– Сыровато у тебя тут, – Мари поежилась и запахнула халат, – Так, что ты задумался граф? Тебя тут Велес на стражу поставил. Зло дозревать и бдеть. А у тебя все блуд на уме. Не гоже. Ладно, завтра я своих спутников заберу, и поскачем мы, пожалуй, в Великую Моравию к королям Арпадам. А тебе, вот что хочу сказать. Я ведь не мораль твою блюсти сюда забрела. То дело не мое, да и не мне про это разговоры вести. Я сюда забрела по воле Артемиды – Богоматери. Раскрой очи свои, навостри уши свои, пусти своих упырей по всем весям и долинам. Идет зло для всех нас общее. Зло это зовется «корысть». Как короста покрывает она души людские и губит их. Как ржа точит страны и народы. Каждый норовит выше всех взлететь. Не по славе или роду доброму, а только по величине мошны и знатности. Смотри, как только у тебя в краю начнут люди друг друга по золотому тельцу ценить, бей во все колокола, кричи криком, меня зови. Буду бечь к тебе. Ни одна – со Стражами.
– Лучезарная! Не секрет ведь для тебя, как ко мне вокруг народ относится, как моих упырей и вампиров привечают кольями осиновыми. Кто ж глупость такую выдумал, знать бы я хотел. Ведь еще большую злость вызовем.
– Тебе граф открою. Жить тебе еще не один век. Жить и проказничать. Так что не кручинься по доле своей. А не любовь ко всем вам, так она у всех в крови…, – Она опять рассмеялась своей шутке, – С детства заложена. Потому и зовут вас «нечисть». Так это ж люди. Они и меня почитать почитают, а будет их воля…, сожгут на костре с превеликим удовольствием и радостью. Еще и петь будут и хороводы водить. Да перед тем потешаться да поиздеваются вволю. Потому и езжу с Угрюмами. От них такой дух смерти идет, что любого наглеца и храбреца с ног сбивает. Злись, не злись, а против старой бабки с косой не попрешь, какая бы вера тебя не вела, какой бы ты молодец не был. Ее даже мы Бессмертные и Стражи почитаем и от встречи с ней уклоняемся.
– Вот, – Мелькнуло в мозгу у Дракулы, – Вот почему она Стражей не боится. Она ж через Макошь-Судьбу со Смертью в товарках ходит. Загадочная женщина. Тьфу, тьфу, тьфу, – Он плюнул через левое плечо, чем вызвал неприкрытый смех Мари.
– Это ты вурдалак от меня, как от нечистой силы, отплевываешься?
– От тебя, – Смело ответил граф.
– И правильно. Пойду я спать, пожалуй. Завтра дорога долгая и небезопасная. Удачи тебе граф в делах твоих и в службе твоей. Шали, пока время есть. Ученицу мою запомнил? Жанна ее зовут. Придет к тебе с просьбой с поклоном, считай, моя просьба. Где в беде ее увидишь, помоги, будь ласка, от меня зачтется. С монахом-алхимиком дружи. Он тебе золота даст, унести не сможешь. Что еще? – Она наморщила носик, – Да все, наверное. Свидимся еще, – Она махнула рукавом своего халата, и кресло опустело, только из далекого окна ее комнаты раздался тихий смех, будто ветром раскачало серебряный колокольчик.
Граф ошалело оглядел комнату. Кресло было пусто, только в камине потрескивали поленья, да по угольям пробегала огненная ящерка, напоминая о той, кто выпустил ее в этот мир.
– Привиделось все, – Подумал граф, – Лезут в голову фантазии всякие. От такого тела, от такой красы полезут. Спать надо. Это луна такие шутки вытворяет. Полная луна. Спать! – Твердо сказал он и пошел в спальню.
Мари бесшумно повернулась вокруг себя, поправила одеяло на Жанне, по-детски свернувшейся клубочком в углу огромной кровати, отошла к своему ложу. Еще раз повернулась к окну, увидела огромную луну над соседней горой. Кивнула ее с благодарностью, мол, спасибо сестра за помощь. Сбросила прямо на пол халат и, потянувшись, как молодая львица, таким же кошачьим движением нырнула под одеяло. И сразу провалилась в сон.
Только солнце показалось на верхушках деревьев соседнего кряжа, как мост опустился, и холеные кони заплясали у выхода из въездной башни. Дракула провожал гостей. Судя по его усталому и помятому виду, ночь у него выдалась тяжелая.
– Полнолуние, – Думали про себя упыри, глядя на страшного хозяина, – Небось, душ за ночь загубил, не меряно.
Граф как-то с опаской посматривал на главную гостью, силясь вспомнить что-то важное. Он уже попрощался и с алхимиком, который оставил ему тайную рукопись, как многие волшебные варева варить. Раскланялся с молодой фавориткой. Смертной не побоявшейся ночевать в его замке, и странным для него образом уезжавшей отсюда нетронутой. Она мило улыбалась ему в ответ и без страха подала руку для поцелуя, движением принцессы. К последней он подошел к Мари. Она стояла у стремени в дорожной одежде. Он удивился тому, что она не надела женскую амазонку, как было принято в высшем свете, а накинула на себя воинское снаряжение странствующего рыцаря. Легкую броню и плотный плащ. Он ждала его, опираясь на плечо своего слуги.
– Легкой дороги, баронесса, – Он прямо взглянул ей в глаза и провалился в их бездонный омут. В мозгу его отчетливо прозвучал ее голос.
– Все было граф. И встреча ночная была. Помни мои слова и наставления.
Дракула передернул плечами, как будто его проняло холодным сквозняком, пахнувшим из раскрытых ворот, но взял себя в руки.
– Слушаю и повинуюсь, – Вслух сказал он, склоняясь в низком поклоне, чем поразил своих слуг, – Все исполню, как приказано. В этом замке вас всех ждут всегда… с любовью и радостью. Всех и каждого в отдельности. Где бы вы ни встретили графа Дракулу, он всегда ваш покорный слуга и друг. Пусть дорога катиться под копыта ваших коней, – Повернулся к Мари, – Если что не так, прости и зла не держи.
– Бог простит, – Ответила Мари, свешиваясь с седла, – Помни граф, великие времена идут. Прощевай! – Уже на ходу бросила она через плечо и дала коню шпоры.
Иноходец взвился на дыбы и понесся по горной дороге, как по беговой дорожке. Остальные старались не отставать. Жанна мысленно поблагодарила своего деда, посадившего ее на лошадь еще крохой. Удержаться в этой бешеной скачке в одной группе с ее спутниками удавалось ей с большим трудом. Однако она понимала, поблажек не будет. Поблажек ей теперь не будет никогда. Бешенная скачка ее жизни началась и храп диких коней и пена, летящая с их боков будут сопровождать Жанну всю жизнь.
Глава 4Гонка
Кто гонится за славой, от того слава бежит
Кто же ее избегает, за тем она вослед идет.
Великоморавская держава, называемая по-другому Угорщиной, простиралась от Червонной Руси и Валахии на юге и аж до земель Гедемина и полабских словен на севере. В центре ее, на берегу полноводного Дуная расположился удел Новоград, столица которого Буда или Вышеград нависала над посадом Печи. Там в замке со странным названием Рыбацкий бастион сидели правители земель этих – короли Арпады.
Мари умышленно гнала коней в эту сторону. Арпады были детьми Артемиды, потомками внуков Дажьбожьих – Ариев. Там ее примут как родную. Там ее ждала Маргарита Венгерская дочь великого короля Белы и ее старая подруга. Она еще раз дала коню шпоры. Комья грязи полетели из-под копыт, и иноходец распластался в беге, почти не касаясь земли.
Всадники мчались через дубравы и перевалы, перескакивали через горные речушки и переправлялись через бурные потоки, охладив в ледяной воде себя и коней. Они ели на ходу холодную кабанятину и пили из баклажек красное вино, но корчмы и колыбы оставляли за спиной, даже не сбавляя около них бег коней. Встречавшиеся им на пути крестьяне отскакивали в сторону, плюясь им в след. Горные стражники даже не успевали перегородить им дорогу, а местные разбойники, один раз заступившие путь, были порублены в одно мгновение ока, так, что остальных это охладило навсегда. Легенды про эту скачку, названною скачкой мертвецов, еще долго рассказывались в карпатских селах.
Наконец, кони их вынесли на широкую равнину. Расстилавшуюся от предгорий Карпатских до широких вод Дуная, и Мари перевела их бег в размашистый намет.
Дорога начала накручиваться на копыта ведущего иноходца, и всадники позволили себе вздремнуть в седлах. Мерный стук копыт убаюкивал и приносил облегчение после дикой скачки. Жанна клевала носом, постоянно сползая с высокого казацкого седла. С правого боку ее поддерживал средний Угрюм, хотя различить их могла только Мари, а с левого крестный. Они скакали уже не одни сутки, и короткие привалы на ночь, могли восстановить силы только бессмертных, но ни как не у нее, сопливой девчонки, которая еще неделю назад сидела в своем капище в глубине старого Штирского бора.
– Может привалимся? – Микулица с надеждой смотрел на Мари.
– Нет! Время не ждет. Пусть в седле отдыхает. Приедем, там тоже не отдыха будет. Себя вспомни и меня. Такими же сопляками, не слазя с коней, пол мира проскакали, и ничего.
– Так то…
– Не то. Гони, – Она опять хлестнула коня.
Измученные, загнанные кони вынесли их на берег Дуная, чуть ниже Печи, почти напротив горы Геллерт. Чуть далее, на крутом берегу над синей гладью реки, высились башни Вышегорода. Мари направила коня к переправе, у которой стояла королевская стража. Паром ждал кого-то и даже не наполнялся народом и торговцами. Мари сдавила бока иноходца, и он ступил на мостки. Сержант, пытавшийся преградить дорогу, от одного взгляда на Угрюма, следовавшего за хозяйкой, заработал седую прядь на всю оставшуюся жизнь. Остальные приняли это как должное. Когда на паром взошла лошадь последнего из братцев, Мари коротко кинула:
– Отчаливай и правь к дворцу.
Второй раз повторять ей не пришлось. Паромщик и его подручные навалились дружно на трос, и паром полетел к высокому берегу, неся странных гостей к королевскому дворцу, выраставшему рядом с крепостью Буда.
На той стороне дорога от пристани резко забирала вверх по ступеням или обегала крутой подъем далеко по берегу через туннель возле старой переправы и дальше по северному склону. Мари подтянула подпругу, вскочила в седло, и, высоко задрав голову своего скакуна, послала его вверх по ступеням, танцующей походкой волшебной Сивки-Бурки древних легенд и сказов. Угрюмы повторили все за ней. Микулица и Жанна отдались в этом деле на волю своих коней и оценили их выучку, когда те пошли без понукания. Вся компания поднималась по крутой королевской лестнице, идущей уступами от пристани на Дунае до широкого сада перед дворцом, танцующей походкой, перебирающих ступени точеными ногами царственных, д