– Это я ему молодую вдовушку спроворила, с забавным именем Лета, что бы он не забывал, сколько на свете живет, – Живо откликнулась хозяйка стола, забыв про обиду.
– И как вдовушка? – Гуляй опять покрутил ус.
– После познакомлю, – Неожиданно ответил Микулица.
– Так она, что здесь? – Поперхнулся дьяк.
– А где ей с таким-то именем быть? – Уже в голос засмеялась Малка, – Она из Валькирий бывших. Да не об этом разговор. Расскажи нам брат, как тебя сюда занесло.
– Вот с этой вдовушкой Летой мы и коротали зимние долгие ночи.
– Так она из Валькирий? – Неожиданно перебил Гуляй. И с серьезным видом закончил, – Это поэтому вы с ней семерых по лавкам наплодили? – Взрыв хохота перекрыл его слова.
– Вот с ней в своем подвале на углу улиц Писарей и Маре, в бывшем приоратстве тамплиеров, – Невозмутимо продолжал алхимик, – Мы и оборудовали лабораторию. Конечно не такую роскошную, как та, из которой меня Малка вытащила, где я порох изобретал, но все-таки не плохую. Мадам моя туману напустила. Насвистела всем в уши, что, мол, муж ее, то есть я, во сне ангела увидел, который мне книгу чудесную показал.
– Первый шаг, что бы тебя сумасшедшим признали, значит, ее заслуга? – Аббатиса грозно посмотрела на пухленькую дамочку, сидевшую с краю стола.
– Так я ж не сама! – Вскинулась та, – Меня ж…
– А ты помолчи пока не спросили, – Оборвала ее Малка. Та сразу же сникла и прикусила болтливый язычок, обиженно поджав губки.
– Ладно вам не собачьтесь, – Примирительно пробасил Микулица, – Потом она стала всем показывать книгу, которую я вроде бы купил у какого-то оборванца за два флорина. Девушка она у меня умная, – Он с нежностью посмотрел на Лету, отчего та зарделась, – Потому книгу взяла на смеси арамейского и латыни, да еще и с иллюстрациями, да с названием таким, что просто обалдеешь.
– Что ж это за название такое? – Оживился Раймон.
– А пусть сама скажет. Она придумала, – Монах еще раз посмотрел на Лету.
– Да ты сам, – Она смутилась под пытливыми взглядами Посвященных и Совершенных, но, набравшись духу выпалила, – Книга Священной Магии, которую Бог даровал Моисею, Аарону, Давиду, Соломону и другим святым патриархам и пророкам, каковая преподаёт истинное божественное знание, переданное Авраамом своему сыну Ламеху.
– Во дает! – Такого от Старца Горы не ожидал никто, да и он сам. Но повторил, – Во дает! Это ты сама придумала?
– Я, – Опять зарделась Лета.
– Береги ее Микулица. Она дороже золота, – Старец опять замолк.
– Ну, так что? – Нетерпеливо подтолкнул рассказ Гуляй.
– Нашлась куча доброхотов, что начали нам ее толковать, – С усмешкой продолжал рассказчик.
– Вот идиоты! – Уже не сдержался Раймон.
– Потом мы с женушкой поехали по миру покататься, а она рассказала в книге «Иероглифические фигуры», что мы в Испании ездили к каббалисту и ребе Каншису, что у гроба святого Иоанна Кампостельского обретался, за разгадкой тайны книги.
– Она у тебя дороже философского камня! – Опять подал голос Старец, – К чему не прикоснется, все превращает в золото. Чего она им еще наплела?
– Короче. Все уже ждали от нас всего, чего угодно.
– То есть решили, что вы оба тронулись окончательно, – Холодно уточнила аббатиса.
– Да! – Не смущаясь продолжил алхимик, – Поэтому когда я купил три десятка домов в Париже и стал там больницы создавать и приют для слепых открыл, никого это не удивило. Потом кладбище облагородил, церкви воздвиг. Чудил вообще-то. Но король Карл Безумный пронюхал что-то. А скорее жиды донесли или мытари.
– Хорошо еще не инквизиция, – Вставил Роллан.
– Погоди. Скоро сказка сказывается, да не скоро дело делается. Мытарь, конечно, тут как тут. Я ему в уши труху сыплю. Мол, изобрел порошок из ртути золото делать. На тебе. Отсыпал в чашечку ему дряни всякой с заговором на золото. Он ее за полу плаща сховал и до дому. Говорят, по сию пору дома золотишко готовит. Да и пусть, не жалко.
– Отстал? – Спросил Гуляй.
– Отстал. Куда ж денется? Но пошли по следу ищейки Роллановы. То один нос сунет, то другой смиренный брат доминиканец или францисканец в гости пожалует. Достали окончательно. Я Лету спровадил в Швейцарию, под защиту Стражей и стрелков. Потом похороны ей устроил по первому разряду. Часовенку построил. В лапу канонику местному дал. Потом сам отошел в мир иной…и вот здесь ноне отлеживаюсь. Думаю, дух переведем, да навострим лыжи на Русь. Я правильно говорю, толстушка? – Повернулся он к вдовушке.
– На Русь, так на Русь, – Смиренно сказала она, неожиданно потупив очи.
– На Русь! – Уже твердо сказал Микулица, – Там пока еще костры не полыхают и за веру в подвалах не гнобят. Да и за чародейство кости не ломают. Хотя кто ж его знает, куда жисть выпрет? – Со вздохом добавил он.
– Совсем плохо станет я приму, – Опять неожиданно добавил Старец, – Отползу в горы по дале, обитель построю, и приму всех.
Глава 7Сеть силы
Живи так, как будто ты сейчас должен простится с жизнью, как будто время, оставленное тебе, есть неожиданный подарок.
Гости еще шумели, разливали вино и угощались фруктами из садов Волшебного острова. Еще подначивали Гуляя и Микулицу, намекая на подвиги одного по женской части и алхимию другого, результатом которой стало неисчислимое семейство. А в голове
Малки уже звенел, как натянутая струна, как назойливый писк комара, призыв Старца. Она незаметно выбралась из-за стола и неуловимым движением, доступным только ей, проскользнула, через стену розовых кустов обступивших пиршественную поляну. Очутившись вдали от застолья, она направилась в свое любимое место на этом острове в беседку на скале рядом с эоловой арфой. В беседке ее уже ждал Старец Горы, прекрасно знающий, где он может обнаружить всеобщую любимицу.
Она вошла и присела на раскачивающийся среди зелени гамак, подобрав под себя ноги и распустив волосы.
– Зачем звал Старейший? – Нараспев обратилась он к нему.
– Грядет время, малая, грядет время перемен. Уходит мир старый. Уходит не в Навь или в какое-то другое место. Уходит навсегда из жизни людей, из нашей жизни, из песен и сказов. На смену ему идет что-то другое. Жесткое и сильное. Может лучше. Может хуже. Нам знать не дано…
– Как же не дано?! Мы ж провидцы, прорицатели, ведуны и весталки! Мы ж для того и в мир этот посланы, что бы пути в нем отыскивать, по которым того, кого бережем вести, – Малка поняла, что не для праздного разговора позвал ее Волхв.
– В этот мир. А он уходит… и на смену ему приходит другой мир. В котором нам места нет! – Он вздохнул, – Это наверно мир других богов…и других волхвов.
– Но мы чтили своих Богов и чтим других! – Почти выкрикнула она.
– Но они не чтят нас. Нам надо искать другие пути, пути которыми придется идти отныне. Идти самим и вести тех, кто заслужит увидеть этот путь.
– Ты говоришь про трилистник пути?
– Я говорю про малый круг. Про внутренний круг чародейства и волшебства, который каждый из нас теперь должен хранить в себе. Ни сегодня – завтра погаснет последний знич и обрушится последнее капище. Догорят злые костры инквизиции и рухнут стены белоснежных Храмов. Осядут в огне пожарищ высокие иглы колоколен и свинцовыми слезами закапают оплавившиеся купола. Поблекнет позолота икон и серебро жертвенных чаш, но все мы должны сохранить наши знания в себе.
– Как Учитель?
– Каждый должен найти в себе то, что внутри него побуждает следовать этому пути.
– Как Учитель? – Повторила Малка.
– Ты слышишь, как поет эолова арфа? Никто не играет на ней, а она поет. Поет сама. Прислушайся к себе. Слушай, что у тебя в сердце, а я помолчу, – Старец сомкнул уста и, кажется, растворился в вечерней дымке.
Малка прислушалась. Сначала она слышала только тихий голос поющей арфы бога ветра Эола, но вот…ей пригрезилось нечто. Это нечто было подобно негромкой музыке. Это была прекрасная музыка. В ней слышалась спокойная радость и светлая печаль, шум моря и перезвон колокольцев, и зов в дорогу…. Это была музыка, исполненная чем-то огромным, и потому – негромкая. Музыка смутно знакомая, тревожно зовущая вспомнить нечто. Это была музыка, обещающая многое: шум ветра в верхушках сосен, растущих в далекой родной Руси на холмах над широкой рекой, и запах моря, раскинувшего свои безбрежные воды вокруг Волшебного острова. Рваные полотнища дождя над озерной гладью на зеленых вересковых пустошах и узкие лесные тропы в северных диких краях близ бело-озера и мещеры…. Это была музыка, беспощадно вырывающая сердце из груди и уносящая его вперед, так что тебе остается только следовать за ним. Это была музыка Дороги. Услышав ее, ты оставался с ней навсегда.
Малка прикрыла глаза рукой, пытаясь закрыться от видений мелькавших пред ее глазами…. Вот по синему-синему морю мчался галеон под алыми парусами с прекрасным принцем на борту. Маленькая Ассоль создала его всего лишь силой своей мечты. Великий воин выигрывал битву, одной мечтой о великой победе. А рядом с мечтой в один ряд встали любовь и красота. Но в то же время боль, обида, отчаянье, страх. Все они помогали создать тот круг, который очертил, замкнул в себе всю силу ее чародейства. Она видела, как Орфей ведет за собой Эвридику из страшного подземного царства, открывая Врата Перехода мощью своей любви и отчаяния. Простой смертный против Бога. Простой смертный, выбирающий Дорогу только собственной волей.
Она чувствовала, как проходит время, а она плывет мимо высоких, шумных берегов Несбывшегося, толкуя о делах дня. Время охватывало ее плотным потоком и несло вместе с собой туда вдаль. Он поняла, что мир, в который она уходит – это ее внутренний мир. Мир ее желаний, фантазий, мечты. Ее радостей и горестей. И в этом мире она вершитель судеб. Ее мир мог вырасти до величин вселенной и заполнить всю Ойкумену, а мог сжаться до размеров ее маленького колотящегося от страха сердца. Это был ее внутренний круг, и она была там полновластной хозяйкой, Великим Мастером чародейства, собственной волей, выбирающим свою дорогу и дорогу того, кого он хранит.