– Вызываю Чистильщиков и дежурных дознавателей. Простите, господин Реллан, речь уже не об украденной реликвии. Если мы не найдём останки молодых людей, я прилюдно принесу вам извинения от имени Короны.
– Подождите! – он хватает меня за руку. – Вы не дослушали… Дело в том, что в то время, когда пропал тот юноша, подручный Форнера, Тейна гостила у наших друзей в Левезворде. Поэтому это точно не она.
– Господин Реллан, – по спине пробегает холодок и одновременно в груди разгорается азарт, – вы понимаете, что сейчас говорите?
– Прекрасно понимаю, – Огюст сглатывает. – И готов оказывать любую помощь, лишь бы обойтись без прилюдного скандала. Ради всего святого, не надо Чистильщиков! Хотите – я встану перед вами на колени! Быть может, вы сами…
С полным резервом я бы подумала. Но сейчас я горрта в ста шагах не найду, не то что кости, закопанные глубоко под землёй. Эх, был бы здесь Дал! Или… Губы расплываются в улыбке.
– Я согласна обойтись без Чистильщиков, господин Реллан, если вы позволите мне привлечь лучшего поисковика и артефактора Лэргалла.
– Ему можно доверять?
– Полностью. Это мой младший сын.
Глава 10
Встречать Шайдэна вместе со мной идёт Стефан. Он взволнован, хотя изо всех сил пытается выглядеть невозмутимым.
– Как самочувствие госпожи Реллан? – спрашиваю я, чтобы не молчать.
– Вы имеете в виду мою жену или мою мать? – еле заметная горькая усмешка. – Мама рыдает и пьёт успокоительный сбор, Илена делает вид, что не произошло ничего особенного. У неё на редкость крепкие нервы. Даже факт, что Тейна покушалась на жизнь королевы, волнует её намного меньше, чем то обстоятельство, что завтра она опять не попадёт в свою лечебницу… – он делает глубокий вздох. – Ваше Величество, пощадите Тейну! То, что она совершила, ужасно, но сестра лишь взбалмошная, порывистая девочка…
– Эта девочка старше меня на два года, – обрываю его.
Стефан смотрит так, словно первый раз задумался о моём возрасте.
– И всё же, Ваше Величество! Прошу вас, нет – умоляю! Любое наказание, только не казнь! Мама не вынесет этого, и отец…
– Наказание выносит суд, но если у Тейны хватит ума чистосердечно раскаяться, это примут как смягчающие обстоятельства. Я не буду настаивать на высшей мере, если вас это успокоит.
– Спасибо.
Его голос суровеет:
– Я давно предупреждал родителей: слепая вера Тейны, что ей, наследнице древнего рода, дозволено всё, однажды обернётся большой бедой. Слава Всевышнему, что вы остались живы: Релланы никогда бы не отмылись от позора. Довольно и того, что мы ищем вора в собственном доме.
Мысль, которая приходит в голову, слишком невероятна и не имеет ничего общего со словами Стефана.
– Господин Реллан, скажите, а если бы летопись незаметно взяли и положили на место, вы это поняли бы?
– Вряд ли, – качает он головой. – Обычное открытие сейфа не оставляет следов. Я сам много раз брал книгу без ведома отца – надеюсь, вы меня не выдадите. Читал и без последствий возвращал обратно.
Мы выходим в парк. В темноте цепочки тусклых фонарей кажутся бледными нитями раскинутой над дорожками паутины. Самое древнее из всех известных заклинаний, простейшая формула преобразования магической энергии в свет. Тоже дань традициям? Стефан перехватывает мой любопытный взгляд на ближайший фонарь.
– Давно уговариваю отца поставить дополнительную систему освещения, а эту оставить для истории. Он упирается – современные фонари испортят вид.
– Он прав, – неожиданно для себя соглашаюсь с Огюстом. – Новыми столбами вы убьёте атмосферу. Лучше подсоединить к старым дополнительные световые элементы. Артефакт будет переводить систему из одного режима в другой по вашему выбору. Захотите окунуться в прошлое – вот картина тысячелетней давности. А выгулять собачку можно и при нормальном освещении.
– Животные у нас долго не живут, – вздыхает Стефан. – Чахнут и умирают. На них слишком давит аура поместья, лишь привязанным горртам она только на пользу. У меня в детстве был щенок – не протянул и года, садовник дважды пытался завести пса – тот же результат, мамины кошки просто сбегают… Артефакт – это очень интересно. Я о таком не слышал.
– Новая разработка господина Веспера, – о своём скромном участии я умалчиваю.
– Профессора Коуэрна Веспера? – переспрашивает Стефан. – Обязательно с ним свяжусь. Прекрасный артефактор, один из лучших в Лэргалле.
В воздухе повисает невысказанный вопрос, и я спешу дополнить:
– Шайдэн его ученик и, по мнению самого Коуэрна, уже перегнал учителя. Говорю это не как гордая мать, а как коллега. В артефакторике главное – поиск нестандартных решений и постоянное движение вперёд. Нет универсальных артефактов, идеально подходящих к разным ситуациям. Каждый случай должен рассматриваться индивидуально. Фактически лучший артефакт – это тот, что маг создаёт за секунду до использования, и здесь Шайдэну нет равных.
– Два сына – это замечательно, – невпопад выдаёт Стефан. – Среди знатных родов принято задумываться о наследниках лишь после трёхсот пятидесяти, а до двухсот лет о детях и заикаться неприлично.
«Неприлично» он произносит с грустной иронией, побуждающей меня осторожно заметить:
– Но ведь это ваша жизнь, господин Реллан, вы сами её строите. Иначе в чём смысл знатного происхождения? Получается, что безродный маг свободнее вас в выборе, поскольку не скован традициями и обязанностью следовать мнению узкого круга.
Стефан поворачивается ко мне, внимательно разглядывает и вдруг ухмыляется:
– Знаете, а я понимаю Валлэйна. Пожалуй, ради вас я тоже менял бы законы и чихал на все осуждающие шепотки за спиной. Наверное, ещё и дрался бы не хуже Его Величества. В трусости мужчины отчасти виновата та женщина, что рядом с ним: ему просто не хочется из-за неё сдвигать горы. Вы со мной не согласны?
Растерянность я тщательно скрываю.
– Если мужчине нужны оправдания – неважно, для чего, – он уже трус, – смело смотрю в светлые глаза. – А женщины и сами неплохо движут горами.
– Точно дрался бы, – улыбается Стефан. – Жаль, что у вас нет дочери, Ваше Величество.
– Вы женатый человек, господин Реллан.
– Мой брак практически развалился.
Ограда, за которой горит яркий свет, несомненно, созданный Шайдэном, уже в десяти шагах, поэтому Стефан тихо заканчивает:
– Запоздалое прозрение всё же лучше, чем обманывать себя до конца жизни.
Решётка ворот бесшумно поднимается. Шайдэн вежливо кланяется хозяину и косится на меня.
– Молодец, что так быстро, – хвалю я сына, и Шай расцветает.
– Я рад оказаться полезным, – если мой мальчик и робеет, то вида не показывает. – И очень рад побывать в знаменитом Релланворде.
Каким бы высоким ни был Стефан, Шай выше на полголовы. Разница в сто тридцать лет внешне незаметна: человек решил бы, что они ровесники.
– Жаль, что это происходит при печальных обстоятельствах, господин Валлэйн. В иной ситуации я с удовольствием показал бы вам зáмок и парк. Ваше Величество, я вам больше не нужен?
– Нет, благодарю вас, господин Реллан.
Мы остаёмся наедине с сыном. Шай с жадным интересом осматривается вокруг и вновь поворачивается ко мне. Его лицо тут же резко вытягивается.
– Мама! Что у тебя с резервом?!
– Я его полностью истратила, – развожу руками. – Собственно, поэтому ты мне и нужен.
– Только поэтому? – тускнеет Шайдэн.
– Возможно, где-то в этом парке закопаны человеческие останки. Они могут быть преобразованы бытовым заклинанием – не кости, а порошок, жидкость или что-то подобное. Найди их, Шай. В любом виде.
Изумление в глазах очень быстро сменяется азартом.
– Можно применять свои собственные схемы поиска?
– Что угодно. Это не Академия, Шай, это реальное преступление. Скажу тебе крамольную вещь: забудь всё, чему тебя учили. Для судебного мага при расследовании есть лишь одно ограничение: не навредить другим.
Он довольно жмурится: с закрытыми глазами создавать заклинания проще.
– Простите, Ваше Величество, – слышу за спиной слегка виноватый голос Стефана. – Любопытство не дало уйти далеко. Позволите присутствовать?
– Главное, не вмешивайтесь, – отвечаю тихонько. – Здесь нужна огромная сосредоточенность.
Стефан несколько раз быстро кивает. Шайдэн стоит спокойно, почти расслабленно, только мне известна цена этой расслабленности. Сын резко дёргается.
– Там, – рука указывает куда-то вбок. – Множество костей и странные ауры. Очень странные… Мама, – он замечает Стефана и на секунду осекается, затем продолжает: – Их надо достать?
– Достать, идентифицировать, сделать запись. Господин Реллан, полагаю, следует позвать вашего отца.
– И слуг с лопатами? – предлагает Стефан.
– Зачем? – удивляется Шай. – Ямы же останутся. Магией аккуратнее.
Огюст присоединяется к нам через минуту после того, как Стефан набирает сообщение на устройстве связи. Вежливо раскланивается с Шайдэном и старательно сдерживает дрожь: был бы он человеком, я бы сказала – от холода. Но маги не мёрзнут, и эта дрожь вызвана нервным напряжением. Шай уверенно ведёт нас вперёд, в тусклом свете фонарей его волосы отливают золотом.
– Сколько лет вашему младшему сыну? – шёпотом спрашивает Огюст.
– Будет двадцать шесть.
– Он же совсем ребёнок!
– Шайдэн – артефактор от Всевышнего. В три года он создал заклинание, которое избирательно оставляло в тарелке только то, что ему нравилось. Причём объяснить, как он этого добился, не смог сам. А в стойлах живёт и благоденствует розовый горрт, которому никто не в состоянии вернуть первоначальный облик. Шай изменил не цвет, а преломление света на поверхности шерсти.
Лица обоих Релланов выражают неподдельное уважение. Надеюсь, что сын нас слышит: он должен чувствовать мою поддержку.
Место, куда нас приводит Шай, я видела с крыши замка: старые разлапистые ели между оградой и стойлами. Здесь нет фонарей, и Релланы дружно создают световые шары. Под замшелыми стволами сплошной пласт слежавшейся рыжеватой хвои. Шай заметно волнуется, но старается не подавать вида. Он не размахивает руками, просто замирает на месте. От силы заклинания сначала вибрирует воздух, затем начинает ворочаться земля. К тому, что появятся кости, я готова. Множество костей – слишком тонкие для человека рёбра, бесконечные мелкие позвонки, удлинённые черепа с выпирающими клыками.