Многие экспедиции пытались, но не смогли установить местонахождение этого «самого богатого судна, когда-либо покидавшего берега Вест-Индии». Среди участников экспедиций были английский автогонщик Малколм Кэмбелл, изобретатель автоматического тренажера для штурманов Эдвин Линк и «король морских глубин» Жак Ив Кусто.
Вполне возможно, что кто-то из них и проходил над местом, теперь именуемым Серебряной отмелью, над коралловым рифом, предательски скрывшимся под самой поверхностью воды, в 85 милях к северу от острова Эспаньола (старое название острова Гаити), на котором расположены Гаити и Доминиканская Республика. Но рассеянные обломки «Консепсьона», погребенные под толстым слоем песка и обросшие тоннами кораллов, упорно хранили свою тайну.
«Консепсьон», построенный в Гаване в 1620 году, много раз пересекал Атлантику в составе караванов с сокровищами, вывозимых из Нового Света в Испанию.
По подсчетам ученых, с 1500 по 1820 год такие высокобортные тяжелогруженые суда 17 тысяч раз пересекли океан туда и обратно, ввезя в Испанию награбленных сокровищ более чем на 20 миллиардов долларов. Поразительно, но из всего этого богатства было утеряно в морских водах либо захвачено пиратами лишь каких-нибудь 5 процентов.
В 1641 году «Консепсьон», имея около 500 человек пассажиров и команды на борту и годовую добычу серебра в реалах, отчеканенных в испанских владениях — нынешних Мексике, Боливии и Перу, в составе так называемого «золотого» флота возвращался на родину.
Дата отплытия была перенесена на 20 сентября, с задержкой на месяц от срока, когда можно плыть без опасения быть застигнутым ураганами, являющимися бедствием в этой части Атлантики. 29 сентября начался сильнейший шторм, потопивший многие суда и рассеявший остальные.
«Консепсьон», сильно потрепанный гигантскими волнами, перекатывавшимися даже через его почти 15-метровой высоты корму, выдержал натиск, но оказался без мачт. Судно еще три недели держалось на плаву. Вопреки советам умудренного опытом адмирала лоцманы, которым принадлежало в этих вопросах последнее слово, направили корабль к югу. Через неделю он сел на риф, и все попытки сняться с него потерпели неудачу. Корма застряла между двумя коралловыми выростами, а нос ушел глубоко под воду. Новый тропический шторм довершил дело. Спастись смогло лишь менее половины пассажиров и членов команды.
Катастрофа «Консепсьона» нанесла заметный ущерб испанской казне. Многочисленные испанские экспедиции по спасению затонувших сокровищ оказались безрезультатными. Со временем и вовсе память о местонахождении галиона стерлась.
К началу нашего столетия это затонувшее судно стало, по словам автора книги «Утраченные сокровища «Консепсьона», вышедшей в 1980 году, чем-то вроде «Эвереста в мире искателей сокровищ».
Берт Уэббер оказался одним из исследователей морских глубин, кого не обуревала, как многих друга, мечта о сокровищах этого таинственного корабля.
— Для меня деньги никогда не были единственной целью, — заявил он. — Разумеется, надо платить по счетам и обеспечивать семью, но меня больше всего влечет поиск, приключение, погоня за мечтой, стремление к невозможному. То, что требует мужества, бросает вызов.
Его детские и юношеские годы прошли под впечатлением от книг о затонувших сокровищах. К шестнадцати годам он нырял с аквалангом в затопленных каменоломнях Пенсильвании. Он не стал учиться в колледже, а поступил в училище подводного плавания в Майами. Его паруса наполнила ветром первая же экспедиция, занимавшаяся поисками кораблей XVIII века под руководством Артура Макки из Музея затонувших сокровищ во Флориде.
— Брезжила надежда, что будут найдены сокровища, — вспоминал Уэббер. — Их не оказалось. Но подводные операции, подъем грунта, сделанные находки настолько притягивали к себе, что я понял: надо найти средства, чтобы это стало моей профессией.
Дорога оказалась тернистой. Экспедиции, в которых участвовал Уэббер, были случайными, плохо подготовленными и не привели ни к чему. В конце концов он решил самостоятельно искать затонувшие суда в районе Флориды и Багамских островов. Год за годом приносил сплошные разочарования.
В промежутке между экспедициями, из которых он возвращался с пустыми руками, Уэббер работал у конвейера на заводе, торговал энциклопедическими словарями — делал все, чтобы прокормить жену и четверых детей.
Успех был обеспечен сподвижником Уэббера Джимом Хаскинсом, который высказал мысль, что следовало бы заняться «Консепсьоном».
— Мне кажется, там еще много не найденных богатств, — сказал ему Хаскинс. — Все записи говорят о том, что Фипсу в свое время не удалось найти корму судна, заросшую кораллами.
В течение четырех лет они копались в вест-индских архивах в Севилье, в Морском музее в Мадриде, в Британском музее и в лондонских государственных архивах.
— Чем больше я анализировал записи, — вспоминал Уэббер, — тем больше приходил к выводу, что успех возможен и следует сделать попытку. Изучив уже достаточно материалов, я занял деньги у одного чикагского банкира, добился исключительного права на розыски у правительства Доминиканской Республики и достал карту аэрофотосъемок. В 1977 году начал одну из самых основательно подготовленных экспедиций, которая когда-либо отправлялась к Серебряной отмели.
Тщательно отобранная Уэббером группа провела на рифе целых пять месяцев. Они нашли обломки тринадцати судов, нанесли их местонахождение на карту и передали Доминиканской Республике. Но «Консепсьон» обнаружить не удавалось.
Возвратившись в Чикаго, Уэббер с помощью обеспечивавших ему финансовую поддержку друзей основал фирму «Сиквест Интернэшнл» и отправил Хаскинса снова в Испанию продолжать заниматься архивными материалами.
Большой удачей для Хаскинса было знакомство с Викторией Стаппелс-Джонсон, молодой канадкой, изучавшей по заданию профессора Питера Эрла из Лондонской школы экономики историю «Консепсьона» по испанским источникам. Профессор собирал материал для книги о флоте 1641 года.
— Мы связались с Эрлом, — вспоминал Уэббер. — Как знать, думали мы, вдруг у него окажется та ниточка, которой недостает нам. Мы даже не догадывались, что у профессора уже давно был утраченный, казалось, ключ ко всему делу: судовой журнал корабля «Генри»!
Уэббер получил копию журнала, исписанного характерными для XVII века буквами: «Журнал нашего путешествия начинается с Божьей помощью в 1686 году на борту корабля «Генри» под командованием Фрэнсиса Роджерса, направляющегося к банке Амброзия, что к северу от острова Эспаньола, в компании с «Джеймсом и Мэри» под командованием капитана Уильяма Фипса на поиски затонувшего испанского галиона, в чем да поможет нам Бог».
Фипс отправил «Генри» первым для поисков рифа и места катастрофы. Так что судно «Джеймс и Мэри», которым командовал сам Фипс, прибыло к месту нахождения «Консепсьона» позже, и его судовой журнал отражает не само обнаружение обломков, а операцию по их извлечению.
— Судовой журнал «Джеймса и Мэри» видели все, — разъясняет Уэббер. — А вот журнал «Генри» исчез из поля зрения. Его обнаружили в частной библиотеке в имении английского лорда Рамни. Когда я в Англии прочитал судовой журнал «Генри», то понял, что в 1977 году мы прошли над тем самым местом. Но поскольку «Консепсьон» был слабой мишенью для нашей магнитометрической аппаратуры, мы его не обнаружили.
Одновременно с этим открытием произошла настоящая революция в магнитометрах. «Вариан ассошиэйтс», канадская фирма, производящая эти системы, в которой Уэббер числился консультантом уже несколько лет, создала новый переносной магнитометр на цезии.
С этим приспособлением он мог нырять к самому подножию рифа и обнаруживать даже металл, находящийся под почти трехметровым слоем песка и спрятанный под окаменевшими кораллами.
— Мы заняли еще четыреста пятьдесят тысяч долларов, вышли снова на риф и через пять дней «Консепсьон» был найден! — рассказывает Уэббер.
Отныне каждый последующий день приносил одну за другой находки со дна моря. На поверхность подняли серебряные монеты; две уникальные золотые цепи, сделанные, видимо, в Китае; фарфоровые чашки в поразительно хорошем состоянии, изготовленные в эпоху китайской династии Мин, пересекшие Тихий океан через Филиппины и вывезенные через Мексику на спинах мулов; майолику…
Раскопки продолжались 11 месяцев. Было снято более 300 тонн кораллов, прежде чем удалось добраться до всех этих предметов. Обнаруженные монеты, датированные 1640 годом, с несомненностью подтвердили, что наконец-то найден именно «Консепсьон».
— Фипсу казалось, — говорит Уэббер, — что кораллы поглотили кормовую часть судна, закрыв доступ к основным сокровищам. Лишь благодаря повторной находке три столетия спустя мы поняли, что кормы здесь не было. Через пять дней после катастрофы сильнейшим штормом «Консепсьон» был расколот надвое. Кормовую часть перебросило через риф и протащило примерно метров сто двадцать, прежде чем она легла на дно кораллового каньона. Там я и обнаружил ее с помощью магнитометра. Здесь оказалась основная часть утерянных сокровищ и ремесленные изделия.
На дне глубокой расщелины под тремя метрами песка и обломками кораллов нашли остатки древнего сундука. Его двойное дно скрывало толстый слой серебряных монет, слитых сейчас воедино алхимией моря, — пример распространенной в те времена контрабанды. Группа Уэббера обнаружила также фальшивые монеты, доказывающие распространенность и этого вида мошенничества. Именно в этом сундуке было найдено 30 фарфоровых чашек эпохи династии Мин, из которых лишь две оказались разбиты.
Джордж Басс, директор Института морской археологии в Техасе, считает, что право на ведение подводных археологических раскопок должны иметь лишь специально подготовленные морские археологи.
Но дух приключений, открытий, поиска, как доказывает история Берта Уэббера, все еще жив. Охота за затонувшими сокровищами продолжается в разных частях света.
Доктор Басс отмечает, что Австралия и Турция ввели строгий контроль за поисками сокровищ в своих территориальных водах. В Мексике создан отдел, который поставил подводную археологию на научную основу. Он считает, что и другие страны Карибского бассейна в конце концов осознают потребность в охране своих подводных сокровищ. По условиям договора с искателями сокровищ правительство Доминиканской Республики, у берегов которой был обнаружен «Консепсьон», забрало половину богатства, включая находившиеся на борту различные изделия и часть серебра; остальное досталось тем, кто нашел затонувшее судно.