Селена смотрела на Шику, а тот негромко ей говорил:
— Его мучают колики. Как увидишь, что он поджимает ножки, сразу гладь животик, а потом прижми к себе. От тепла боль проходит. Видишь, как он сразу успокоился и заснул?
— Откуда ты все это знаешь, Шику? — спросила Камила, поцеловав Селену и заглядывая в личико малышу.
— Пока Селена готовилась стать матерью, я готовился стать отцом, читал разные книжки, и вот, как видите, кое-что понимаю в младенцах. — Шику довольно улыбнулся.
— Да ты не кое-что, ты понимаешь про них все! — с удовлетворением сказала Камила. — Дай-ка я тебя поцелую, сынок. Ты этого заслуживаешь.
Это был первый день, который прошел спокойно, и когда сытый сухой малыш заснул в своей колыбели, Камила стала, по своему обыкновению, разговаривать с Божьей Матерью Апаресидой.
— Ты ведь все видела, правда? — говорила она. — Если бы Шику был с Селеной, они были бы счастливы все втроем: мой внучок, моя дочка и мой любимый зять. А этот Билли, он вообще-то хороший человек, но с моей Селеной он не будет счастлив и ее счастливой не сделает. Я их сравниваю с мисками, у которых отбились края. И их неправильно склеили. Я только пытаюсь склеить эти миски, Матерь Божия! Помоги мне склеить их правильно!
Глава 27
Дона Камила прожила в доме дочери неделю. Селена понемногу осваивалась, успокаивалась, а вслед за матерью успокаивался и малыш. Жизнь потихоньку входила в свою колею. Но тут, как посетовал про себя Билли, на них обрушилась новая напасть — гости!
Многочисленная родня жаждала познакомиться с новым родственником.
Первыми пришли Гуту и Лижия. Лижия восхищалась черноглазым младенцем. Гуту рассказывал Селене, как обстоят дела на фабрике. Но Селена, которая прежде вникала в каждую подробность, ловила все на лету и непременно предлагала что-то новое и неожиданное, казалось, и не слушала его. Поймав равнодушный взгляд, обращенный в его сторону, Гуту еще раз с особой остротой почувствовал, что прежняя Селена так и не вернулась, что здесь с ними сидит только тень живой, энергичной Селены…
После молодых пришли поближе познакомиться с внуком Изабел и Сервулу. Разумеется, с ними пришел и Шику. Он так гордился своим сыном! Он хотел сам показать его отцу.
Изабел с невольной грустью смотрела, как любовно и ловко управляется Шику со своим сыном.
«Мальчику повезло, — думала она, — он окружен вниманием и любовью. А моя Жуди… Она совсем одна…»
Жуди во время родов отказалась даже от материнской помощи.
— Раз Тадеу здесь нет, я буду справляться одна, — сказала она.
И действительно справилась. Точно так же справлялась она одна и с младенцем, вернувшись из больницы.
Мать предлагала ей нанять няню но Жуди отказалась.
— Хватит того, что мы с малышом живем пока на ваши деньги, — вздохнула она, — Я не хочу никаких лишних расходов.
Изабел радовало мужество ее всегда такой капризной и изнеженной дочери, и вместе, с тем было больно за нее. Разве не достойна ее Жуди лучшей участи?
Как только малышу была позволена прогулка, повезла его в тюрьму показать Тадеу.
Тадеу чуть не прослезился, увидев Жуди с младенцем на руках.
— Ты настоящая мадонна, — сказал он ей. — Пока я живу вами, потом буду жить рада вас. Вот увидишь! Я хочу, чтобы мой сын вырос достойным человеком, чтобы он не боялся своею отца, а гордился им.
Он держал своего сына с трепетом и восхищением,
Жуди с гордостью смотрела на своих двух мужчин, которые оба так нуждались в ее помощи.
Глядя на сына, Тадеу вспоминал, что предлагал ему Силвейра.
Этот одержимый вновь хотел почувствовать себя властелином мира, чья власть не знает границ. Но ему нужен был помощник, слепой исполнитель его воли, орудие благодаря которому осуществлялась бы эта власть, и он предназначал эту роль Тадеу.
— Ты будешь жить в мире неограниченных возможностей, — обещал он ему. — Для тебя не будет законов, зато твои желания будут законом для всех. Разве ты не хочешь испробовать этой головокружительной свободы, когда существуешь только ты, твоя воля и твои желания?
Силвейра говорил очень красиво, очень убедительно, но было одно маленькое «но», и оно мешало Тадеу.
Много неправедного было за спиной Тадеу. Он поддавался самым разным соблазнам» и все они принимали обличье добродетели. Он воровал, но ссылался на послушание отцу. Хотел стать сверхчеловеком, для которого не писаны законы, и оправдывал себя тем, что вновь хочет угодить отцу, который умирает. Но, поддаваясь соблазнам, он познавал тщету и пустоту, которая стоит за это ловушка, а не свобода. Своего сына он научит не поддаваться соблазнам, за которые человек платит собственной жизнью. Теперь ему было легко сказать Силвейре «нет», и его «нет» было твердым как скала.
Но Тадеу волновала вот какая проблема — он хотел, чтобы в метрике маленького Теу стояла его фамилия, но для этого он должен был сам явиться в мэрию.
— Как же с этим быть, Жуди? с беспокойством спрашивал он.
— Я что-нибудь придумаю, — мужественно пообещала Жуди.
У кого она могла искать помощи? Разумеется, у Артурзинью, который в последнее время исполнял должность судьи в Маримбе. Он остепенился и жениться на Арлете, но она, словно золотая рыбка, вновь и вновь ускользала от него.
Артурзинью успокоил сестру:
— Раз вы находитесь в законном браке, то достаточно принести в мэрию свидетельство об этом, и в метрике будет записано имя отца.
Маленький Теодор получил отцовскую фамилию без проволочек.
— Мы очень гордимся, что носим фамилию Сантус, — сказала Жуди Тадеу, передавая ему фотографию, где была снята с малышом.
Растроганный Тадеу поставил ее у своего изголовья. Теперь он никогда не расставался с женой и сыном.
А вот Шику и в самом деле пришлось являться в мэрию.
— Билли хочет назвать нашего мальчика Жуан, — сказала Селена матери. — Передай, пожалуйста, это Шику.
Без особой надобности Селена не общалась со своим бывшим возлюбленным, она понимала, что Билли это неприятно, и не хотела доставлять ему лишних огорчений.
Камила передала Шику, что Селена решила назвать малыша Жуан Франсиску, и Шику это очень порадовало. Кто знает, может, Селена уже на пути к выздоровлению, раз хочет сделать ему приятное и назвать сына в честь отца.
Так он и зарегистрировал сына. Жуан Франсиску Карвалью — значилось в метрике, которую он принес Селене.
Селена вспыхнула — только этого не хватало! Что теперь скажет Билли? Что за самоуправство! Откуда взялся Франсиску?
Она накричала на Шику, наговорила ему обидных слов, и он ушел, потемнев от огорчения.
— Шикинью проголодался, — объявила Камила, входя в гостиную, где сидели Селена и Билли.
— Откуда взялся Шикинью? — заинтересовался Билли. — Очередная шуточка моей любезной тещеньки?
Селена, не желая участвовать в традиционной перепалке зятя и тещи, встала и направилась в детскую.
А дона Камила уселась напротив Билли и приготовилась к обстоятельному выяснению отношений.
— А чего тут непонятного, — начала она, — для Селены наш дорогой мальчик — Жуан, для Шику — Франсиску, благодаря чему у моего внука целых два покровителя — святой Жуан и святой Франсиску. Понимаешь, Билли, я посчитала несправедливым, что Селена одна выбирает имя нашему мальчику. И потом, хоть Жуан и сильный святой, но одного его моему внуку маловато. А уж как мне жалко Шику и сказать нельзя. Только Билли, как вы решили, что если к Шику-старшему прибавить Шику-младшего, то проблем станет вдвое меньше?
— А проблем стало вдвое больше, с раскаянием посетовала Камила, — Селена так кричала на Шику, что у меня сердце кровью обливалось. Не этого я ему желала, нет, не этого!
Камила пригорюнилась, перебирая, чего же она желала Своему дорогому Шику…
— Дона Камила! — окликнул ее Билли, возвращая из страны грез на землю. — Попробуйте запомнить одно: Селена — моя жена, Шику — вчерашний день. Селена любит меня, я — ее, и все ваши попытки плыть против течения ни к чему не приведут.
Билли был похож на терпеливого учителя, который вдалбливает нерадивому ученику навязший в зубах урок.
— Течение-то иногда меняется, голубок! Вот в чем дело, — твердо стояла на своем Камила. — Конечно, я извиняюсь за то, что устроила такой переполох, но уж больно хорошее имя Жуан Франсиску, и я им очень довольна.
Билли безнадежно махнул рукой. Если дона Камила ругала свою дочь за упрямство, то понятно, в кого пошла Селена, и взяла она у своей матушки только малую толику этого «замечательного» качества.
Билли предпринял еще одну попытку предъявить свои права на свою собственную жену: он пригласил ее на ужин в ресторан.
— Мы с тобой полгода женаты, отпразднуем это событие, — сказал он. — Твоя матушка посидит с Жуаном, а мы с тобой наконец побудем вдвоем!
Селена не могла отказать мужу в его просьбе. Билли вел себя так кротко, столько терпел неприятностей и никогда ни в чем не упрекал ее.
И вот они сидят в уголке шумного зала, на столе стоят самые изысканные блюда — ради такого случая, любя Селену, Лиана особенно постаралась. Билли преподнес ей изысканный футляр. Селена открыла, его:
— Боже, какая прелесть! — воскликнула она, доставая переливающееся ожерелье.
— А это лучшее вино, которое я нашел, — проговорил Билли, наклоняя бутылку над бокалом Селены.
— Мне же нельзя вина, Билли! — воскликнула Селена. — Я же кормлю
— Ну тогда вино буду пить я один, а ты будешь пить воду. Но выпьем мы за мир и покой в нашем доме. И за то, чтобы наше затворничество кончилось и мы поехали с тобой в свадебное путешествие!
— Ну куда же я поеду? Пока я буду кормить Шик… то есть Жуана, я никуда не могу ехать. Или ты хочешь взять его с собой? — Селена пристально смотрела на мужа.
— Нет, в свадебное путешествие полагается ехать только вдвоем. Я самый терпеливый мужчина на свете, и у меня хватит терпения дождаться времени, когда ты не будешь больше его кормить. А когда это примерно будет?