Супруги Пекхэм были очарованы тем, как трудится Sceliphron: «живо и весело» собирает глину и лепит свои гнезда-горшки. Оса словно получает удовольствие от этих занятий, и я готова поспорить, что всякий, кто хоть немного времени уделит наблюдению за сцелифроном, будет заинтригован ее жизнью.
Тактика поединков ос-сфецид с пауками впечатляет, но настоящие чемпионы по охоте на пауков – это игривые помпилиды (или дорожные осы), еще одна группа ценителей паукообразных, встречающаяся по всему миру. Помпилиды настолько преуспели в охоте, что арахнологи часто используют их гнезда в качестве пробоотборников местной популяции пауков: это особая хитрость, позволяющая находить редкие виды. Но это далеко не единственный повод восхищаться помпилидами. Их легко распознать по сложным, зачастую забавно изогнутым антеннам. Еще их отличает поведение: они напоминают мне гиперактивных малышей, когда беспорядочно и на первый взгляд беспричинно скачут и носятся по земле. Очевидно, что такое игривое поведение должно как-то помогать им при обнаружении или поимке добычи. А еще широко известно, как трудно из-за этого их ловить – помпилиды с ловкостью Гудини умеют выбираться из энтомологического сачка. Наблюдать за тем, как увлеченный энтомолог решительно скачет по пустоши с сачком в руке в погоне за осой-помпилидой, на первый взгляд забавно. Но ужаленному такой осой человеку будет не до веселья: чтобы парализовать паука в несколько раз крупнее ее самой, помпилиде нужен крепкий ядовитый коктейль и мощный жалящий аппарат. Это великолепные мастера ужаления.
Вероятность успеха в охоте на пауков у дорожной осы бывает почти нулевой на десятки попыток[113]. Является ли назначением этой игры охота или же это просто игра? Игры в животном мире – редкость; они встречаются преимущественно у млекопитающих и птиц, причем в основном у молодняка. Считается, что игра помогает в когнитивном развитии, улучшая способность животного участвовать в кооперативном поведении вроде совместного использования ресурсов или доступа к брачным партнерам. Игра у насекомых не описана – возможно, потому, что у многих из них нет «юности», когда они подвижны и имеют время на игры, – у насекомых с полным превращением незрелую и зрелую фазы жизни разделяет метаморфоз. Как бы игриво ни выглядела наша помпилида и какой бы неумелой ни казалась, смысл ее «игры» заключается в том, чтобы запутать и утомить свою добычу, а не в том, чтобы просто порезвиться. Такая тактика игры в кошки-мышки распространена среди помпилид, и потраченное на нее время окупается с лихвой – в результате оса, как правило, снабжает весь выводок запасом провианта в виде одного-единственного чудовищного паука.
Такого рода поведение распространяется и на сам процесс охоты. Одни виды могут ходить по паутине, словно Иисус по воде, и не прилипать к ней. Другие используют свои невероятные акробатические летные навыки, чтобы выхватывать отдельных пауков прямо из паутины. Poecilpompilus mixtus использует в качестве боеприпаса собственное тело, беспорядочно пикируя на край паутины паука-кругопряда в надежде сбить особенно сочную восьминогую жертву. Когда преследуемый паук совершает затяжной прыжок на землю, пытаясь ускользнуть, у хитрой охотницы появляется возможность изловить добычу (и обеспечить потомство сытной пищей) в куда более выгодной для себя обстановке: если паук скрывается из виду, она догоняет его, скорее всего, по запаховому следу. Эти осы достаточно умны, чтобы пользоваться поведением пауков, спасающихся от хищника путем бегства из собственной паутины – выгнав жертву из липкой паутины, они облегчают себе охоту[114].
Другие помпилиды специализируются на охоте на пауков, которые не плетут паутину и устраивают гнезда в норах. Любой отважный юный натуралист знает, что лучший способ извлечь паука из норы – это потыкать туда палочкой, чтобы выманить его наружу. Примерно так поступают и осы. Оказалось, что десятки видов ос из семейств помпилид и сфецид устраивают такие подвижные игры и представления, в которых шансы на вознаграждение весьма невелики. Пауки-птицееды, например, устраивают гнезда из скрученных листьев, имеющие два входа с разных концов. С точки зрения паука, наличие парадного и черного входов создает сразу две приманки для непритязательной добычи, которая может сунуть внутрь любопытную голову.
Дорожная оса пользуется этим, кажется, с беззаботным ребячеством: она дразнит паука и мечется между парадным и черным входами, заставляя поверить, будто может стать легкой добычей, а паук тем временем носится по гнезду, пытаясь угнаться за чрезмерно любопытным обедом. Если повезет (осе), раздраженный паук в конце концов совершает ошибку и вылезает из норы, чтобы раз и навсегда разобраться с докучливым насекомым. Быстрое движение осиной талии – и паук получает укол (один-единственный) в брюшко и впадает в кому, покорный воле осы и превращенный в ее живой запас продовольствия.
Хотя паутина задумана как ловушка, для хищников вроде ос она служит визуальным знаком, который указывает, что внутри их ждет сочная еда. Как же тогда охотник на пауков находит паука, который не плетет паутину? Лишь недавно мы получили представление о том, как дорожные осы точно засекают местоположение своей добычи, не плетущей паутину. Конечно же, весь секрет кроется в химических сигналах. Подобно тому, как сцефиды и осы-тифииды способны обнаруживать гусениц на глубине нескольких сантиметров под землей, а наездники умеют находить своего хозяина в глубине мутовки листьев растения, осы-помпилиды пользуются химическими сигналами для поисков паука, когда тот скрывается в липких глубинах своей норы.
Жан-Анри Фабр был озадачен, заметив, что помпилиды почти неуязвимы для пауков: почему лишь немногие осы из тех, за которыми он наблюдал, пали жертвой смертоносных паучьих клыков? Изобретательный, как всегда, он устроил бойцовский клуб для осино-паучьих поединков. В своем амфитеатре из стеклянного колокола он помещал к пауку Segestria самых разных насекомых и наблюдал за неизбежной схваткой между членистоногими. Как он и подозревал, в осе-помпилиде явно было нечто неприятное для паука: Segestria вполне могла наброситься на осу, одолеть ее и пронзить своими жвалами, но затем по какой-то необъяснимой причине отбрасывала свою добычу, словно несвежее яйцо.
И напротив, пауку не составляло труда слопать медоносную пчелу или муху. Магия помпилиды остается трудной для понимания, но, если отталкиваться от того, что мы знаем в настоящее время о кутикуле других насекомых, вероятнее всего, у этих ос в процессе эволюции появился какой-то химический компонент, который выделяется на поверхности экзоскелета и чем-то отпугивает пауков. Скорее всего, это нелетучий кутикулярный углеводород, потому что меньше всего на свете оса-охотник хотела бы осиным зловонием анонсировать свое приближение к паучьей норе. И нам вновь остается лишь недоумевать, почему химические компоненты ос, охотящихся на пауков, не экстрагируют и не разливают по бутылочкам в качестве бытового средства для борьбы с пауками.
Другие помпилиды рыщут по владениям паука Segestria, нахально прыгая над входами в гнездо, сделанными в форме паутинных воронок, и кажутся неуязвимыми для ловчих сетей, в которых могли бы запутаться многие другие насекомые. Наша охотница просовывает свои антенны во входы, проверяя, дома ли хозяин и какие воронки пусты. Она никогда не будет настолько беспечна, чтобы самой залезть в обитаемую нору. Если хозяин норы дома, оса может подразнить его и заставить высунуть наружу лапу – а дальше она ухватится за нее, чтобы вытащить паука на поверхность земли и облегчить себе охоту. Когда добыча парализована, оса ее прячет (обычно повесив на какую-нибудь растительность, будто белье на просушку), пока не будет готова заняться ею дальше. Дело в том, помпилиды охотятся до того, как построят себе гнездо. Это предковое состояние для одиночной осы, но у него есть очевидный недостаток: пока мать-оса роет нору, пойманную с таким трудом добычу может украсть другой охотник.
Воровство пользуется популярностью среди дорожных ос: зачем испытывать судьбу и охотиться на паука при низких шансах на успех, когда можно украсть готовую еду с кустов? Аналогичным образом, зачем самой рыть нору, если можно воспользоваться уже готовой? Одиночные осы – мастерицы в деле воровства: кража добычи у других ос и нор у своей добычи – это низкозатратные стратегии, которые в какой-то степени компенсируют высокорисковый способ охоты. Естественный отбор обеспечивает равновесие между этими двумя стратегиями внутри популяции: если склонность к воровству становится слишком распространенной, отдача от нее снижается, а отдача от самостоятельной охоты возрастает. Сохранение сочетания этих стратегий обеспечивает эволюционную стабильность.
Но странности на этом не заканчиваются. Пауки, на которых паразитирует оса Homonotus, вскоре после укуса приходят в себя и отправляются дальше по своим делам, не подозревая, что у них к брюшку прикреплено осиное яйцо. Паук остается в неведении, даже когда личинка осы выводится из яйца и начинает вгрызаться ему в менее ценные части тела – жизненно важные органы паука до последнего остаются нетронутыми, пока личинка не будет готова к окукливанию. Лишь тогда паук, целиком выполнивший свою функцию живой кладовой, наконец испускает дух. От него остаются только ноги и ротовые органы. Жутковато думать, что живое существо разгуливает с частично обглоданным задом, ничего не подозревая, но утешает хотя бы то, что этот кошмар проходит для паука безболезненно и длится всего несколько часов.
Еще более примечательно у Homonotus то, что она, по-видимому, выбирает для паразитирования исключительно беременных паучих. Она размещает свое яйцо строго в нужном месте, чтобы вылупившаяся личинка могла вбуравиться прямо в брюшко паучихи и с аппетитом лакомиться развивающимися паучьими яйцами