— Такое случается редко, — отозвался он с запинкой, и Джинни почувствовала, что он скрывает правду.
— Может быть, когда-то вы обнаружите по этим пробам месторождение исключительной ценности… да к тому же самое большое в штате…
— Если это случится, я, конечно, стану вкладчиком…
— Или владельцем, — закончила Джинни. — Если человек не знает ценности своего участка, то вы легко можете его купить. Состояния возникают из невежества одних людей и алчности дру… О, что я говорю, это звучит так ужасно! Конечно, я не собираюсь обманывать людей… И я не жадная… Я только хотела сказать… не могу вам объяснить, но вы ведь не поняли меня превратно?
Джинни хотела именно того, чтобы Фрэнк счел ее за жадную дурочку, которая хочет научиться снимать пробы с образцов руды в надежде одурачить какого-нибудь простака.
— Я понимаю вас, Анна, не волнуйтесь, — усмехнулся Фрэнк. Джинни видела, что он понял ее так, как она хотела.
— Спасибо. Иногда сама не знаешь, как прозвучат твои слова. Скажите, — спросила она, снова войдя в роль любопытной простушки, — а что такое «засолить прииск»?
— Это значит, что месторождение не имеет ценности, а владелец ухитрился дорого продать его, обманув покупателя. Но обычно таких убивают или линчуют.
Испуганно раскрыв глаза, Джинни пробормотала:
— Да, если только он не удерет. Но ведь покупатель может принести вам образцы на пробу, чтобы не обмануться?
— Обычно не приносит. Алчность, надежда на быстрое обогащение делают людей легковерными, Анна.
— Но ведь тогда он и сам виноват, не только продавец?
— Пожалуй что так. Но вы мне не сказали, зачем вы приехали в Колорадо, Анна.
Она ждала этого вопроса.
— Я не хотела бы об этом говорить, Фрэнк, но вам я все открою, вы этого заслуживаете. Хетти и остальным я сказала, что приехала в поисках работы, но это не все. Если меня здесь опознают, я попаду в беду — еще поэтому я должна вам все рассказать, ведь вы берете меня на работу. — Она заметила, что он насторожился, и продолжала рассказывать: — Я действительно потеряла родителей, но открыла здесь, в Колорадо, что мой отец, Чарльз Эвери, был замешан в делах Ку-Клукс-Клана. — Она рассказала ему о путешествии в фургоне из Саванны в Даллас, об обстоятельствах смерти Чарльза Эвери, не упоминая о Стоуне. — Все сложилось так, что я вынуждена была бежать. Меня могли арестовать, и мне трудно было бы доказать непричастность к замыслам отца — мне могли бы и не поверить. Но я невиновна, Фрэнк, клянусь вам! Я решила уехать в Колорадо и начать новую жизнь, надеясь, что здесь буду в безопасности. Наверное, мне надо было рассказать вам это сразу? Вы во мне разочарованы?
— Конечно же, нет. Вы пережили ужасное время, слава Богу, что вы здесь. Теперь ни о чем не беспокойтесь, вы в безопасности.
Джинни одарила его благодарным взглядом.
— Наверное, мне пора домой? — нерешительно спросила она. — Уже поздно…
— Вы придете на работу в понедельник в восемь утра?
— Без малейшего опоздания. Вы не пожалеете, что наняли меня.
Около дома Джинни позволила ему поцеловать себя в щеку и поднялась в свою комнату, почти уверенная, что ее подозрения оправдываются. Он так настойчиво говорил именно о серебряных рудниках… И еще, когда она сказала ему, что ее могут обвинить в причастности к делам Клана, он и не моргнул. А такой богатый и влиятельный человек поостерегся бы брать ее на работу. Подозрения Джинни еще не совсем оформились, но ей казалось, что Фрэнк неспроста заинтересовался Анной Эвери.
Джинни приготовила платье к завтрашнему утру и легла спать, чтобы набраться сил перед новым сражением. Она знала, что рискует, но отступать было поздно. Стоун, любовь моя, где ты? Помоги мне, взмолилась она.
17
Фрэнк ввел Джинни в комнату и закрыл за собой дверь, попросив собравшихся уже посетителей подождать в холле.
— Ну, как вы настроены? — одобряюще улыбнулся он.
— Немного нервничаю, но вполне готова, — ответила она, заставив себя улыбнуться. «Будь настороже, Джинни, — призвала она себя, — не отвлекайся. Ты попала туда, где можешь что-то узнать, воспользуйся этим. Стив Карр говорил, что тебя подводят минуты рассеянности! А ты вчера размечталась о нем, забыв о своей цели. Думай же только о ней!»
Она оглядела комнату. Четыре клерка стояли за длинной подковообразной конторкой, готовые приступить к работе. Фрэнк сообщил имя новой секретарши. Джинни заметила, что в брюках клерков не было карманов, а у одного карманы были зашиты — для того, чтобы нельзя было спрятать монету или золотой самородочек. Конторка и полы из дорогого полированного дерева блестели; но в помещении не было даже стульев для посетителей. Фрэнк объяснил Джинни:
— Это с целью расширить обзор. Ведь посетителей так много, что за ними не углядишь. Вы поймете это через пять минут, когда банк откроется.
В каждом углу комнаты стоял охранник с ружьем, у них было по стулу, чтобы передохнуть в течение долгого дня. Джинни заметила, что и клерки, и охранники разглядывали ее — наверное, до них дошел слух, что босс «положил на нее глаз».
Джинни увидела на одной стене табличку с надписью золотыми буквами: «Банк Фрэнка Кэннона». На противоположной стене висели красивые большие часы. В углу была конторка высотой до пояса, за которой над ящиком с весами стоял клерк.
— Здесь взвешивают золото: золотые самородки, чешуйки, песок. Видите, весы загорожены стеклом, чтобы с них не сдувался песок при взвешивании, если открывают дверь и сквозит. И покупатель может видеть, как взвешивают. Хотите посмотреть комнату-сейф?
— Очень хочу. Я никогда такого не видела.
Фрэнк подошел к стене с металлическим щитом, ловкими пальцами набрал комбинацию цифр и с силой потянул на себя массивную дверь. Открылось небольшое помещение без окон с полками на стенах от пола до потолка. Светя себе лампой, Фрэнк доставал с полок сумки и кошельки и показывал содержимое: расписки, золотые монеты, кожаные мешочки и кошельки, плотно набитые золотом в трех видах, золотые и серебряные слитки, образчики руды.
— Что это значит? — спросила Джинни, показывая на фамилии на мешочках.
— Люди или продают мне золото и серебро, или сдают на хранение. Они могут забирать из мешочка часть золота, оставляя расписку, сколько взято и сколько осталось. Плата за хранение небольшая, а люди предохраняют себя от риска быть обворованными, когда носят с собой большие суммы, или от искушения спустить все в одну ночь за карточным столом.
Джинни притворно-рассеянно глядела на имена на сумочках и кошельках, надеясь увидеть имя отца или Клэя Кессиди. Чтобы отвлечь внимание Фрэнка, она начала расспрашивать его:
— Как интересно! А что вы делаете с золотом, если владелец умирает?
— Если это становится мне известно, я ставлю на кошельке дату и храню его ровно год. В этот срок ценности могут востребовать родственники или другие наследники. Через год — кошелек мой. Вот на этой полке полдюжины скоро будут в моем кармане.
Сердце Джинни бешено забилось: она увидела на длинном кошельке имя отца. Но она знала, что не может подойти и посмотреть дату со дня предполагаемой смерти. Джинни стояла, облизывая пересохшие губы, и не сводила глаз с мрачной полки.
— Но здесь же целое состояние! Вас же могут ограбить!
— Поэтому я держу охранников круглосуточно. Это накладно, но оправдывает себя.
— А если с вами что-нибудь случится, как они откроют сейф? — спросила Джинни, одержимая мыслью добраться до отцовской сумочки.
— Комбинацию цифр знаю я один. Если я умру, губернатор штата вскроет хранящийся у него запечатанный конверт, где записаны цифры, и откроет сейф. — Он запер массивную дверь и сказал Джинни: — Теперь я покажу вам кабинет экспертизы. — На дверях комнаты висела табличка: «Фрэнк Кэннон. Эксперт по пробам руды».
— Здесь вы будете работать. Будете по моим заметкам переписывать анализы, которые я делаю; в двух экземплярах: для меня и для заказчика. Еще вы будете переписывать мои письма — почерк у меня, как увидите, ужасный. И вести конторские книги: записывать сроки платежей и так далее.
Джинни последовала за ним в лабораторию — чистенькую, но захламленную комнату.
— Здесь словно в тюрьме, — засмеялась она, — на окнах решетки и на двери.
— Да, — усмехнулся Фрэнк, — но я же отвечаю за большие ценности! В этом сейфе столько драгоценного металла — иному даже и представить себе трудно. Если ценности пропадут, владельцы меня линчуют. Так что я защищаю свою жизнь и репутацию.
— Выходит, у вас два процветающих дела.
— Спасибо, Анна. Осмотритесь и задавайте вопросы.
На нескольких рабочих столах стоял ряд весов, небольшая ступка, тиски и молоток, чтобы отбивать куски от образцов, линейка для обмера, горелка и тигель для обжига, щипцы, сосуды с едкими кислотами для проб, деревянные подносы для образцов, бумага и чернила — записывать результаты анализов.
По ее просьбе, Фрэнк объяснил ей назначение всех предметов. Потом он попросил извинения и снял пиджак и закатал рукава рубашки до локтей.
— Берите стул и смотрите, как я работаю, — надо сделать этот анализ, заказчик придет за ним сегодня.
Джинни отметила, что, занятый работой, он забыл о вежливости и не подал ей стула. Она взяла его сама, села к столу и начала наблюдать работу человека, которому ее отец не доверял и которого опасался.
— Я использую для пробы кислоты и обжиг, чтобы определить процент содержания в образце драгоценного металла. После обжига или окисления получается остаток, на техническом жаргоне — «пуговица». Ее расправляют, чтобы отделить грязные примеси, и получают шарик или бусинку золота, или серебра, или золота в сплаве с серебром. Чтобы отделить серебро и получить чистое золото, применяется азотная кислота — опасная штука. Чистое золото взвешивается и расчетами определяется процент примеси серебра в золоте и процент содержания золота в породе.
— Как интересно! — прошептала она.
— Анализ не нужен, если старатель приносит обманку, «ложное золото». Опытным глазом сразу можно определить пирит, но простаков нередко обманывают, и они покупают участки с «ложным золотом».