– Да нет, – огорошил собеседник, – Вы вообще первый за пятнадцать лет, кто про рукописи спросил!
У них завязался спокойный размеренный разговор о рукописях, о жизни, о том о сем. В общем, о чем обычно в наше время беседуют оставшиеся в живых интеллигентные люди, то есть… ни о чем.
Редактор же пошел смотреть портреты на стенах, потому как его привлек первый же из них с нарисованным надутым дворянином и подписью под ним «Фон – Визен». Он напевал себе под нос: «Забавно, забавно» и шел от портрета к портрету.
Где-то в дальнем темном углу, возле посмертной маски Пушкина его вдруг озарило. Видимо аура великого поэта подействовала. Медный всадник!!! Что там вещал дед из Шлиссельбурга? Ах, да! Тот посоветовал, поинтересоваться, что написано на памятнике. У знающих людей! Значит здесь! Редактор как радар закрутил головой, отыскивая этих самых знающих людей. Заметил в углу даму в очках с выражением святости и научности на челе и уверенно направил к ней свои стопы.
– Добрый день! – он вложил в приветствие все свое обаяние.
– Здравствуйте, – отозвалась дама.
– Не подскажите, где бы я мог найти знатока латыни?
– Латыни или древней латыни? Вам по какому поводу?
– Видите ли, у меня очень прозаический вопрос. Можно сказать, не исторический, а скорее филологический, – Редактор умело замел хвостом.
– Филологический? Из древней латыни? – с удивлением и уважением дама смотрела на него из-под очков.
– Я не уверен, что из древней. Скорее, из обозримой истории государства Российского.
– В таком случае может я чем смогу быть полезной, – скромно произнесла дама, потупив взор, – Я немного знакома с латынью.
– Видите ли, – быстро сориентировался Редактор, уже поняв, что это немного ― чуть больше чем филологический или исторический факультет университета, – Это очень короткий вопрос дилетанта. Мне хотелось бы знать, как в дословном переводе звучит надпись на Медном всаднике и соответствует ли она надписи на русском?
– Что?!!! – глаза у дамы распахнулись как черная дыра после взрыва сверхновой.
– На памятнике Петру Великому есть надпись, – искренне удивленный реакцией, а потому еще более заинтересованный в ответе, гнул свое Редактор. – С одной стороны на латыни «Petro Primо Catharina Secunda», а с другой «Петру Первому Екатерина Вторая». Я бы хотел получить консультацию и разъяснение специалиста. Они тождественны?
– Вы действительно не знаете? – она смотрела на него выжидающе, – Или просто морочите мне голову?
– Прошу прощения, если чем-то вас обидел, – Редактор был мастак заколачивать Мике баки, – Но я действительно хотел получить ответ только на этот вопрос. Без всякого подвоха, – он уже понял, что попал в десятку.
– Молодой человек, – дама, не спросясь, определила его в эту категорию, хотя сама была явно моложе его, – я искренне рада, что еще существуют в нашем государстве пытливые люди. Молодой человек, – она сделала эффектную паузу, – Это общая надпись. Ее надо читать целиком. Поясняю. Это две части одной надписи, – она опять сделала паузу, – а не перевод, – и замолчала.
– Извините за назойливость, и не сочтите это за наглость, – старый лис умел охмурять женщин, – Но раз уж вы открыли мне глаза, то не гремите ключами от тайны. Дайте перевод всей фразы, – и он не менее эффектно трагически замолчал.
– Всей? – она немного поборолась с собой, но польщенная уважением и преклонением перед ее ученостью, сдалась, – Всей. Извольте. Это будет выглядеть приблизительно так: «Краеугольному Камню Высшая или Верховная Посвященная или Просветленная или Очищенная (если дословно) Петру Первому Екатерина Вторая».
– Позвольте уточнить, но ведь «секунда» – это точно «вторая»? Как там? – он наморщил лоб, – Прима, секунда, терция…
– В старой латыни у нее было еще одно значение, почти забытое, но оставшееся в музыке. Там секундой называют верхнюю ноту. Это значение – Верхняя, Высшая, – она была сама собой довольна.
– Так верхняя или высшая?
– Молодой человек, в великой латыни таких нюансов нет. Они есть только в грубом языке северных варваров, то бишь в нашем с вами. А у них и высшая и верхняя все одно – секунда.
– Тогда почему Катарина…
– В латыни Екатерина и есть Екатерина. А вот Катарина идет от катаров, то есть «чистых», «совершенных». Можете перевести как просто «Чистая» или «Совершенная». Я не отважусь. Уж больно мистически получается. «Высшая Совершенная», – она улыбнулась.
– А так, значит, не мистически? – тоже улыбнулся Редактор.
– Так значит, дословно, – в тон ему ответила служительница музея и сама испугалась своей откровенности, – Но вы это не от меня услышали! Хорошо? – в ее голосе появились просящие нотки.
– Что вы, сударыня. Обижаете. Буду нем как рыба! – он галантно приложился к ручке, – Премного благодарен. Не смею более отрывать у вас драгоценное время, – и пошел в зал, окончательно обворожив и покорив знатока латыни.
Продюсер и Оператор уже сворачивали свои прибамбасы. Продюсер, строя глазки охранительнице португальского атласа и получив в ответ разрешение, быстро снимал на цифровой аппарат страницы плавания Колумба. Издатель завершил умную беседу с библиотекарем. Все заканчивалось.
Поблагодарив деятелей науки и культуры или культуры и науки, было сложно сказать, как правильно сформулировать сферу деятельности работников Императорской Публичной Библиотеки, команда вывалилась на улицу.
– Куда? – буркнул Продюсер.
– К Петру! – тут же отозвался Редактор.
У памятника Петру Оператор мастерски снял на камеру копыта, руку, змею, Гром-камень, надписи и все, что необходимо снимать у Петра, начиная с громады Исаакиевского собора за спиной императора и заканчивая гордой посадкой головы с лавровым венком на челе.
– Венцом, – сам себя поправил Издатель, – Венцом! – он неожиданно даже для себя хлопнул по плечу Редактора, – Ты в курсе, что раньше здесь город стоял, Венцом Земли назывался?
– Что?! – тот от неожиданности поперхнулся пирожком с капустой.
– Город здесь был до Петра. Назывался Венцом Земли. По-шведски Ландскроной.
– И чего? Ради этого надо человека по загривку бить? Какой город и кто ставил? Тут был «приют убогого чухонца». В курсе?
– Тут был город Невский, по-свейски Ниен, то есть Заповедный. Еще его звали Венец Земли, – уверенно, сам не ведая, откуда у него такие знания, излагал Издатель, – Основали его братья ордена Святого Самсона, сокровенного ордена, Невского, на местном диалекте убогих чухонцев.
– Так вот почему у него на голове венец. И вот почему у него Самсон пасть льву дерет! Ну, ты и пылеглот!!! – Редактор дожевал пирожок и с восторгом смотрел на издателя, – Эй вы, герои! – крикнул он Продюсеру и Оператору, – Давай крупным планом реформатора на коне и общий вид Северной Пальмиры из-под его руки. Типа «Здесь будет город заложен!». Кстати, ты, Зоркий глаз, – он толкнул в бок Оператора, – Что там, напротив? На том берегу?
– Академия художеств, – вяло ответил тот.
– Да нет, на набережной?
– Египетские сфинксы.
– Из самого Египта?
– Из самого Луксора!
– Из самих Фив египетских, – мимоходом поправил Издатель.
– Все, все, убедили, просветили, – Редактор поднял руки вверх, – Поехали, посмотрим, что там за сфинксы. А ты, – он повернулся к Оператору, – если знаешь чего про этих человеко-львов, ― вещай.
Все попрыгали в «Шевролейку». Оператор занудным голосом, не потому, что зануда, а оттого, что имел такой голос с рождения, начал вещать, как его попросил Редактор:
– Сфинксы – самые древние памятники Санкт-Петербурга. Возраст этих раритетов насчитывает около трех с половиной тысяч лет. Давным-давно они украшали аллею сфинксов, ведущую к дворцу Аменхотепа III, фараона XVIII династии, жившего в 1419–1383 годах до нашей эры. Лицам сфинксов, высеченных из сиенита, неизвестный египетский скульптор придал черты лица самого Аменхотепа. Головы мифологических существ венчают короны Верхнего и Нижнего Египта, а иероглифы, высеченные на статуях, означают титулы Аменхотепа. Одна из надписей гласит: «Сын Ра, Аменхотеп, правитель Фив, строитель памятников, восходящих до неба, подобно четырем столпам, несущим небесный свод».
Прежде чем украсить Университетскую набережную Санкт-Петербурга, сфинксы проделали долгий путь. В ходе археологических раскопок 1820 года они были найдены египтологом Янисом Атоназисом, который проводил научные экспедиции на деньги, выделенные английским консулом в Египте Сольтом. За это Янис вынужден был отдать консулу большинство находок. Сфинксы, найденные в Фивах, также пополнили коллекцию Сольта. Он отправил древние статуи в город Александрия, в устье реки Нил, надеясь выгодно продать. Именно там сфинксов увидел русский офицер Андрей Муравьев, который путешествовал по Египту после окончания русско-турецкой войны 1828–1829 годов. Муравьев в срочном порядке написал прошение на имя русского посла в Константинополе Рибопьера, предлагая ему обсудить возможность покупки сфинксов с российским императором Николаем I. Несмотря на то, что император дал согласие, приобрести сфинксов оказалось не так просто: египтолог Шампольон хотел заполучить статуи для Франции и предлагал владельцу древних скульптур большие деньги.
– Это тот Шампиньон, однофамилец гриба, что иероглифы расшифровал? Откуда у него такие башли, чтобы с русскими тягаться? – вставил свое Продюсер, – А Муравьев не из тех Муравьевых был, что в роду декабристов и наместников Новороссии имели?
– Из тех, – кивнул Издатель.
– Тогда все на своих местах. Он бачил, чого мав! – со смехом заключил Продюсер, – Родственница его Пушкину Александр Сергеевичу мистические перстни-талисманы дарила, второй родственник дворцы в Крыму в виде египетских храмов старых обрядов бога Птаха строил. Да и остальные не чужды были мистике. Ну, да я все не о том. Купил он сфинксов этих?
– В конце концов, замяли они француза, и сфинксов прикупили, за бешеные бабки. В 1832 году их привезли в Петербург и временно поместили во дворе Академии художеств. На набережной реки Невы архитектор Тон соорудил высокие гранитные пьедесталы специально для древних изваяний, – они уже подъехали к набережной, и Оператор показал рукой, – Вот эти. На каждом из пьедесталов высечена надпись: «Сфинкс из древних Фив в Египте перевезен в град святого Петра в 1832 году».