– Допустим… – У Огюста вырывается нервный смешок, но я продолжаю: – Допустим, ваш безжалостно вышвырнутый из дома и лишённый наследства сын забрал бы такую книгу. Этого ему хватит для безбедной жизни? Или же вы, узнав о продаже, подадите в суд и объявите сына вором?
– Ваши допущения, госпожа Валлэйн, выльются в мою преждевременную седину, – впервые Огюст позволяет себе усталый вздох. – Я понял, к чему вы ведёте. Нет, я не доведу до публичного скандала и сделаю вид, что часть родового имущества продана законно. Только я готов поклясться честью, что Стефан, даже изгнанный из рода, не опустится до кражи. Он может совершить ошибку, запятнать имя Релланов недостойной связью, но его гордость никуда не денется.
– Поклясться честью? – скептически выделяю я.
– Если этого мало – своей жизнью, – добавляет Огюст. – Поверить в то, что он из каких-то своих соображений взял летопись, я ещё с трудом, но могу. Что сделал это ради денег – никогда.
Лет тридцать назад я бы цинично посоветовала любящему отцу поберечь жизнь. Сейчас у меня двое сыновей, и чувства Огюста мне близки. Но именно они наталкивают на следующую мысль.
– Господин Реллан, подобная уверенность распространяется и на вашу дочь?
Мучительная пауза, во время которой раздаётся раскатистый вибрирующий звук. Неужели в зáмке сохранили такую древность, как гонг? Огюст с явным облегчением выпрямляется.
– Сигнал к ужину. Окажите нам честь, Ваше Величество, разделите с нами трапезу.
– Благодарю вас, я предпочту продолжить расследование. Покажите мне второй тайник и присоединяйтесь к вашей семье.
Он кивает и лёгким нажатием пальца возвращает стену на место. Мы выходим в коридор, минуем лестничную площадку и направляемся к столовой. Мне уже начинает казаться, что Огюст меня не расслышал, но он резко сворачивает в гостиную. Отодвигает низкий столик на фигурных ножках в простенке между креслами и тянет вниз бронзовый выступ светильника. Этот тайник явно старше его тёзки в кабинете, поскольку замо́к гораздо проще. Скрытая мощной иллюзией дверь бесшумно поворачивается, в образовавшемся прямоугольнике чернеет густой непроницаемый мрак. Создаю огонёк и запускаю внутрь.
Ого! Эта комната в разы больше первой. Её середина пустая, разномастная мебель, по которой можно изучать историю Лэргалла, сдвинута к стенам. Хлама здесь изрядно, но воздух свежий – где-то подведена вентиляция.
– Господин Реллан, можно я тут осмотрюсь?
– Разумеется. Будете уходить – потяните рычаг вверх. И, пожалуйста, осторожнее – замо́к очень чуткий, закрывается за секунды.
Очень давно воспитательница в приюте рассказывала нам сказки. Про отважных героев и коварных злодеев, мудрых королей и прекрасных принцесс, зачарованные замки и тайные комнаты с сокровищами. Маленькая Лэра Родери тогда и предположить не могла, что однажды сама станет королевой. Увы, в королевском дворце нет ни тайников, ни сокровищ. Это современное здание, комфортное, роскошное, но нисколько не романтичное.
В тайник Релланов я захожу с ребяческим трепетом. В свете огонька поблёскивают замысловатые литые ручки на дверцах шкафчиков, блики отражаются в цветном хрустале и старинных серебряных зеркалах. Кушетки и скамеечки в духе Делерга Красивого – настоящие произведения искусства. У одной волчьи лапы и отделка мехом, у другой невероятно тонкая резьба и вставки из лазурита, третья украшена бисером и жемчугом…
Чужих шагов я не слышу: слишком увлечена. И когда оборачиваюсь, уловив движение за спиной, безнадёжно опаздываю. Дверь закрывается.
Последнее, что я вижу – сосредоточенное лицо Тейны.
Глава 9
В первую минуту меня переполняет гнев. Особенно когда я тщательно исследую стену и не нахожу ничего, хоть немного напоминающего рычаг. Потом хватаюсь за устройство связи и понимаю, что оно не работает. Дополнительная защита тайной комнаты создаёт помехи. Стыдно признаться, но с досады я пинаю стену ногой. Нечего сказать, очень достойное поведение для королевы, высшего мага и матери двух детей! Затем злость стихает. Делаю огонёк поярче и начинаю рассуждать.
Допустим… Вспоминаю реакцию Огюста на это слово и невольно улыбаюсь. Итак, допустим, Тейна объявит всем, что я бросила расследование и даже не соизволила попрощаться. Хватит ли ей ума придумать такую правдоподобную причину, чтобы Релланы ей поверили? К сожалению, моя репутация стервы в данном случае Тейне на руку. Выходка импульсивная, но не лишена смысла. Последний раз Огюст заглядывал в тайник тридцать лет назад, вряд ли моего резерва хватит до его следующего визита. Самый выдающийся маг без воды протянет от силы пару месяцев.
И всё же Тейна здорово просчиталась: когда я не приду домой ночевать, Дал поставит на уши весь Лэргалл, а Далек разберёт Релланворд по камушку. Сыночку любая защита что горрту плетень: снесёт и не заметит. Поэтому самое страшное, что меня ждёт, – со стыдом объяснять мужу, как я настолько глупо попалась. Для полного успокоения отыскиваю вентиляционную отдушину, из которой ощутимо веет свежим воздухом. Теперь можно продолжать изучать комнату. Вдруг рычаг всё же существует?
Дал ведь до седых волос будет припоминать мне этот случай – нет, вовсе не из желания посмеяться. Просто он больше никуда меня одну не отпустит. Почти тридцать лет спокойной жизни берут своё. Потихоньку забывается Вэйнро, где обычным делом было выйти на задержание опасных преступников вдвоём. Ещё и Чистильщиков не позвать из юношеского тщеславия, а потом сражаться с опытными магами, которым нечего терять. И бросить: «Лэра, прикрой!» тогда казалось в порядке вещей, и скомандовать: «Разделились! Ты берёшь некроманта, я универсала!»
Боевая юность настраивает на активные действия. Использую все подходящие заклинания и проверяю стены. Эх, почему у меня нет способностей Далека? Взмахнула бы сейчас рукой – какое вышло бы эффектное зрелище! Тем более что за стенкой должна быть столовая, где на ужин собрались все Релланы. То-то вытянется лицо Тейны!
Увы. В отличие от Далека, максимум, что могу я, – побиться о камни головой. Родовая защита недаром ценится так дорого. С любопытством разглядываю нити наложенных друг на друга заклинаний. Самые древние давно слились и стали похожи на разноцветные витые шнуры. Магическое зрение превращает комнату в клетку из толстых светящихся канатов. Ладно. Что у нас тут интересного? Мебель, место которой в музее, штабеля свёрнутых в рулоны ковров, напольные вазы с меня размером, ряды расписных шкатулок. Наугад приподнимаю крышку ближайшей: крашеные перья, искусственные цветы, восковые фигурки. Красивый бесполезный хлам. Как правильно заметил Огюст, деть некуда, выкинуть жалко.
В углу живописная гора из гарнитура, обтянутого полосатым шёлком, – последний писк моды при Рейстаре. Заинтересованно наклоняюсь: от перевёрнутого стола едва заметно фонит магией. Конечно, магией в тайнике насыщен каждый предмет. Что-то зачаровано от износа и выгорания, что-то от повреждений и царапин, везде заклинание прочности и долговечности, хрупкие вещи защищены от ударов и падения. Но эта магия очень знакомая и заставляет меня приглядеться. Изнутри к столешнице прикреплён листок бумаги, отодрать его удаётся с трудом. Избирательное заклинание на ауру, отправитель не хотел, чтобы его послание попало не в те руки.
Заглядывать в чужие письма нехорошо, но я готова поклясться, что заклинание создал Дал. А когда разворачиваю лист, сердце уходит в пятки: почерк тоже Далайна – летящий, ровный, уверенный. Рука с письмом дрожит, ноги подгибаются, и я сажусь на первый попавшийся стул. Лишь потом я с облегчением понимаю, что аура всё же отличается: маг был значительно старше и гораздо слабее уровнем. Письму тридцать два года, и из всех вариантов остаётся единственно возможный.
Сертуга я видела только на портретах, вживую мы не встречались. Сначала как-то не выпадало случая, затем из солидарности с Далом я избегала публичных мероприятий, где присутствовал король. Дал об отце не желал ни слышать, ни говорить. Когда при нём начинали расхваливать политику Сертуга или достижения Короны, мрачнел и замыкался. Хотя Далайн – копия отца, правда, копия намного более утончённая: создатель доработал оригинал, придав ему недостающее изящество. Отсюда и сходство аур, и похожий почерк. Даже буквы «эр» и «бэ» имеют одинаковые длинные хвостики.
Кари, я знаю, что ты читаешь мои письма…
Кари – Кариза. Имя редкое, в отличие от Илены или Велии, которых в Лэргалле полным полно. «Положи обратно, это не тебе!» – требует совесть. «Но это же письмо Сертуга к Каризе!» – искушающе подначивает любопытство. Надо ли добавлять, что последнее побеждает?
Вчера я был в Вэйнро и видел Далайна. Глупо (зачёркнуто). Смешно, правда? Король Лэргалла тайком наблюдает за собственным ребёнком. Ты внушила ему ненависть ко мне, поэтому мне пришлось прикрыться иллюзией и смотреть на мальчика издали. Его очень хвалят (зачёркнуто), он исключительно талантливый (зачёркнуто). Я беру назад свои слова: он мой сын.
Наверное, мы виноваты оба (зачёркнуто несколько раз). Последнее время меня не оставляет чувство вины. Всё, что я наговорил при нашем расставании – это ложь. Ты мне нравилась (зачёркнуто). Похоже, я тебя… Чёрт, ненавижу это слово! Но другого нет. Я тебя люблю, Кари. Давай начнём всё сначала. Разница в возрасте не так уж страшна, как ты вбила себе в голову. Лет сто – сто пятьдесят у нас точно будет. И сын у нас уже есть.
Пожалуйста, подумай! И если решишь дать мне второй шанс, – просто приходи. Я буду ждать.
Сертуг (зачёркнуто). Твой (зачёркнуто). Сет.
Отрываюсь от строчек и долго не могу понять, где я нахожусь. Мыслям в голове тесно, а глаза подозрительно щиплет. Когда это написано? Читала ли письмо Кариза? Почему-то мне кажется, что нет. Она до сих пор ненавидит Сертуга: так можно ненавидеть лишь того, кто задел тебя за живое. Я испытывала похожие чувства к Далу во время своей Брэ́гвордской ссылки, и виной всему тоже брошенные в запале слова. Ох уж эта фамильная вспыльчивость Валлэйнов! Сколько от неё бед!