То, как садовник мнётся, уже служит ответом, но мне нужны слова. Форнер боязливо косится на короля, на сурово сведённые брови Огюста и наконец робко выдаёт:
– Простите, господин… Госпожа Илена очень просила не говорить о том, что это она приводила собачек. Нашла их на улице в Зиргоре и захотела приютить. Такая добрая госпожа – пожалела бродяжек.
Меня передёргивает, но садовник этого не замечает и виновато продолжает:
– Хорошие собачки, умные. Первый пёс всё-всё понимал, разве что не говорил. И выл иногда так, словно плакал. А второй тосковал сильно и умер с тоски.
Огюст еле сдерживается, Стефан отворачивается. Ловлю настороженный взгляд Дала и недоумевающий – Даглара.
– Благодарю вас, господин Форнер, вы можете идти.
– Что это за история с собаками? – не выдерживает Эрнеста, едва за садовником закрывается дверь. – Какое это имеет отношение к нашей Тейне и краже летописи?!
– Самое непосредственное, – я поудобнее устраиваюсь на диване рядом с Далом.
Главное – изложить только факты, без эмоциональной оценки. Очень многое мне рассказала Тейна, остальное легко додумать. К сожалению – или к счастью? – Илена уже ничего не добавит. Вопрос «Зачем при весьма привлекательном муже ей понадобились любовники?» так и останется открытым. Склоняюсь к версии, что таким образом она хотела досадить Стефану, но это лишь моё предположение, которым вовсе не обязательно делиться с присутствующими.
– Ваша дочь, госпожа Реллан, вступала в интимные связи со слугами, причём с людьми. Не от большой любви, а в качестве протеста против слишком благопристойной, правильной и скучной жизни. Первым стал двадцатипятилетний помощник садовника. Их отношения длились около года, однако молодому человеку захотелось большего.
– Больше, чем спать с Тейной?! – ахает Эрнеста. – И чего же – жениться на ней?!
– Денег, и в большом количестве. Тут он просчитался: ваша дочь богатая невеста, но личных средств у неё нет. И господин Огюст вряд ли без разъяснений оплатил бы счёт на сотню тысяч якобы за платье. Тейна в панике доверилась единственному человеку, от которого не ждала осуждения, – жене своего брата. Попросила образумить обнаглевшего любовника, а если не поможет – стереть воспоминания. Илена согласилась поговорить с шантажистом и выполнила своё обещание, после чего служащий исчез, а у садовника появился слишком умный пёс. Настолько умный, что однажды размозжил себе голову об ограду парка.
Дал с шумом втягивает воздух. Он уже всё понял, в отличие от Даглара и Эрнесты.
– Через двенадцать лет история повторилась, но несколько иначе. Девятнадцатилетний служащий при горртах сам влюбился в Тейну и начал оказывать ей знаки внимания. Они тайком встречались несколько месяцев, и вдруг юноша пропал. Все розыски ни к чему не привели, они ведь не принимали во внимание пса, которого Илена отдала Форнеру. Пёс тосковал, отказывался принимать пищу и через месяц умер с голоду.
Теперь и Даглар зеленеет.
– Третьему молодому человеку, вашему эконому, повезло. Во-первых, он так и не узнал, что встречается с двумя девушками – не только с дочерью хозяина, но и с его невесткой. Илена приходила к нему под иллюзией в облике Тейны. Во-вторых, от участи первых двух слуг его спас счастливый случай. Любовники неосторожно попались на глаза старшей служанке, Илена решила не рисковать и избавиться от эконома, взяла летопись и держала её наготове. Но именно в этот день господин Реллан сунулся в тайник и обнаружил пропажу.
Стефан глухо стонет.
– Я должен был развестись ещё три года назад, когда заподозрил неладное. Любой мужчина чувствует, что ему изменяют!
– Не понимаю, – встревает Эрнеста. – Псы, слуги… При чём тут Илена?
– Она пользовалась летописью, чтобы превращать любовников в собак, – с горечью поясняет Стефан. – Прикрывала похождения Тейны и свои заодно. Убила двух людей и собиралась убить третьего.
– Всевышний! Илена?! – во взгляде Эрнесты недоверие пополам с ужасом. – Её казнят?!
– Не знаю, мама. Она наложила на себя необратимую трансформацию, а собак в Лэргалле не казнят.
– Смотря какие собаки, – прищуривается Дал. – Иногда можно сделать и исключение.
Эрнеста решительно поднимается, направляется к нам и сгибается в глубоком поклоне:
– Ваше Величество, я прошу милости для моей дочери! Она ещё так молода, импульсивна и несдержанна!
Дал поворачивается ко мне. На его лице легко читается: «Что ещё я упустил?!»
– Когда Тейна Реллан увидела, как я исследую тайник, она поддалась искушению и захлопнула дверь, – признаю́сь я.
– Захлопнула дверь? – леденеет Дал. – Иными словами, она собиралась замуровать тебя заживо?
– Это была глупость, сиюминутный порыв. Тейна не отдавала себе отчёта в том, что делает. Она избалована до крайности, не привыкла думать о последствиях, но всё же не убийца. Оступившейся девушке будет достаточно тюрьмы. Не требуй для неё высшей меры, как положено за преступления против Короны.
И ты завоюешь вечную преданность Релланов, потому что и Огюст, и Эрнеста впервые глядят на тебя правильно: как на короля Лэргалла. Бастард, которого они унижали, сейчас держит в руках жизнь их ребёнка – может, и недостойного, но любимого.
– Умоляю вас, Ваше Величество! – всхлипывает Эрнеста.
– Где сейчас Тейна?
– Нэйрен повёл её в тюрьму.
– Ты просишь её пощадить? – сердито интересуется у меня Дал.
– Она помогла мне поймать преступницу с поличным.
– Что ж, – хмыкает он, – тюрьма тоже наказание. Нанимайте для своей дочери хорошего защитника, господин Реллан. И благодарите вашу королеву – жизнью Тейны вы обязаны ей. Если честь позволяет вам благодарить безродного мага.
Последнюю шпильку Огюст на радостях не замечает. Он обнимает жену, успокаивающе поглаживает по спине.
– Примите нашу бесконечную благодарность, Ваше Величество! Позволите вас оставить? Дорогая, идём скорее, нужно застать господина Ловéлла, пока он не лёг спать.
– Простите, я тоже вас покину, – голос Даглара сух. – Соберу вещи. Стефан, спасибо за гостеприимство. Рад был повидаться, Родери.
– Даглар… – я протягиваю руку. – Извини, что так получилось.
– Не извиняйся, – он крепко сжимает мои пальцы. – Ты следователь, Родери, была, есть и будешь. Для тебя раскрыть преступление – дело чести. Не твоя вина, что я вечно выбираю не тех женщин.
Теперь я чувствую укор совести.
– Всего доброго, господин Роллейн, – язвительно напоминает о себе Дал.
– И вам того же, Ваше Величество.
Я незаметно толкаю величество локтем. Не время для иронии. Далайн делает вид, что не замечает, но усмешка с его губ слетает. Мы остаёмся втроём со Стефаном.
– Ужасный день, – Стефан наконец-то тоже садится. – Чувствую себя как на приёме у целителя. Нарыв он вскрыл, но должно пройти время, чтобы боль прошла и рана зажила.
– Да вы поэт, господин Реллан, – беззлобно отмечает Дал.
– Семьдесят лет я жил с женщиной, которая вышла за меня замуж по приказу родителей. И я женился на ней исключительно потому, что она подходила мне по положению и нравилась больше других кандидаток. Учитывая, как мало в Лэргалле знатных родов, выбирать было особо не из кого. Мы вместе стали заложниками нашего происхождения, только я искренне пытался построить семью, а она втайне ненавидела меня за испорченную жизнь… У вас прекрасные сыновья, Ваше Величество. Все в мать.
Последний резкий переход заставляет Дала растерянно моргнуть.
– Приятно это слышать.
– Мой долг велит позаботиться о жене. Скажите, я могу как-то улучшить условия её содержания?
– В тюрьме условия для всех одинаковые, господин Реллан. Вам не позволят таскать супруге сахарные косточки, – Дал натыкается на мой укоризненный взгляд и меняет тон. – Господин Реллан, не хочу вас зря обнадёживать: вашу жену вряд ли помилуют только потому, что теперь она виляет хвостом. Убийца остаётся убийцей в любом облике. А за незаконную трансформацию приговор один – казнь. Лэра, нам пора.
– Я вас провожу, – поднимается Стефан.
По парку мы идём молча. Дал держит меня за руку и сердито покусывает губу. За воротами Стефан низко кланяется:
– Несмотря ни на что, я искренне благодарен вам, Ваше Величество.
Ответить мне нечего. Внутри ворочается чувство досады, перемешанной со стыдом.
– До свидания, господин Реллан.
Дал настойчиво тянет меня подальше и открывает портал.
– Этот младший Реллан слишком пристально на тебя пялится, – ревниво шепчет он.
– Ты невозможен… Стой! Не во дворец. Надо зайти к Каризе.
– Зачем? – подозрительно спрашивает Дал.
Роюсь в кармане и протягиваю ему листок.
– В тайнике, где меня заперла Тейна, я обнаружила письмо Сертуга. Мне кажется, ты должен его прочесть.
Читает он быстро. Кривит тонкие губы.
– Мужчина, который боится сказать в глаза любимой женщине о том, что был неправ, – не мужчина, а трус. Отдай это матери. У меня нет и не было отца.
Глава 12
В дверь особняка мне приходится звонить дважды. Кариза открывает не сразу.
– Лэра, ты знаешь, который час?
– Всего лишь половина двенадцатого.
Она пропускает меня и изумлённо охает:
– Твой резерв почти пуст!
– «Почти» – это очень хорошо, часа три назад он был абсолютно пуст, – невозмутимо отзываюсь я. – Обыкновенная кража родовой летописи обернулась покушением на королеву, находкой двух изуродованных магией скелетов и расследованием незаконной трансформации. В результате преступница – она же воровка – превратилась в собаку и сейчас, не сомневаюсь, воет в тюремной камере.
– Всевышний! – всплёскивает кукольными ручками моя свекровь. – Нужно срочно выпить чаю.
Чай так чай. За тридцать лет я смирилась с его отвратительным вкусом. Ещё сахару бы добавить – и стало бы совсем замечательно, но об этом лучше даже не заикаться.
– Как же ты построила портал – в таком состоянии? – пытает меня дальше Кариза.
– Дал привёл. Он на улице, выполняет твоё пожелание – дышит свежим воздухом.