3.5. МНЕ ПОКЛОНИЛСЯ ЦВЕТОК…
В XX веке мы признали, что животные тоже умеют думать, чувствовать, изобретать и они не похожи на машинки, заводимые инструкцией инстинкта. Теперь на очереди понять… особенности мышления растений!
Не то, что мните вы, природа:
Не слепок, не бездушный лик…
Кто сказал, что растения молчат, как камни? Что им неведомы чувства и равнодушна жизнь? Беззвучная тишина, наполняющая поле или сад, разрывается от неслышной нам болтовни. Нити бесед, что ведутся под тенистыми кронами или на зеленом ковре, нам еще предстоит распутать, привлекая самые современные приборы. Но уже сейчас ясно, что звуки и слова для растений заменяет лексикон ароматов. Язык запахов бывает внятен и нам, и уж тем более многим животным, но у растений, лишенных прочих средств объяснять и растолковывать, он играет особенно важную роль. Ароматы могут спасти их от смерти, как людей — отчаянный крик о помощи. Этот химический язык — подлинное «эсперанто», понятное не только подданным царства флоры, но и всем ползающим и летающим близ них. На зов запахов торопятся хищные насекомые, находя на листьях или стволах вредную растениям мошкару или опасных личинок — сами кусты и деревья попросили хищников об этом. Порой тактика, к которой прибегают растения, чтобы спасти свою жизнь, свои листья и стебли, так сложна и хитроумна, что мы, раз уж наделены разумом, вправе задуматься, не дарован ли разум также растениям. Понемногу мы признали, что животные тоже умеют думать, чувствовать, изобретать и они не похожи на машинки, заводимые инструкцией инстинкта. Теперь на очереди понять… особенности мышления растений!
Прозрение флоры
Пока же наши представления о них примитивны, а то и нелепы. Мы умиляемся «цветиками-семицветиками», растущими из любого сора. «Без слез, без печали вы жили, вы были» (К.Д. Бальмонт) — такими стихотворными штампами принято описывать участь всяких кустов и цветов. Это нам каждую минуту уготованы нервные потрясения; мы переживаем и боремся; они прозябают. «Они не видят и не слышат, живут в сем мире, как впотьмах, для них и солнцы, знать, не дышат и жизни нет в морских волнах» — писал Ф.И. Тютчев, провидя, как не правы мы, рассекая единство природы и выделяя в ней только лишь человечество — ее огромную, рахитичную голову.
В нашем языке укоренилось даже выражение «вести растительную жизнь»; им клеймят людей, потерявших всякий интерес к жизни, выстлавших своими телами, напичканными алкоголем и наркотиками, самое дно жизни. Так же ничтожно живут растения, говорим мы, — если слово «живут» здесь подходит: они набухают, полнеют, наливаются соком, для чего-то поглощают питательные вещества, покрываются пылью, скукоживаются, чахнут, желтеют, становятся трухлявыми, отмирают. В их унылой жизни нет места страстям, потому как им нечем — такое вот мнение — чувствовать и страдать. Хоть их и зовут организмами, они скорее напоминают мертвые предметы, в которых периодически совершаются химические реакции.
Конечно, и им доводится бедствовать: тля, гусеницы, жуки-древоточцы и прочие бесы в облике насекомых стаями набрасываются на них, решетя листву или буравя древесину, но они безвольно покоряются судьбе. Что им переживать или волноваться, ведь ход вещей им не изменить — не взять ветви в корни и не убежать со всех корней прочь. Мы мучаемся от того, что можем или могли что-то изменить в этой жизни — и не сумели. Растения — осколки семян, разметанные вверх, — мучаются столько же, сколько осколки гранаты. Для них все — осознанная необходимость. И нападение гусениц — это лишь факт механического перемещения последних в пространстве, а не событие, в ход которого может вмешаться сознание.
Однако открытия ученых опрокидывают механику растительного мира; он оказывается гораздо сложнее и душевнее, чем мнилось нам. Мир растений тоже наполнен хитростью и борьбой, блестящими идеями и ошибками; они вмешиваются в судьбу и, значит, представляют, что их ждет, и придумывают, как можно избежать беды, спастись хоть отдельными листьями или ветвями. Они — сами себе помощники и лекари. Каждое из растений, а тем более деревьев, можно сравнить с государством; даже если отдельные части их начали гибнуть из-за агрессии — насекомых или оккупантов, — и дерево, и государство могут спасти уцелевшие части, мобилизовав все силы, отыскав нужных союзников, придумав коварные ловушки, заманив неприятеля в глубь страны или ткани, а потом ударив по нему… В конце концов, государства тоже напоминают огромные растения, выросшие на географической карте. Они составлены из людей, как растения из клеток; все части их мыслят, и это дает выжить целому — иначе бы державы рассыпались как замок, который прошлым летом я возводил на пляже из песка. Так же, всеми своими частями, думает и растение.
Огурец объявляет войну
Когда нидерландский ботаник Марсель Дикке проводил опыты с бобами, он заметил странный факт. Растения, пораженные клещами, взывали о помощи — приманивали хищных насекомых, естественных врагов клещей. Во время отдельных опытов выяснилось, что хищники вообще не проявляют интерес к добыче, пока расстояние до нее велико. Но как только клещи начинали поедать листики бобов, хищники заметно настораживались и вскоре бежали к жертвам. Что же полошило их?
Чтобы ответить на этот вопрос, пришлось приглядеться к бобам. Оказалось, в момент нападения на них клещей поверхность листьев выделяет смесь различных ароматических веществ: главным образом, это — терпеноиды. Почуяв их запах, хищные насекомые немедленно спешат навстречу. Марсель Дикке и его коллеги сделали вывод, что бобы с помощью этих веществ приманивают своих «телохранителей», и те защищают их от врагов.
Эти опыты вызвали огромный интерес. Прежде мало кто полагал, что растение способно на такую сложную реакцию. Однако вскоре стало ясно, что данный случай вовсе не единичный. Сейчас известно уже более двадцати пяти видов растений, готовых вызвать себе «охранников». Все они научились изъясняться на языке насекомых, химией сигналов спасая себе жизнь. Среди них, этих «крикунов и горлопанов», такие известные нам растения, как помидоры, огурцы, кукуруза. При появлении вредителей они мобилизуют целые отряды насекомых. Те же только рады; теперь им не надо подолгу рыскать в поисках добычи: в остром лучике запаха та видна, как при свете прожектора.
Многие растения не только защищают поврежденные вредителями части, но и заботятся о сохранении здоровых еще листьев и ветвей. Всеми своими частями они начинают заранее приманивать себе защитников: нетронутые ткани растений тоже вырабатывают ароматические вещества.
Но ведь не только гусеницы и жуки вредят листьям растений. Возьмите гвоздь и продырявьте мякоть листа — кого будут есть хищники, если придут на помощь? Острие гвоздя? А они и не шевельнутся! Не полетят и не поползут, как бы ни чувствовал себя раненый росток. Ученые проводили опыты: кололи, царапали, прищемляли листья, подражая вредным насекомым, однако растение терпело, но молчало — не звало никого на помощь. Оно слишком дорожило дружбой с хищными насекомыми и не обманывало их. Если некого было есть, оно не завлекало их — иначе в следующий раз не придут! В наших садах и огородах изо дня в день стараниями «зеленых артистов» как будто разыгрывается притча о мальчике-пастухе и волках. Не зови понапрасну друзей, и они останутся друзьями! Анализируя ароматические вещества, выделенные растениями, ранеными кнопкой, иглой или ножом, ученые не обнаружили ни следа тех веществ, которые привлекают хищных насекомых.
Как же растение заметило, что повредило его листья? Как отличило гусеницу от ножа? Очевидно, «растения могут различить стерильный скальпель и ротовой аппарат гусеницы», — говорит итальянская исследовательница Петиция Маттьяччи. Иначе этот феномен не объяснить.
Чтобы истолковать происходящее, ученые попробовали смазать слюной гусеницы надрез, оставленный скальпелем. Внезапно все переменилось. Растение стало посылать совсем другие сигналы. Капельки слюны оно принимало теперь за фигуру насекомого. Оно путало гусеницу с выделяемым ею секретом.
Между тем стало ясно, что растения догадливее, чем мы думаем. Стоило лишь мотыльку отложить яйца на листьях вяза, как дерево начинало беспокоиться, не дожидаясь, пока выползут вредные гусеницы. Оно заранее вопило на своем химическом языке. Еще не выросли те гусеницы, как за ними пришла их смерть.
Еще находчивее страстоцвет, произрастающий в Центральной Америке. На его листьях появляются наросты, напоминающие яйца насекомых. Когда бабочка-геликонида прилетит, чтобы отложить потомство, она увидит, что здесь уже появился чей-то «инкубатор». Гусеницы этой бабочки поедают друг друга, поэтому откладывать сюда яйца нет никакого смысла. Старшие пожрут младших. Мотылек летит прочь, на другое растение. Страстоцвет изловчился и обманул своих врагов.
Любопытный случай произошел в конце 1980-х годов в Южной Африке, где невзрачные акации сумели дать бой многочисленным антилопам куду и победили их. Люди не были безучастными свидетелями этой войны и всячески помогали антилопам, но те гибли одна задругой. Фермеры ЮАР были напуганы внезапным падежом куду. Мясо этих животных пользовалось большим спросом в стране, особенно у коренного африканского населения, а витые рога охотно покупали туристы. На здешних фермах все чаще разводили куду, содержа их в огороженных вольерах, и вот без видимой причины антилопы одна за другой стали гибнуть. Что же было виной: голод, отравление, эпидемия?