– И, – прибавил с иронией молодой человек, – упорства женщины, упрямо добивающейся любви человека, который не любит ее.
Фульмен вздохнула, но ее взгляд не выразил ни малейшего гнева и голос не дрогнул.
– Арман, – сказала она, – вы не правы, оскорбляя меня так, потому что моя любовь к вам бескорыстна…
– До такой степени, что вы скрыли меня от света для себя одной.
– Вы ошибаетесь, Арман…
– Вы осмелились в Париже, в наш век, при помощи двух преданных вам негодяев…
Арман не кончил. Негодующим жестом Фульмен заставила его замолчать.
– Сударь, – сказала она ему с величием королевы, – пока вы оскорбляли меня, я молчала, но теперь вы оскорбляете моих друзей… и ваших…
– Моих! Вот как!
– Арман, дорогой Арман, – проговорила Фульмен, гнев которой утих, – настанет час, быть может, скоро, – увы! – когда вы почувствуете горькое, вечное сожаление, что решились сказать это.
– Ах, сударыня…
– Молчите! – остановила Фульмен Армана. – Чего вы хотите?
– Уйти отсюда сейчас, сию же минуту.
– Хорошо, вы можете идти, Арман, – ответила Фульмен.
Он вскрикнул от радости и удивления, а Фульмен продолжала: – Уходите, Арман, вы свободны…
– Я свободен, – проговорил сын полковника, – свободен?
– Да.
Фульмен протянула ему письмо, которое он порывисто схватил, потому что по формату, по цвету конверта и по почерку он узнал, от кого оно. Он сломал печать и начал читать.
«Мой друг.
Теперь полночь. Когда вы получите это письмо через Фульмен, будет около часа. Но не беда! Приезжайте, приезжайте тотчас же на площадь Бово, я вас жду…
Та, которую вы любите…»
Письмо было без подписи, но почерк был слишком знаком Арману, и бедный безумец в увлечении покрыл письмо поцелуями.
– Мой друг, – сказала тогда Фульмен, – поезжайте, но когда вас постигнет несчастье, когда вы осознаете свои ошибки…
– О, пожалуйста, сударыня, – проговорил он с нетерпением, – предоставьте их мне, эти ошибки, о которых вы говорите…
Фульмен замолчала, но слеза скатилась у нее по щеке.
– Бедный Арман, – прошептала она. – Наконец-то!.. Неблагодарный, какими бывают все влюбленные с нелюбимой женщиной, которая их любит, Арман не заметил ни слезы, скатившейся по щеке Фульмен, ни дрожащего голоса, каким она произнесла последние слова. Он сделал шаг по направлению к лорду Г. и холодно взглянул на него.
– Милорд, – спросил он, – помните ли вы, что я сказал вам час назад?
– Не совсем.
– Я имел честь сказать вам до прихода сюда Фульмен, что в тот день, когда я буду свободен…
– А! Вспомнил…
– Вы поплатитесь своей жизнью.
– Совершенно верно.
– Итак, я надеюсь, сударь, что завтра утром вы будете к моим услугам.
– Согласен.
– В восемь часов, в Булонском лесу, – сказал Арман.
– В восемь часов, хорошо.
– Мы деремся на шпагах.
– Как вам угодно.
В спор вмешалась Фульмен.
– Арман, – сказала она, – лорд Г. известен всем как человек благородный. Он не раз дрался на дуэлях.
– Я это знаю, сударыня.
– И никогда не отказывался от поединка.
– Надеюсь.
– Но завтра драться с вами он не будет.
– Вот как! В самом деле?
– Он не будет драться, повторяю вам.
– Почему?
– Потому, что я запрещаю ему это.
– Хорошо, я не буду драться, – сказал англичанин.
– Сударыня, – гневно вскричал Арман, – милорд оскорбил меня!..
– Нисколько. Все, что делал милорд, было сделано по моему приказанию.
– Не все ли равно!
– Уезжайте, – проговорила Фульмен, – и если через неделю вы не явитесь сюда извиниться перед лордом Г., то он будет драться с вами; а теперь уезжайте, Арман, – прибавила Фульмен разбитым голосом. – Уезжайте, дитя мое, судьба наложила свою печать на ваше чело.
Эти слова тронули молодого человека и произвели на него странное впечатление.
– Что вы хотите сказать? – спросил он.
– Ничего… уезжайте… меня связывает клятва… уезжайте! – повторила она растерянно.
Она нетерпеливо позвонила. Вошел лакей.
– Проводите господина Армана, – приказала она. – Карета ждет у подъезда. Она отвезет его и приедет за мною.
Фульмен простилась с Арманом движением руки, и этот жест был так повелителен, что сын полковника молча опустил голову и направился к двери.
Но, дойдя до порога, он обернулся и взглянул на лорда Г.
– Мы еще увидимся, милорд, – сказал он и вышел. Тогда Фульмен упала в объятия англичанина и залилась слезами.
– Но что же такое случилось? – спросил лорд Г.
– Ах, эта женщина сильнее нас, и мы вечно будем побеждены, – ответила Фульмен.
И с рыданиями она проговорила:
– Единственно, чего я могла добиться от нее, – это, что он не умрет.
XLVII
Пока Фульмен заливалась слезами, Арман, опьяненный радостью, выскочил из дому, где он был заключен в течение целых суток. Однако, несмотря на поспешность, с которой он стремился к Даме в черной перчатке, Арман не мог побороть в себе чувства любопытства, впрочем, вполне естественного.
– Где я? – спросил он себя. – Куда меня привезли? Молодой человек оглянулся и увидал сад с высокими деревьями и решетчатые окна домика, где он провел прошлую ночь. Высокие стены окружали сад; павильон был выстроен как раз посреди него.
«Можно вообразить, что находишься за сто лье от Парижа», – подумал сын полковника.
Карета Фульмен стояла у дверей павильона. Арман сел в нее.
– Куда прикажете ехать? – спросил кучер.
– На площадь Бово, – ответил молодой человек.
Он высунул голову в окно, чтобы рассмотреть, по какой дороге его повезут.
Карета поехала вдоль липовой аллеи, в конце которой находилась открытая решетка сада. Когда она миновала эту решетку, Арман очутился в пустынном месте.
– Где мы находимся? – спросил он у кучера.
– На улице Говорящего Источника, – ответил кучер. Арман не мог удержаться от выражения удивления, но свежий воздух, дувший ему в лицо, успокоил его, и он начал размышлять.
– Зачем Фульмен и лорд Г. принимали такие предосторожности, чтобы скрыть меня от всех, если они так скоро вернули мне свободу?
Задав себе этот вопрос, свидетельствующий о логичности его мыслей, молодой человек прибавил:
– Я должен признаться, что моя жизнь в продолжение последних шести месяцев так полна необычайных происшествий, что иногда мне кажется, что я грежу. Но среди всех этих странностей есть одна непонятная для меня вещь: Фульмен любит меня, а я люблю маркизу де Ласи, и эти две женщины, которые, по-видимому, ненавидят друг друга, встречаются и имеют какие-то общие дела.
Арман тщетно ломал голову, стараясь понять таинственный союз двух женщин, которые, как казалось с первого взгляда, были на ножах. Рассуждая так, он приехал на площадь Бово. Дама в черной перчатке ожидала его. Она была одна, серьезная и печальная.
– Друг мой, – сказала она, протягивая ему руку, – я знаю, откуда вы приехали.
– Вы знаете?
– И знаю, отчего вас увезли и держали целые сутки взаперти.
– О, будьте покойны, – пробормотал Арман, становясь перед нею на колени, – лорд Г. и Мориц Стефан ответят мне за это.
– Вы ошибаетесь…
– Нет, они должны драться со мною.
– Они не будут драться.
– Почему?
– Потому что я этого не хочу. Друг мой, – продолжала она, – разве я не говорила вам, что моя жизнь полна тайн и что делить ее со мною значит жить постоянно в потемках? Все, что случилось, должно было случиться.
– Но… однако…
– Арман, – холодно сказала Дама в черной перчатке, – если я писала, что жду вас, это значит, что вы нужны мне.
– Приказывайте, сударыня.
– Я хочу спросить вас об одной вещи, которая может показаться вам странной, непонятной.
– Я слушаю.
– Вы снова сядете в карету, которая привезла вас.
– Неужели я должен сейчас уехать?
– Да.
– Хорошо, а дальше?
– Карета отвезет вас на улицу Тревиз, в тайный игорный дом.
Арман не мог удержаться от удивления при этих словах. Дама в черной перчатке продолжала:
– Там вы застанете человек двадцать мужчин и женщин, окружающих стол, за которым играют в ландскнехт. Мужчины все хорошего общества, а женщины сомнительного. Среди мужчин вы увидите майора Арлева.
– Его! – проговорил Арман.
– Он будет там исключительно ради вас. Удивление молодого человека выразилось в глазах, которые он поднял на Даму в черной перчатке.
– Вот визитная карточка, – продолжала она, – вы дадите ее лакею, который откроет вам дверь.
Арман взял карточку и прочитал:
«Госпожа де Шарни ожидает г-на Армана Леона… 184…»
– Как видите, вы приглашены, – прибавила маркиза.
– Но… я не знаю… этой дамы…
– Она знает майора, и это он устроил вам приглашение.
– Хорошо, я поеду туда, хотя теперь уже третий час ночи.
– Там играют всю ночь.
– Однако я не думаю, чтобы вы желали отправить меня в этот дом специально для игры.
– Конечно, нет.
– Так с какою же целью?
– Вы встретите там итальянца, маркиза де Санта-Крос. Это человек лет сорока, со смуглым лицом, с осанкой отставного военного.
– И я должен вызвать его на дуэль? – спросил Арман.
– Нет, – ответила Дама в черной перчатке, – вы только спросите его после того, как поиграете вместе с ним около часа: «Не знаете ли вы, маркиз, неаполитанского дворянина графа де Пульцинеллу?»
– А что он мне ответит? – спросил Арман.
– Не знаю, но, по всей вероятности, когда вы будете выходить из игорного дома, то у вас будет назначено с ним свидание на другой день.
Арман встал.
– Поезжайте, друг мой, – сказала Дама в черной перчатке с загадочной улыбкой, которая, вероятно, испугала бы Фульмен, – поезжайте, развязка нашей комедии приближается.
– Она похожа на роман, – пробормотал сын полковника.
Он поцеловал руку молодой женщины.
– А скоро я увижу вас? – спросил он покорно.