лнится. О том как за дополнительный ясак в далекой Руси самому темнику Золотой Орды Мамаю по шапке дали, говорили в каждой таверне, и на каждом постоялом дворе. Поэтому кузнец хватил обидчика молотом по голове и тот отправился в гости к предкам.
Вскорости наспех собранные дружины ополченцев, возглавляемые воинственным кузнецом явились пред светлые очи короля, который пригласил предводителя к себе. Тут один из его прихвостней и долбанул простодушного коваля по башке булавой, а второй храбрец воткнул ему меч в спину.
– Я тебя не утомила? – Вопросительно вскинула глаза Жанна.
– Продолжай. Ну не любишь ты Плантагенетов, – Насмешливо одобрила Мария.
– Ненавижу. Шакалы. Так вот, – Рассказ плавно потек дальше. Ополченцы, видя, что их вожак убит, натянули луки. Даже тени сомнения не пробежало по их лицам. Они приготовились мстить за него. Тогда Ричард, надо отдать должное его присутствию духа, закричал: "Ну что, мои верные люди, уж не хотите ли вы убить своего короля? Не печальтесь о своем атамане; я сам буду вашим командующим! Следуйте за мной и вы получите все, чего требуете!" Лопухи пошли в расставленную ловушку и этот козел привел своих баранов на бойню.
– Вот так в отличие от Руси закончилась у нас попытка скинуть всю эту жадную ордынскую свору, – Жанна опять увлеклась, – Ну все это в духе Ангельских вождей.
– А дальше?
– Что дальше? Что может сделать ничтожный человек, когда у него развязаны руки? Он как услышал, что там, на Руси Дмитрий Донской отправился к праотцам, собрал Собор, заявил, что отныне он ханских послов не слушает и имперских тоже и править будет самолично. Племянника своего сына герцога Ланкастера в двенадцать лет возвел в рыцари. Вообще страсть как обожал блестящие и парадные, но пустые побрякушки. Хвостом вилял перед людьми низшими, но никогда не мог внушить им почтения к своему уму или характеру. Был случай когда герцог Херефорд, явившись во дворец, обвинил герцога Норфолка в том, что тот позволил себе оскорбительные слова в адрес короля. Норфолк отверг это обвинение, назвал Херефорда лжецом и, чтобы доказать свою невиновность, вызвал его на поединок. Поскольку для мирского суда улик не хватало их приговорили к Божьему Суду. Наконец, настал день и час, когда все должно было решиться. Вот противники уже, пришпорив коней, помчались навстречу друг другу, как вдруг этот недотепа – король остановил поединок и приказал обоим поединщикам покинуть страну.
– Он боялся всего. Новой веры и старых обычаев. Старых друзей и новых фаворитов. Недоносок! – Жанна сплюнула по-мужски.
– Так чем все закончилось?
Херефорд ушел в Венецию, вступил там в Тевтонский орден и попросил защиты братьев. Получил в помощь шестьдесят рыцарей и выступил с ними против этого выскочки короля Ричарда. Разбил его в пух и прах. Заточил в Тауэр и уморил голодом.
– А говорят его заключили в замок Помфрет, куда приехали наемные убийцы ворвались в его апартаменты, но король, догадавшись, что они пришли с целью лишить его жизни, решил не отдавать ее даром, но продать по возможности подороже. Выхватив у одного из убийц секиру, он уложил четырех из них мертвыми к своим ногам, но в конце концов был убит также ударом секиры. Почти как Андрей Боголюбский, – Задумчиво спросила Мария.
– Да нет, его просто уморили голодом. Он тяжелее кубка и в руках то ничего держать не мог. Да и Херефорд не таков, он тишину любит. Теперь правит под именем короля Генриха. Правда, корону наместника с головы потерял. Но не очень переживает. Закончился век Плантагенетов, – Удовлетворенно подытожила Жанна.
– Говорят в свите Херефорда Ланкастера был премиленький оруженосец, являвшийся, кроме того, и главным советником герцога, – Вопросительно посмотрела на подружку Мария, – И даже говорят она…,то есть он приколол на щит герцога красную розу, с тех пор ставшую гербом нового короля.
– Не встречала, не знаю, – Уклончиво ответила Жанна, – Теперь надо этих английских собак с большой земли обратно на их остров выгнать!
– Вот ты какая! Ну что ж поехали в Галлию, пришла твоя пора!
Их прервал голос певца, поющего балладу о том, как поэт полюбил Королеву Эльфов, а она подарила ему бессмертие и свою любовь.
– Кто это сочинил? – Свесившись седла, спросила певца Мария.
– Великий менестрель Томас Лермонт! – Последовал ответ.
Глава 4Великий раскол
Когда люди не верят ни во что, они готовы поверить во все.
Кони несли маленький отряд по безжизненной земле на границе Галлии и Фландрии. За годы кровопролитной войны края эти пришли в запустение и полностью превратились, если не в пустыню, то в местность, где не видно было заботливой руки хозяина. Малолетний король Карл, ставший королем в двенадцать лет, после смерти своего отца Карла прозванного Мудрым до этих земель еще свою длань не простер. Мудрый король был достаточно здравым наместником. Создал регулярную армию из остатков необузданного войска Нави и сотен Ивана Доброго, слонявшихся по полям Империи. Остальных сбагрил на завоевание новых уделов. Собрал вкруг себя Круглый стол из воевод и знатных родов и практически начал возрождение Галлии после усобицы, но не выдержал и умер. Перед смертью узнал он радостную весть, что в далекой Руси, то же возрождаются традиции Круглого стола, и ордынские банды получили достойный отпор. С этим и отошел в мир иной, завещая сыну продолжить начатое и более Орде не кланяться.
Младший Карл по совету отца собрал у Круглого стола все достойные роды старых ордынцев. От медведей: воевод Беррийских, Бурбонских и Бургундских, а от ангелов – Анжуйских. Женился на Изабелле Баварской, но не достиг того, что хотел. Распря между родами зашла далеко. Да и горожане и торговые гильдии мутили воду.
Узнав, что там, на Руси, откуда отец получил свою последнюю новость и умер с улыбкой на устах, власть крепко взяли городские дружины и Великого князя ставят сами без Орды, он тоже собрал своих советников и взашей прогнал ордынскую знать. Вот с этого и пошел Великий Раскол. Часть старой гвардии, в основном дружин Иоанна Доброго из арманов, стала под знамена Карла, а часть старых медвежьих ордынцев – под знамена Ивана Бесстрашного воеводы Бургундского, опиравшегося на городское ополчение. Страна треснула на Арманьяков и Бургиньонов, как их насмешливо называли в народе, то есть на Арман и Городских Беров. Объявив короля Безумным, воеводы начали рвать удел на части.
Но не только среди наместников, но и среди монашеской братии, зрела смута, вызревшая еще со времен Карла Мудрого. Оставленный без присмотра дом всегда пожива для воров. С тех пор как Филипп Красивый сжег на Жидовском острове Великого Магистра Храмовников Жака де Моле, да еще завел карманного попа в Авиньоне, который все его мятежные действа поддерживал, не было покоя в уделе Галльском. Не было покоя и не было присмотра. Вот тогда и потянулись к лакомому куску сотни рук. Давно уж мятежников ордынские каратели в гроб уложили, а все не было спокойствия на землях Галльских наместников.
Ладно, на стол наместника не слишком рот открывался, потому, как на него надо было ярлык в Орде выправить, с имперскими властями согласовать, да и другой головной боли хватало. А вот на патриарший стол, на стол папы в Святом Дому в приходе главном, чего не замахнуться. Должность выборная. Ее на общем круге кричат, на Соборной площади, а крикунов хватает. Тем более что б наместнику ордынскому угодить.
Кто уж там шепнул, что Карлу Мудрому охота, что бы Святой отец сидел в Галлии и был из медвежьего рода, то тайна никому не ведомая, но малый Собор избрал папой Роберта Женевского. Известного бандита из старой ордынской столицы воинов и окрестил его Климентом УЛ. С этого пошел Великий Раскол и по Вере, потому как на Большом Соборе, на круге, прокричали папой Бартоломео с именем Урбан. Все бы ничего, но и этот папа был из медвежьего удела Бар. И пошло. Урбан наотрез отказался садиться в Галлии и решил себе новое место обустроить. Галльские дружины и бретонские берсерки, его не признавшие, встали станом на этом месте, не пуская его в волость, а некоторые осатанели вовсю и ринулись грабить Тоскану – имперскую провинцию, подчинявшуюся токмо императору и его прямым послам. Вот этого уже не стерпели регулярные дружины Орды. На помощь Урбану двинули свои рати наместник Венгрии Лайош и наместники Португалии и Англии. Они отбросили галльские и шотландские дружины. Восстановили власть Большого папы. Тот повязал мятежников и отправился под защиту рыцарей Храма в Геную. По дороге велел мятежников зашить в мешки и сбросить в море. Прост был как алтын. Все вставало на свои места, и галльский папа уже заказывал себе отходную молитву, увидев, как развернулись прапора и знамена ордынских карателей, напомнив времена Филиппа Мятежника. Но в этот момент и докатилась весть о новых временах на Руси, и о восшествии на старший стол Великого князя, что в Орду дань не платит. Урбана быстро траванули собственные холуи, и Великий Раскол зашагал по Ойкумене.
Одно успел Урбан пред смертью. Откуда он узнал, кто стоит за всем, что произошло на Руси, но учредил он новый праздник Посещения Девы Марии. В честь какого посещения, то только у усопшего можно было спросить. Но случилось это в тот год, когда Василия на отчий стол во Владимире посадили, и Мария покинула Русь, направляясь к Жанне.
Вот по этому краю опустошенному, расколотому гражданской войной, делившему Веру и обряды, жгущему зничи на капищах и ведьм на кострах, скакал маленький отряд. Они ехали той же дорогой, что и сто лет назад. Такие же молодые и красивые, в окружении таких же невозмутимых Угрюмов. Мария правила к крепости Шателье, что раскинулась на острове Сите посреди медленной Сены.
Наконец впереди показались колокольни Храма Богородицы и башни Шатерного Замка. Жанна узнавала те места, по которым она ходила в видениях. Вон через мост Комтур братьев храмовников – Лувр. Оставив за спиной Булонский лес, всадники разбили стан на полях, называемых в честь святого Елисея.