— Это тайна! Назначьте час: к вам явятся и вручат вам письмо взамен чеков.
— Хорошо! — сказал Эммануэль. — Я назначаю полдень.
Полчаса спустя он вернулся в свой отель на улице Пентьевр.
Маркиза стояла у окна спальной. Она вскрикнула от радости, увидав въезжавшую во двор карету, и поспешила навстречу мужу.
—Ах, друг мой, — сказала она ему. — Я обо всем догадалась и все поняла, когда вы уже уехали… Какое неблагоразумие и как это дурно с вашей стороны!..
Она смеялась и плакала, говоря это, и сжимала маркиза в своих объятиях. В это время подбежали маленькие девочки и обхватили шею отца розовыми маленькими ручонками. Эммануэль понемногу начал успокаиваться; ему показалось, что новая жизнь раскрывается перед ним, и в продолжение часа, сидя за столом между женою и детьми, маркиз Шаламбель де Флар-Монгори считал себя счастливейшим из смертных.
В полдень ему доложили, что кто-то желает его видеть. Эммануэль поднялся в кабинет и принял явившегося к нему посетителя. Это был старик высокого роста, седой, хотя глаза его еще светились, как у юноши. По этому описанию читатель должен узнать графа Арлева.
— Маркиз, — сказал он, — мне поручено вручить вам это письмо взамен пятисот тысяч франков.
И он подал запечатанный конверт маркизу. Тот разорвал его и вынул уже пожелтевшее письмо, взглянул на подпись, узнал ее, и затем пробежал все письмо. Содержание его было, действительно, то самое, о котором говорила Блида; это было то ужасное письмо, которое грозило разрушить супружеское счастье маркиза.
В свою очередь, он протянул старику оба векселя, составляющие сумму в пятьсот тысяч франков. Последний взял их, осмотрел, одобрительно кивнул головой, встал, поклонился и вышел.
Оставшись один, маркиз зажег свечу, поднес к огню письмо и сжег.
«Да, — сказал он себе, — решительно есть люди, которые родились под счастливой звездой. Мое семейное спокойствие, нарушенное на некоторое время, снова обеспечено. Меня могли убить сегодня утром, но я вернулся жив и невредим. Я действительно счастливый человек и бросаю вызов судьбе».
Но едва он подумал, как судьба, по-видимому, пожелала принять брошенный им вызов. Дверь отворилась и вошел старик Жан, неся на подносе визитную карточку. На этой карточке, маркиз, вздрогнув, прочитал имя, которое показалось ему небесным предостережением:
«Барон де Мор-Дье».
— Ах, — прошептал он, задыхаясь. — Это человек, приносящий несчастье! Что еще он хочет предсказать мне?
XXVII
— Сударь, — сказал старик Жан, — господин ждет…
— Ждет? — спросил маркиз, вскакивая со стула, — ждет, говоришь?
— Да, сударь.
— Он… осмелился…
— Этот господин с орденом, прилично одет, отчего я должен был отказать ему? Он в комнате рядом.
— Впусти его, — печально проговорил маркиз.
Жан открыл дверь, и маркиз Шаламбель де Флар-Монгори увидел входившего барона де Мор-Дье. Барон не был одет так плохо, как накануне: платье его было вполне прилично и зеленая с красным ленточка украшала его петлицу. Он вошел непринужденно, как истый джентльмен, и небрежно протянул руку маркизу.
— Здравствуйте, — холодно встретил его Эммануэль, не принимая его руки, — садитесь.
— Как, — спросил барон, — вы не хотите пожать мою руку, маркиз?
— Извините меня, но…
Де Мор-Дье принял надменный вид.
— Вот как! — вскричал он. — Вы издеваетесь надо мною, господин Шаламбель?
— Милостивый государь!
— Вы отказываетесь пожать мою руку, но ведь мы, мне кажется, принадлежим к одному роду…
И барон, сделав ударение на последнем слове, замолчал, но немного погодя прибавил:
— Мы с вами члены одного и того же дома, я полагаю…
— Я, сударь, и не отрицаю этого…
— Мы с вами одинакового происхождения, как кажется.
— Разумеется, — пробормотал Эммануэль.
— И когда люди…
— Милостивый государь, — перебил его де Флар, — позвольте мне сказать одно слово.
— Говорите…
— Если я отказался пожать вашу руку, то не из презрения к вам. Я не лучше вас — увы! — а потому…
— Почему? — спросил барон.
— Из суеверия, — договорил Эммануэль, опуская голову.
— Вы заврались, сударь.
— Нет, — ответил маркиз, — я верю в пагубные влияния. Извините меня за это.
— Иначе говоря, я приношу вам несчастье?
— Мне кажется, что это так.
— Что вы хотите этим сказать?
— Выслушайте меня, вчера я встретил вас…
— У дверей посольства…
— Я избежал опасности и был не прав, похваставшись перед вами своим счастьем.
— Это правда. Ну и что же?
— Ну вот, после того как я расстался с вами, со мною тотчас же случилось несчастье.
Барон вздрогнул.
— Что вы говорите? — спросил он поспешно.
— Правду!
— Что же такое с вами случилось?
— Сначала я получил письмо, оно было от Блиды. У нее оказалось письмо полковника Леона, адресованное ко мне.
— А! Я догадываюсь. Она хочет шантажировать вас.
— Именно.
— Ну, граф, ведь вы богаты! — вскричал барон.
— Подождите, это еще не все, — возразил маркиз.
— Что же еще?
— У меня дуэль… и еще какая дуэль!
— Вы будете драться?
— Нет, я уже дрался сегодня утром.
— Ну, вот, видите, — сказал барон с улыбкой, — у вас такой прекрасный вид, что я решительно не верю, что я приношу вам несчастье; если бы встреча со мною была так несчастлива, как вы это утверждаете, то вы были бы убиты.
— Вы заблуждаетесь, я пережил тысячу мучений со вчерашнего дня и убежден, что моя дуэль наделает шума и доставит мне множество неприятностей.
Барон грустно улыбнулся.
—Ах! — вздохнул он. — И вы ступили, наконец, на путь угрызений совести и предчувствий!
— Может быть… — прошептал Эммануэль, охваченный смутным страхом.
— И вы правы, дорогой мой, — медленно произнес барон. — Я был долгое время скептиком, но теперь я верю.
— В кого же… вы верите?
— В Бога! — ответил барон.
Эммануэль вздрогнул; барон коснулся рукой своего лба и продолжал:
— Однако я не хотел бы быть зловещей птицей, так как пришел просить вас оказать мне услугу.
— Говорите, какую, — сказал Эммануэль, — я сделаю для вас все, что буду в силах, а я многое еще могу сделать. Но я сделаю это только с одним условием.
— С каким?
— Мы никогда более не увидимся.
— Вы с ума сошли, — пробормотал барон. — Не я приношу вам несчастье, а судьба тяготеет над вами, И…
Барон замялся.
— Кончайте! — настаивал Эммануэль.
— И наши преступления, маркиз.
Мор-Дье произнес эти слова с таким убеждением, что маркиз почувствовал, как волосы у него встали дыбом. Между тем у него хватило мужества овладеть собою и спокойно возразить барону.
— О чем вы хотели просить меня?
— Вы хороши с министром?
— Да.
— Передайте ему мое прошение и постарайтесь, чтобы оно было уважено.
— Это будет исполнено завтра же, — ответил Эммануэль, — а теперь уходите, барон, уходите, я вас умоляю: когда я слышу ваш голос, я чувствую страшное волнение.
— Прощайте в таком случае. Вы все еще отказываетесь пожать мою руку?
— Да, — сказал Эммануэль.
Барон встал и направился к двери. Но на пороге обернулся.
— Бедный маркиз, — сказал он, — настанет и наша очередь, верьте этому… «Герои шпаги будут поражены ею…»
Он поклонился и вышел.
— Ах! — пробормотал Эммануэль, опуская голову на руки. — Этому человеку понадобилось еще раз повторить мне свое мрачное предсказание… я отвратил несчастье только на один миг!
Эммануэль в продолжение еще нескольких минут сидел задумчивый и мрачный, страшась судьбы, самой ужасной из всех опасностей. И он вспомнил о незнакомке, Фульмен, этой странной и таинственной женщине, которая явилась к нему прошлого ночью и принесла ему пятьсот тысяч франков и удалилась, предупредив его, что тайные враги обрекли его на гибель, и дав совет бежать с женою и детьми.
Но разве человек в положении Эммануэля мог это исполнить? Разве депутат, миллионер, короче говоря, маркиз де Флар-Монгори мог бежать, как какой-нибудь банкрот, не оставив после себя следов? Эммануэль подумал об этом и убедился, что это невозможно.
Между тем после ухода барона де Мор-Дье тревога его снова усилилась. Он был вполне убежден, что барон приносит ему несчастье, и мысль, что этот человек переступил порог его дома, ужасала его. В течение часа вслед за уходом Мор-Дье маркиз чувствовал упадок духа, как вдруг ему подали письмо, которое вывело его из этого состояния.
Письмо было послано не почтой. Эммануэль начал рассматривать почерк адреса, который был написан незнакомой ему рукой. Затем он распечатал его и тщетно искал подписи. Письмо было анонимное и содержало в себе одно только слово: «Бегите!»
— Ах! — вскричал маркиз, комкая письмо в руке и поспешно вскочив с места. — Кто присылает мне все эти предупреждения, и уж не ловушка ли это, расставленная моими врагами?
Он встал и принялся шагать по рабочему кабинету в сильнейшем беспокойствии. Маркиз бросил анонимное письмо в камин, но бумага вследствие своей легкости отлетела, не зажегшись, в угол камина и упала на золу. Маркиз поднял записку и принялся всматриваться в единственное заключавшееся в ней слово, ища в нем то, что называют дух почерка. Буквы были неровные и, казалось, были написаны под влиянием чувства страха.
— Бежать! — пробормотал маркиз. — Но куда? Когда и как? Чем мотивировать жене этот внезапный отъезд?
И маркиз, на лбу у которого выступил холодный пот, воскликнул:
— Мне кажется, что я схожу с ума!
Он вышел из кабинета и спустился к жене. Госпожа де Флар сидела в будуаре и читала книгу религиозного содержания. Обе маленькие девочки играли у камина. Маркиз вошел. Госпожа де Флар подняла голову и была поражена бледным и искаженным лицом мужа; она поспешно спросила:
— Боже мой! Что с тобою, друг мой? Эммануэль сел рядом с нею и взял ее руку.
— Я хочу поговорить с вами, — сказал он.