– Могли, – после паузы соглашается он.
– Соответственно, точного времени исчезновения мы не знаем. Когда вы в последний раз держали книгу в руках?
– Где-то с месяц назад. Я иногда перечитываю её для собственного удовольствия… Это отвратительно! – вырывается у него. – Один из членов моей семьи – вор и лжец!
Дверь в кабинет я закрываю заклинанием и сразу же ставлю барьер от прослушивания.
– Господин Реллан, в ваших интересах говорить начистоту. У вас есть какие-либо подозрения? Догадки?
Он жестом приглашает меня присесть на мягкий диванчик у окна и устало садится сам.
– Госпожа Валлэйн, я перебрал все варианты, от недоразумения до розыгрыша. У меня нет ни малейших предположений.
Я чуть подаюсь вперёд.
– Вы абсолютно уверены, что в Лэргалле нет других Релланов? Введённых в род или незаконнорождённых?
– Попасть в наш род не так-то просто, – надменно выпрямляется Огюст. – Подобной чести удостаиваются лишь законные супруги. А плодить бастардов у нас не принято, госпожа Валлэйн.
Последний намёк не достигает цели. Я не считаю отсутствие официального брака между родителями ребёнка чем-то унизительным, и то, что Дал – бастард, никогда меня не беспокоило.
– В таком случае у нас трое подозреваемых: ваши дети и невестка. – О том, что я не исключаю ни Эрнесту, ни даже его самого, Огюсту знать необязательно. – Может, кто-то из них уже устраивал похожие своеобразные шутки? Или отчаянно нуждался в деньгах? Просил у вас взаймы, а вы отказали? Вы можете кратко описать всех троих?
– Стéфан – моя гордость, – веско заявляет Огюст. – Он с отличием окончил Академию, прекрасный погодник, работает в Анзéлисе на гильдию промышленников. После меня ему достанется Релланворд и всё многомиллионное состояние рода. Его жена – Илéна, в девичестве Виллард, это третий по древности род Лэргалла. Приданое Илены по условиям брачного договора целиком перешло в её собственность. Оно довольно скромное, поскольку у Виллардов пять дочерей, но всё же это приличные деньги для девушки, которую полностью содержит муж. Моя дочь, Тéйна, помолвлена с весьма обеспеченным молодым магом, да и сейчас я ни в чём её не ограничиваю.
– Иными словами, денежные затруднения у всех троих отсутствуют, – подвожу краткий итог. – А иные мотивы? Ссоры из-за наследства, супружеские разногласия?
– Ничего похожего, – поспешно произносит Огюст и тем заставляет меня насторожиться. – Среди членов нашей семьи царит полнейшее взаимопонимание.
Хотела бы я посмотреть на семью, где не случалось бы ни одного, пусть и мелкого недоразумения. Даже мы с Далом постоянно цапаемся из-за пустяков. По-моему, отсутствие ссор возможно лишь при договорных отношениях и полнейшем равнодушии друг к другу. Но вслух я это не произношу.
– С чего вы начнёте, госпожа Валлэйн? С обыска замка?
Едва не давлюсь смехом. Как он себе это представляет? Вручную исследовать каждую комнату, включая огромные залы и подсобные помещения? Да все дознаватели Службы Правопорядка Эрноса в две смены будут рыться здесь неделю – и ничего не найдут. Пресловутую иголку в стогу сена отыскать проще, чем книгу в громадном старинном зáмке, полном укромных закоулков.
– Вряд ли это поможет, господин Реллан. Вы сами убедились: в таком сосредоточии магии Поиск бессмыслен, а прочие методы задержат расследование на несколько дней и не принесут результатов. Хотя давайте проведём эксперимент. Создайте любое заклинание.
– Любое?..
Он применяет Призыв – в его руках оказывается статуэтка волка с полки ближайшего шкафа. Что и требовалось доказать: следов не появляется.
– Ваша родовая защита похожа на океан, а заклинания, применённые Релланами, – на капли воды. Они бесследно растворяются среди более сильных потоков. Летопись наверняка прикрыта иллюзией: на неё можно наткнуться, лишь ощупывая каждый предмет в замке.
Огюст мрачнеет.
– И что же делать?
– Задавать вопросы. Не только подозреваемым, но и всем присутствующим в доме, в том числе и слугам. Кто бы ни взял книгу, он преследовал определённую цель, которая возникла не на пустом месте. Нужно искать этот мотив, потому что, найдя его, мы найдём и летопись.
– Вам будет удобно беседовать в этом кабинете или вы предпочтёте гостиную?
– Желательно остаться здесь. Это дополнительный рычаг давления. Какими бы крепкими ни были нервы вора, место преступления вынудит его волноваться.
– Хорошо, – Огюст поднимается. – Сейчас я попрошу сына подойти.
– Сначала я хотела бы поговорить с вашей женой.
– В этом нет необходимости, – отрезает он. – Эрнеста не скажет вам ничего нового, к тому же я убеждён в её невиновности.
– Господин Реллан, когда вы обращаетесь за помощью к целителю, вы не указываете ему, каким образом вас лечить, – я спокойно встречаю недовольный взгляд серо-голубых глаз. – Считайте меня своим целителем – разумеется, если хотите избавиться от недуга.
Смириться ему тяжело, однако он делает над собой усилие.
– Будь по-вашему, госпожа Валлэйн.
В голосе ни капли почтения. Для него я не королева – Родери. В моей девичьей фамилии – обычной человеческой, о ужас! – ни единой «эл». Ещё раз благодарю Всевышнего за то, что мне практически не приходится общаться со знатью.
Гордость присуща не только высокородным.
Глава 4
После ухода Огюста я повторно обследую комнату. Волк с картины следит за мной: куда бы я ни пошла, алые глаза провожают меня хищным взглядом. Бытовые заклинания работают превосходно: везде идеальная чистота, даже в узком просвете под шкафами нет ни пылинки. Книги на полках выстроены по размеру и цвету, что говорит о педантичности хозяина кабинета. Два больших окна выходят в парк, плотные шторы ходят легко, рамы распахиваются бесшумно. Тем не менее проникнуть в зáмок извне невозможно: стоит поднести руку, как мощная защитная сеть ощутимо колет пальцы. Что ж, чем труднее задача, тем сильнее она подстёгивает азарт.
Когда Эрнеста заходит в кабинет, то первым делом косится на стену, где располагается сейф. Затем вопросительно смотрит на меня. Предлагать садиться хозяйке в её же доме абсурдно. Мне приходится напомнить себе, что в данный момент я не гостья, а следователь.
– Госпожа Реллан, ваш супруг убеждён в том, что вы непричастны к исчезновению реликвии. Но вы можете оказать неоценимую помощь, честно ответив на вопросы.
Эрнеста еле заметно расслабляется: похоже, ей тоже есть что скрывать. Не обязательно относящееся к краже, и всё же факт я отмечаю.
– Конечно, Ваше Величество, я расскажу вам всё, что мне известно.
Она сама усаживается в кресло, выпрямляет спину и складывает руки на коленях – поза с доброй половины старинных женских портретов. Наверное, где-то существуют негласные образцы приличных поз для благородных особ. Лично я всё время по привычке норовлю то закинуть ногу за ногу, то расслабленно откинуться. В Академии не учат манерам – там дают знания, в Службе Правопорядка тем более не до важничанья. Дал если и служит образцом, то исключительно нарочито хулиганского поведения. Вначале это было вызовом матери, потом, подозреваю, своеобразной попыткой поддержать безродную супругу. Конечно, я стараюсь следить за собой, но держаться так естественно и непринуждённо, как у Эрнесты, у меня вряд ли когда-либо получится.
– Госпожа Реллан, вы давно приняты в род мужа?
– Ровно четыреста тридцать лет назад, – меня опять цепляет отсутствие благоговения в её голосе, но Эрнеста со снисходительной улыбкой добавляет: – Вы молоды и наверняка не слышали, но тогда это был величайший скандал века. Наследник Релланов и старшая дочь Лагллеров поставили свои чувства выше распрей. Поженились вопреки недовольству родителей и положили конец тысячелетней вражде.
Если кто-то и раздражает нашу знать больше безродных выскочек, то только равные им по древности семьи. Релланы и Лагллеры – соперники во всём. Кто первый основал поместье, построил родовое гнездо, стал привязывать горртов, признал власть короля… Опасную тему я предпочитаю сменить.
– Как вы сами думаете, кто мог взять летопись и ради чего?
– Понятия не имею! – она эмоционально всплёскивает руками. – В тайниках хранятся очень дорогие вещи, но продать их будет весьма проблематично. Например, фамильный гарнитур с рубинами – в нём же никуда не выйдешь, всему Лэргаллу известно, что эта вещь принадлежала супруге основателя рода. Или набор столовых предметов с гербом Релланов – смешно похитить его просто для того, чтобы держать в коллекции! Притом немыслимо представить, что до подобного унизились Стефан или Тейна!
– А Илена? – тут же спрашиваю я.
– Моя невестка – бывшая Виллард, к тому же у неё есть своё собственное, пусть и скромное состояние, – Эрнеста отводит взгляд. – Но, если уж выбирать между Релланами, я скорее допущу, что виновата она, нежели мои собственные дети. Хотя должна признать, что мы живём вместе уже семьдесят лет, и мне не в чем её упрекнуть.
Нарочно Эрнеста выделяет «мне» или нечаянно, фраза отправляется в копилку фактов, на которые следует обратить особое внимание.
– Стефан сам выбрал себе жену? – интересуюсь вскользь.
– Он встречался с несколькими девушками и в результате остановился на Илене. Это не договорной брак. Однако как почтительный сын Стефан получил одобрение отца.
«Мама никогда не одобрит наш брак, Лэра, – вспоминаю я. – Не имеет смысла даже спрашивать. Но мне на это наплевать. Рано или поздно ей придётся смириться».
– Между вашим сыном и его женой нет никаких разногласий? Ссор, ревности?
– Разумеется, нет! – горячо протестует Эрнеста, и я опять слышу фальшь. – В нашем доме не приняты скандалы. У Стефана с Иленой прекрасные отношения!
– И общая спальня?
Эрнеста хмурится.
– Каким образом это связано с кражей?
– Для следствия важны все подробности, госпожа Реллан, даже незначительные.
– Спальни у них разные. Но вы ошибаетесь, если думаете, что Стефан опустится до того, чтобы приводить любовниц в свой дом! У него не то воспитание!