— Хороши у вас шутки, Чарнота. Вы же создали новый культ.
— Правильно, Валерий Валентинович, а вы будете верховным жрецом этого культа. Можете немедленно приступать к своим обязанностям.
— Но позвольте, господин Чарнота, я же никогда не был священнослужителем!
— А я что, по-вашему, родился богом?
— Да кто вас знает! — в сердцах воскликнул Гераклус.
— Вы же историк, Валерий Валентинович, кому, как не вам, знать все тонкости древнего культа.
— Да, но о боге Велесе сохранилось очень мало сведений.
— Но Ящера он победил?
— Вероятно, да, хотя точными данными на этот счет наука не располагает.
— Ну так поможем науке! Мы рождены, чтоб сказку сделать былью, а быль в свою очередь превратить в миф. Диссертацию потом напишете, Валерий Валентинович.
— Но вы ведь еще не одолели своего главного врага!
— Одолеем. На моей стороне сам Дарвин с его теорией эволюции. А что там у нас с Кияном?
Племянник верховного жреца Якуна подвергся жестокой магической обработке. Во всяком случае, когда мы явились в опочивальню ведьмы Анастасии с инспекционной проверкой, достойный Киян уже лежал кверху воронкой, бессильный и безгласный.
Сама ведьма, полная сексуальной энергии, глянула на нас хмельными глазами и пошевелила бедрами. Зрелище было настолько скандальное, что я вынужден был тут же удалить склонного к греховным помыслам менестреля де Перрона.
— Клиент созрел?
— Более чем.
По сведениям, полученным Анастасией у сомлевшего Кияна, его дядя был самым обыкновенным человеком, не склонным к метаморфозам. А Ящеру он пошел служить просто со страху. Магом и чародеем он был весьма посредственным, а потому целиком зависел от присланных подземным богом оборотней. Решения за него принимали другие, а почтенный Якун их только озвучивал.
— А откуда взялся этот Ящер?
— Якобы он был вызван Якуном из подземных глубин посредством магии. Насколько я поняла, этот недостойный дядя придурковатого племянника в молодые годы был жутким интриганом, мечтающим о власти над градом Катаджем. Ему очень мешал Великий Гог, утвердившийся на великом столе. Этим Великим Гогом был некий Аталав, пришедший неведомо откуда и покоривший полмира. Но здесь, в граде Катадже, который издревле считался у окрестных племен священным городом, его поджидала неудача. И виновником его поражения и смерти был как раз Якун. Этот глупец вообразил, что способен с помощью заклятий удержать Ящера в повиновении, но просчитался. Убив Аталава, Ящер сам стал править священным городом, сделав Якуна своей марионеткой.
Сведения были ценные, они сильно облегчали нам предстоящий контакт с самозванцем. Этого Якуна следовало как можно скорее брать за горло, дабы с его помощью добраться до Ящера, к которому у меня накопилось много претензий.
— Еще большой вопрос, кто кого возьмет за горло, Чарнота, вы его или он вас, — выразил свои сомнения Вацлав Карлович, ознакомившийся с моими планами на ближайшее будущее. — Насколько я понимаю, ваш отец был человеком нехлипким. Далеко не каждому суждено стать Аттилой. И тем не менее он проиграл.
— Но вы же слышали, что его предали! — возмутился я.
— Якун провел Ящера и его оборотней в великокняжеский терем, — подтвердила мои слова Анастасия. — Великий Гог был убит спящим. И та же участь постигла его немногочисленных дружинников.
— И все-таки я не стал бы соваться в воду, не зная броду, — стоял на своем Крафт. — Мы с вами, Вадим, в двух шагах от цели, и будет очень обидно, если мы потерпим поражение. Взгляните на прибор.
Красный глазок загадочного устройства уже не мигал, а горел нестерпимым для глаз огнем. Скорее всего, Вацлав Карлович прав, мы действительно пришли туда, не знаю куда, и нам осталось только взять то, не знаю что. Однако всем, в том числе и мне, было очевидно, что сделать это будет совсем непросто.
— Всем спать, — распорядился я. — Завтра на рассвете мы выступаем в поход.
Ночь прошла без происшествий. А поутру я с изумлением обнаружил, что казавшийся нерушимым храм Ящера уже разобран едва ли не до основания. Толи Валерий Валентинович Гаркушин применил магию, которой понахватался в этом странном мире, то ли постарался наэлектризованный явлением нового бога народ, но так или иначе, а на месте жуткого сооружения теперь возвышался наскоро сооруженный алтарь. На этом алтаре верховный жрец нового бога прирезал подсвинка. Ибо по велению Велеса человеческие жертвы отныне признавались пережитком. Я публично одобрил это нововведение Гераклуса, хотя поросенка мне было искренне жаль. Но голод не тетка, и при всем своем гуманном отношении к животным я не могу обойтись без мяса, особенно перед долгой и трудной дорогой. Короче говоря, этого поросенка мы употребили на завтрак, и сделали это на вполне законном основании, поскольку кому, как не богу и ближним к нему лицам, вкушать мясо жертвенных животных.
Из крепости мы выехали через северные ворота, откуда начинался, если верить нашему проводнику Кияну, путь на град Катадж. Здесь же у крепостных ворот я неожиданно обнаружил клубок, подаренный мне птицей Сирин и, казалось бы, утерянный безвозвратно. При моем появлении клубок, доселе мирно лежавший в пыли, встрепенулся и резво покатился по дороге. Нам не оставалось ничего другого, как последовать за нашей путеводной нитью.
Дружина бога Велеса была немногочисленной, да и люди в ней были хоть и проверенные, но, мягко говоря, ненадежные. Правда, цель у нас пока что была одна: мы все стремились к таинственному Граалю, и это обстоятельство вселяло уверенность, что мои спутники до определенного момента меня не подведут. Сомнения вызывал у меня лишь Киян, явно подавленный стремительными переменами, произошедшими в крепости за то время, пока он предавался блуду с заезжей ведьмой. Похоже, племянник опасался, что дядя не одобрит его распутного поведения и, чего доброго, учинит спрос с нерадивого служаки.
— Я вам не завидую, господин Киян, — сказал я ему со вздохом. — Чудом выживший во время захвата крепости, но тяжело раненный господин Коломан непременно доложит в высшие инстанции о вашем недостойном поведении. Это же уму непостижимо — заниматься Камасутрой в то время, когда крепость штурмует неприятель!
— Никто нашу крепость не штурмовал, — обиженно огрызнулся племянник высокопоставленного дяди, — вы захватили ее обманом.
— И это вы называете оправданием, господин Киян?! Мало того что вы предатель, так вы еще и дурак, поскольку добровольно открыли перед врагом ворота. Как, по-вашему, должен реагировать начальник на глупость своего подчиненного, приведшую к тяжким и необратимым последствиям.
— Секир башка, — подсказал Марк.
— Есть и еще одно отягчающее обстоятельство, достойный Киян, которое должен принять во внимание любой, даже самый справедливый и гуманный суд: вы проводили время не просто с женщиной, а с суккубом, сиречь дьяволицей. То есть ни больше ни меньше как продали не только тело, но и душу конкурирующей организации. Асмодей сейчас в аду довольно потирает руки, а обманутый вами Ящер пребывает в великом гневе. Кстати, как он выглядит, этот земноводный? Только попрошу без эпитетов, превосходной степени и утомительных для просвещенного ума фантазий.
— Я его видел всего один раз, да и то мельком, — тяжело вздохнул Киян, мучимый, видимо, угрызениями совести. — Он ужасен. Он чудовищно силен. И обладает невероятной магической силой. Вас он сотрет в порошок мановением мизинца.
— Особые приметы?
— Чего? — не понял меня проштрафившийся помощник коменданта.
— Цвет волос, разрез глаз, родинка на щеке или в другом месте.
— Нет у него волос, — насупился Киян. — Абсолютно голый череп. Лапы как у лягушки, только огромные. Родинки на щеке нет, но все тело покрыто броней из костяных пластин, которые не берут ни меч, ни стрела, ни копье. А сам он способен убить любого одним плевком.
— Так он вроде Ящер, а не верблюд? — удивился внимательно слушавший наш разговор Крафт.
— А что такое верблюд?
— Не важно, — отмахнулся я. — Продолжайте, подследственный.
— Дядя Якун сказал, что железы Ящера вырабатывают страшный яд, который, попадая на человеческую плоть, разъедает ее до самых костей. Одного плевка достаточно, чтобы от человека остался один скелет. Кроме того, Ящер способен изрыгать пламя на очень большое расстояние. А с помощью магии он может вызвать бурю в озере и обрушить потоки воды на град Катадж, затопив его практически полностью. Еще он читает мысли окружающих его людей и способен подчинить их своей воле.
— Гипнотизер, значит.
— А что такое гипнотизер?
— Не важно. А внешне он похож на Коломана?
— Нет. Он значительно крупнее. Коломан в своем естественном обличье рядом с ним, как я рядом с Коломаном. К тому же у Коломана и других земноводных оборотней морды плоские, а у Ящера рыло вытянутое. И зубы в пасти огромные. Говорят, он и в огне не горит, и в воде не тонет.
— Сексуальные пристрастия?
— Девственницы.
— А разве он не мечет икру? — удивился Марк.
— Икру мечут его подручные оборотни, а Ящер — бог.
— Как часто вы отправляете ему девственниц?
— Раз в неделю.
— И никаких иных жертв, кроме девственниц, он не признает?
— Нет, почему же. Раз в месяц мы отправляем ему тридцать молодых мужчин, но этих он использует для поддержания организма.
— Это в каком смысле?
— В качестве пищи,
— А девственницы назад не возвращаются?
— Нет, по слухам, они становятся русалками, а там кто его знает.
— И горожане согласились платить этому уроду такую страшную дань?!
— А что нам еще остается? С гоблинов он берет много больше. Их мясо ему пришлось по вкусу. Кроме того, он забирает всех пленных, захваченных в войнах против соседних племен.
— Аппетит у него, однако.
— Так у него целая свита оборотней, их тоже кормить надо.
Какая жалость, что я отпустил Коломана, — этого людоеда следовало бы повесить. К сожалению, удачные мысли приходят мне в голову, когда поправить уже ничего нельзя. Впрочем, в первую очередь мне следует добраться до пахана, а уж с шестерками мы как-нибудь потом разберемся.