— Развлекаетесь? — спросил он.
— Немножко? — улыбнулся Чарльз, а Джинни коротко кивнула, Не буду с ним заговаривать, пусть помучается, как я мучилась эти четыре дня, подумала она.
Но он наклонился к ней с седла и непринужденно сказал:
— Ну, я видел, что мои уроки оправдали себя в дороге, мисс Эвери! Вы неплохо справляетесь!
— Да, благодарю вас, — ответила Джинни сухо, — ваши уроки себя оправдали.
Проводник перекинулся несколькими фразами с Чарльзом Эвери, но тот вскоре притворно зевнул и сказал:
— Старые кости отдыха просят — пойду спать. Стив, вы побудете с Анной и проводите ее в лагерь?
— Нет, — торопливо возразила Анна, — я вернусь с вами, отец! Я тоже устала и домашние дела еще не кончила.
— Да мне нетрудно вас проводить, Анна, — сказал проводник. — Ведь еще рано.
Но она не хотела, чтобы он решил, что она поддерживает уловку Чарльза и хочет остаться с ним наедине.
— Нет, мистер Карр, спасибо, не надо! — Анна натянула поводья и поскакала к лагерю.
Двое мужчин обменялись взглядами.
— Да, сынок, она на тебя обиделась, — заметил Чарльз. — Женщины не любят, когда им не уделяют внимания.
Стив сделал вид, что удивлен:
— Вам кажется, что она дуется на меня?
— Да, и не без основания. Если она тянется к тебе, нехорошо ее отталкивать. Жаль, если вы не станете друзьями.
— Что вы хотите сказать, сэр?
— Анна сейчас нуждается в друзьях, я говорил вам, какое у нее горе. А за время обучения она привыкла уважать вас, опираться на вашу поддержку, восхищаться вашей силой и сноровкой. Если она лишится опоры, которую чувствует в вас, да еще, не дай Бог, со мной что-нибудь случится, не знаю, что с нею станется. Анна умная и смелая, но она до сих пор не жила самостоятельной жизнью. Ее опекали учителя и воспитатели. Мне кажется, она еще не умеет разбираться в людях и справляться с ситуациями, с которыми столкнет ее жизнь. Она уехала из Джорджии, когда на Юге царили мир и благоденствие, а вернувшись, нашла родной край униженным и разоренным. Мы с ней любим друг друга, но после шести лет разлуки как будто едва знакомы: она уехала девочкой, приехала молодой женщиной, я тоже изменился. Из-за войны между нами не было даже переписки. В школе у Анны была близкая подруга, они стали словно сестры; ее смерть Анна переживает очень тяжело. Она еще так мало знает о людях и жизни. Вы могли бы помочь ей, если б захотели… Ну, увидимся в лагере, сынок! Не хотите ли поужинать с нами завтра вечером?
— А Анна хочет этого?
— Я уверен, что она обрадуется. И я тоже буду рад. Значит, до завтра!
Он пришпорил лошадь и присоединился к Анне. Стив был удивлен приглашением Чарльза Эвери: казалось, тот подталкивает его к своей дочери. Но ведь Эвери — джентльмен, а он, Стив, — «бродяга в седле». Наверное, Чарльзу что-то от него нужно. Помощь на ферме в Техасе? Или дочь поведала отцу о своей влюбленности и одолела просьбами воздействовать на Стива? Или старик действительно боится, что, если с ним что-нибудь случится в дороге, Анна останется одна, и хочет обеспечить ей защитника и покровителя. Надо поскорее выяснить, почему Чарльз Эвери хочет сблизить его с Анной…
Джинни спросила Чарльза, о чем он говорил со Стивом.
— О ночном дозоре — он меня назначил на пост. И просто болтали — мне было неловко, что ты так резко с ним обошлась.
Джинни объяснила, что не хочет быть любезной с человеком, который подчеркнуто ее избегает. Чарльз признал, что она поступает правильно, но он надеялся, что его разговор со Стивом поможет наладить отношения между молодыми людьми… и это пойдет на пользу им обоим, и ему самому.
На следующий день обоз остановился в пять часов вечера: мужчины решили поохотиться, чтобы поесть в дороге свежего мяса. Эвери ушел с ним, сказав Анне, что настреляет ей кроликов на жаркое.
На темно-голубом небе засиял месяц, вечер обещал быть теплым и безветренным. Джинни только начала готовить ужин на костре, который Чарльз Эвери развел перед уходом, когда к их фургону подошел Стив. Джинни жарила ветчину, присматривала за бисквитами, которые пеклись в немецкой печке, и молола кофе. Оторвавшись от готовки, она поздоровалась со Стивом и спросила вежливым, но сдержанным тоном:
— Вам что-нибудь нужно, мистер Карр?
— Мистер Эвери пригласил меня к ужину, — отозвался проводник.
Ош вздрогнула и удивленно посмотрела на него:
— Разве?
— Должно быть, он забыл вам сказать…
Джинни быстро оправилась и любезно сказала:
— О, я очень рада, но у нас самый простой ужин: отец велел приготовить ветчину с подливкой, яичницу, бисквиты и кофе. — Теперь она понимала, почему Чарльз назвал простые блюда, которые она умела приготовить вкусно и быстро. Но он должен был предупредить меня, сердито подумала она.
— Пахнет очень вкусно, и я охотно присоединюсь к вам, если хватит на меня, — сказал Стив.
— О! — воскликнула она, заметив, что ветчина начинает пригорать. — Только не браните меня, пожалуйста.
— За что, Анна? — удивленно спросил он.
— За то, что я опять отвлеклась и, кажется, испортила ужин.
— Но ведь вы отвлеклись из-за меня, как же я могу бранить вас? — возразил он и добавил: — Анна, вы, кажется, сердитесь на меня… но я хочу объяснить свое, как вы его называете, «противоречивое» поведение.
— Вовсе этого не надо. Я не нуждаюсь в извинениях.
Стив отметил про себя, что она сказала не «объяснения», а «извинения».
— Нет, это нужно, Анна, — возразил он.
— Зачем? — Она быстро взглянула не него. — Вы сказали — «постепенно». Так оно и идет.
— Но я не сказал, что мы не должны общаться, а сам избегал общения.
— Но я не намерена гоняться за вами, Стив. Это неприлично.
— Я повторяю, что виноват.
Джинни сняла с огня готовое блюдо и прикрыла крышкой. Потом она притушила огонь в немецкой печке — бисквиты уже испеклись — и поставила на огонь кофейник.
— Осталось только сделать соус и яичницу, когда придет отец, — сказала она Стиву, — так что мы можем поговорить о наших отношениях. Все эти дни мы не встречались друг с другом: сначала вы меня избегали, потом я вас. Я растеряна, Стив. Вы недовольны мною, когда я слишком смела, но недовольны и тогда, когда я веду себя сдержанно. Как найти золотую середину? Пока мне это не удается. Когда вы перестали подходить ко мне, я решила, что не буду тревожить вас и настаивать на встречах. Вы сказали, что вам трудно завязывать дружбу. Очевидно, вправду вам это так трудно, что лучше оставить вас в покое. Как прикажете мне вести себя с вами? Чего вы от меня ждете? Я согласна подчиниться правилам вашей игры, но вы темните и не называете их.
Стив сел, скрестив ноги.
— Мне очень жаль, Анна, но я никогда не дружил с женщинами, и поэтому могу вести себя неправильно. После того как мы танцевали той ночью и говорили о дружбе, я подумал, что все заметили мой интерес к вам и это повредит моей работе. Сближение с девушкой в лагере — самый удобный предлог, чтобы уволить проводника.
— Вы хотите сказать, — удивилась она, — что избегали меня, чтобы не потерять работу?
— В общем, да. Что же тут смешного, и разве это пустяковый повод?
— Я и не смеюсь, и не спорю с вами.
— В ваших глазах насмешка и недоверие! А я говорю серьезно — я могу потерять работу!
— А не кажется ли другим еще более подозрительным, что вы избегаете меня, словно холеру? — с досадой возразила Джинни.
— Может быть, вы и правы, — признал он. — Если я буду посещать вас с разрешения вашего отца и по его приглашению, то, пожалуй, это не покажется подозрительным. — Он нагнулся к ней и прошептал: — Люди любят придираться, а вы, Анна, возбуждаете зависть в некоторых женщинах своей красотой и обхождением. В лагере есть люди, которым я пришелся не по нраву, есть женщина, которая приревнует вас. Я не могу навлечь их недовольство особым отношением к вам. — Но главной причины я не могу вам открыть, подумал он.
Стив знал, что в интересах своего расследования должен не обострять отношений с кем бы то ни было в лагере.
Джинни обдумала его слова и признала справедливость его доводов. Кэтти в душе рвет и мечет после того, как он оттолкнул ее; Луиза и Мэтти недовольны его строгостью во время обучения. Может быть, недовольные есть и среди мужчин, и не исключено, что они решат обойтись без проводника, если это недовольство усилится. Поэтому Стив так осторожен и боится раздражать недовольных. Ведь его действительно могут уволить. Нет, Джинни не хочет навлечь на него такую неприятность.
— Вы просили у отца разрешения встретиться со мной?
— Нет, но он догадался, что я этого хочу, и предоставил мне такую возможность.
— Вы ему нравитесь, и он уважает вас. Он не видит ничего плохого в том, что мы можем стать друзьями.
— Может быть, он зря мне так доверяет, — пробормотал он.
Джинни казалось, что она поняла эти слова.
— Вы имеете дурные намерения и собираетесь сбить меня с пути? — спросила она. Он нахмурился, и она поспешила его уверить: — О, я просто пошутила. Вы ведь не можете этого сделать без моего согласия и доброй воли, а отец доверяет мне. Успокойтесь же. А теперь я соберу яйца, — сказала она, направляясь к корзинам с курами.
Стив встал, взял у нее из рук корзину и сказал:
— Давайте я это сделаю за вас. Мне надо отвлечься после нашего разговора. — И он обошел корзины с несушками, выбирая яйца и переворачивая солому, под которой мог быть спрятан мешочек с драгоценностями. Когда Стив передал Анне корзину с яйцами, она сказала легким тоном, чтобы снять у Стива напряжение после серьезного разговора:
— Спасибо, что помогли мне, а то одна несушка очень клюется, когда я собираю яйца. Наверное, она меня ненавидит.
Стив усмехнулся.
— Навряд ли. Она просто мать-наседка, защищающая своих неродившихся малышей.
— Да, материнское предназначение — защищать своих детей, — согласилась Джинни.
Что это она так заботится о моем спокойствии, с досадой подумал Стив.