как будто покрытой пеплом. А скорее всего, это и был пепел, просто в темноте не было возможности в этом убедиться.
Запах гари только усиливался. Опять же, это не был живой дым, а неприятная кисловатая вонь старого, не раз промокшего и снова сохнущего пожарища.
Вонючая пустыня, поглощающая свет. Лёгкий воздушный пепел под ногами, в который проваливаются сандалии. Редкие деревья-раскорячки без листвы и без коры. И полная тишина, словно в уши ваты напихали.
– Долго ещё? – спросила я, и мне показалось, что голос мой только я и слышу, так странно он прозвучал, будто внутри меня.
– Смотря куда тебе надо, госпожа, – прошелестел Райс. Его голос тоже звучал не очень-то звонко. – Если ты собралась пересечь княжеские земли насквозь, то это очень долгий путь.
– Ты не чувствуешь ни одного прохода? – уточнила я у Райса чисто на всякий случай. – Или просто мне не говоришь?
– Мне совсем не в удовольствие эта прогулка, – угрюмо отозвался Райс. – Был бы проход на пути, я давно бы им воспользовался. И вообще, госпожа Алиша, не сочти за неподчинение и дерзость, но не повернуть ли нам назад?
– Ни за что не поверю, что князья Морлескина ходили в свои земли пешком. Должны быть проходы. Ты меня дуришь, наверное?
Райс повернулся ко мне. Я должна была увидеть его глаза, хотя бы их блеск. Но глаза не блестели. Безжизненное лицо Райса выглядело маской.
– Нет, госпожа, – проговорил он тоном оскорблённой невинности. – Я не стану тебя обманывать, привязанному метаморфу это слишком тяжело даётся. А объяснение есть. Даже если проходы после смерти наведённой реальности сохранились, то мы их не найдём, потому что здесь на всём завеса. Мало того, что эта земля мёртвая сама по себе, её почти что стёрли и погребли под прочной защитной завесой.
– Но, если это завеса, значит, кому-то есть, что скрывать здесь?!
– Несомненно, – буркнул Райс. – Но вполне возможно, что мы ничего не найдём и не увидим, кроме того, что уже видели. Поэтому я бы посоветовал повернуть назад.
Но я пошла дальше, и Райс, ни говоря больше ни слова, зашагал рядом.
Хорошо, что пепел мягкий. Глубокий, но мягкий. Ноги проваливаются в эту невесомую пыль, но легко передвигаются. Вот без воды – да, совсем плохо. Будет, конечно, ещё хуже. Но хотя бы не жарко, значит, ещё можно долго идти вперёд. Потому что нужно на север. Так и не поняла, зачем и почему, но мне нужно на север.
Когда невдалеке показался невнятный силуэт ещё одного одинокого мёртвого дерева, я вдруг поняла, что ногам нужен отдых. Дойдя до корявого ствола, я с удовольствием опустилась и провалилась в пепел. Сидеть, опираясь спиной на ствол и закрыв глаза, было приятно. Рядом с коротким безнадёжным стоном плюхнулся в пепел Райс, и теперь я слышала его дыхание.
Когда я, наконец, разлепила веки и взглянула на Райса, он больше был похож на мёртвого, чем на живого. Сидел, безвольно бросив руки и свесив голову. И только короткие частые вздохи обнадёживали.
– Что с тобой такое?
– Скатти много и часто пьют. Это от природы. А в человечьей шкуре пить хочется даже больше и чаще. Ты не обращай на меня внимания, госпожа. Я потерплю ровно столько, сколько нужно.
– А если мы зашли так далеко, что ты не сможешь вернуться? Почему ты сразу не сказал, что не можешь долго без воды?
– Потому что это совершенно неважно, что со мной происходит. Другое дело, если эта прогулка станет опасной для тебя, госпожа. А я уж как-нибудь.
Его смирение разозлило меня ещё сильнее.
– Так и сказал бы ещё в Лиловых горах, что без воды сюда не стоит соваться! Ты же лениво отпирался для вида, не сказав ничего конкретно, и послушно потащился за мной…
И только тут я вдруг поняла, что на самом деле произошло. Мне внезапно втемяшилось на север. Не поняв причины, не представляя, что может ждать в пути, я рванула вперёд. Не сообразила даже, что на прогулку в парке и то неплохо брать с собой хотя бы конфеты и бутылку минералки, а уж тем более, когда идёшь туда, не знаю куда. Нет же, я бодрым шагом отправилась месить пепел в северном направлении. С пустыми руками и с угрюмо молчащим метаморфом, который попытался отговорить меня настолько вяло, что как будто бы и не пытался.
Кто из нас повёл себя более странно – я или Райс – ещё большой вопрос.
Но даже сейчас, когда я уже осознала, что веду себя нелогично и нелепо – это по меньшей мере – мне всё равно совершенно точно нужно было продолжать это путешествие. На север.
Это противное состояние было, как ни удивительно, знакомым.
– Райс, мне Ноэль за обедом ничего в еду не подмешал?
Метаморф с трудом выпрямился и повернулся ко мне. Глаз его я по-прежнему не видела, но удивлённый голос стал твёрже.
– Подмешал?! Зачем?.. Впрочем, не знаю, – буркнул Райс. – А с чего ты взяла, госпожа?
– Чувствую себя, как под действием морлескинского цветного вина. Радостно и целеустремлённо делаю тупые, бессмысленные и нелогичные вещи. И считаю, что должна продолжать.
– Морлескинские вина на тебя не действуют, ты так сказала Ноэлю.
– Не действуют, верно. Но здесь наверняка водятся ещё какие-нибудь коварные зелья.
Райс только развёл руками.
– А что будет, если мы с тобой не сможем отсюда выбраться?
– Тогда вмешается Ноэль и заберёт нас в Амазор, – совершенно спокойно ответил Райс.
– Он что, следит за нами?
– Нет, не в обычном смысле. Просто, если тебе будет угрожать опасность, он поймёт. Он это умеет.
– Значит, пока всё ещё не совсем плохо? Ну, допустим, я-то в порядке. А ты еле жив! Что же, Ноэль этого не видит?
– Не видит, – подтвердил скатти. – Если настроился на тебя, госпожа.
– Я тебя тоже не очень-то чувствую. Эта самая связь, которая должна быть между нами – она не работает!
Райс так резко повернул голову в мою сторону, что даже в этом странном сухом и матовом мире его глаза блеснули.