«Тот, кто купит эту книгу и обнаружит твою визитку, будет очень необычным человеком».
Эта мысль казалось чужой, словно ее высказал кто-то другой – тот, кто знал гораздо больше меня. Слова «очень необычный человек» были окутаны неким мистическим ореолом. Моей душе было знакомо это чувство, но мой разум не мог его объяснить.
Через несколько месяцев, когда этот случай успел окончательно стереться из моей памяти, мне пришло электронное письмо от человека, который назвался именем Джон. Как он мне объяснил, у него возникло такое ощущение, что именно сейчас самое время для того, чтобы перечитать «Природу персональной реальности». Поэтому он отправился в тот же самый магазин «Барнс & Нобл», куда заходила я. Магазин располагался напротив его места работы. Когда он взял ту же самую книгу, которая побывала в моих руках, из нее выпала визитка.
«Не бери в голову», – сказал он себе. Но следуя неясному побуждению, он все-таки положил визитку в карман. Вернувшись домой к ночи, он открыл мой веб-сайт. Потом, прочитав несколько страниц, написал мне письмо. Как он сказал, что-то заставило его это сделать – какое-то машинальное чувство.
Среди тысяч и тысяч слов моего веб-сайта на Джона произвела впечатление одна фраза. В записке блога, размещенной полгода назад, я заметила, что на работе ощущаю себя «угнетенным духом». В то время я продолжала работать корпоративным юристом в большой фирме на Парк Авеню. Я хорошо справлялась со своей работой, но даже как хороший юрист понимала, что коллеги не разделяют моих личных духовных интересов и, следовательно, мою истинную индивидуальность. Я боялась, что меня осудят, не поймут, подвергнут остракизму или того хуже. Именно из-за чувства одиночества я ощущала себя угнетенным духом: на работе я украдкой стремилась создать атмосферу позитивной энергии, солидарности, уравновешенности и легкости, но такие качества не приветствовались. Поскольку Джон обнаружил в себе те же чувства, он меня разыскал. Он хотел найти родственную душу – того, кто мог его понять. Естественно, это была я!
Джон рассказал мне, что в свои двадцать с небольшим лет он был единственным человеком, который уже несколько лет как вступил на духовный путь, но без поддержки семьи или друзей чувствовал себя очень одиноко. Затем я поделилась своим опытом регрессии в прошлую жизнь, объяснив, что уроки, постигаемые людьми во время регрессии, почти всегда идеально соответствуют их месту в жизни и приносят им нечаянное исцеление. К своему собственному удивлению, я предложила ему сеанс регрессии, а он был настолько озадачен, что согласился.
Я увлеченно беседовала о регрессии со всеми близкими и друзьями, которые были готовы меня выслушать, а потом со многими из них провела сеансы. Но у Джона был совсем другой случай; не стоит забывать, что я только-только познакомилась с ним. В ожидании назначенного часа приема я волновалась. Когда я приказывала ему расслабиться, мой голос звучал неуверенно. К счастью, расслабление приходило к нам одновременно. Я не могла себе представить, что стою на пороге встречи с первым и, возможно, самым поразительным уроком, извлекаемым из опыта регрессии в прошлую жизнь.
Что он сказал?!
Как только я помогла Джону заглянуть внутрь себя, то попросила его рассказать мне, что он увидел, ощутил и услышал. В этом рассказе он стоял перед парикмахерской на булыжной мостовой и смотрел, как фонарные столбы отбрасывают тени. На нем был костюм – коричневые штаны, жилет, рубашка в полоску и коричневый пиджак. Образ завершали модельные туфли и головной убор, который он назвал «кепкой мальчишки-газетчика». Ему было немногим более тридцати лет, и в этой жизни его тоже звали Джоном. (Хотя в тех жизнях, по которым мы будем путешествовать, у него были разные имена, для простоты изложения я предпочла везде называть его одним именем.)
В течение сеанса я задавала Джону разные вопросы. Рассказывая мне о своей жизни, Джон ни разу не перепутал ни имен, ни дат. Он был успешным банкиром, проживавшим в нью-йоркском Бруклине с сыном, дочерью и женой Кэтрин. Мы наблюдали рождение его сына в 1940 году и картины бракосочетания его дочери в 1963 году. Мы узнали, что его сын погиб в автокатастрофе в 1957 году. Джон вспоминал, как на свадьбе думал о том, что его дочь могла найти себе более достойного мужа. После многих лет он утратил связь с дочерью, а после смерти жены в 1971 году его жизнь стала очень одинокой. Не первый год чувствуя себя отрезанным от мира и лишившись состояния из-за неудачных инвестиционных решений, Джон совершил суицид в 1978 году.
Главный урок, который вынес Джон из этой жизни, относился к одиночеству и последствиям суицида (которые мы подробнее обсудим в шестой главе). После того как душа Джона рассталась с телом, она отправилась в духовные сферы и встретилась с духом-наставником. Джон и дух-наставник заключили, что душа должна родиться заново и побороть невыносимое чувство одиночества, побудившее Джона так внезапно оборвать свою жизнь. Он пережил очень скорое перевоплощение… и рассказал мне, что на дворе был 1950 год.
Что он сказал?! Вопрос звенел в ушах. Боже мой!
Меня накрыла волна паники и недоверия. Лежа передо мной на кушетке, Джон лгал мне, а я сидела на соседнем стуле, пытаясь скрыть свое чувство страха. Только что мы заново пережили события, когда он родился в начале ХХ века и умер в 1978 году – а теперь он говорил мне, что в следующей жизни он родился в 1950 году!
Мой разум протестовал. Нет, нет и еще раз нет! Это невозможно! Время так не работает. Реинкарнация так не работает! Время линейно. Только после того как одна жизнь души завершается, начинается следующая. Это полная бессмыслица!
Я была шокирована. Я попыталась остановить дыхание и глубже уселась в кресло. Я боялась, что само дыхание меня выдаст, и он почувствует мою панику. Я беспокоилась, что мои в беспорядке скачущие мысли передадутся ему и прервут поток картин в его голове.
Казалось, что молчание будет длиться вечность. Сердце молотом стучало в груди.
Слова Джона продолжали отзываться эхом в голове, и я думала: «Что я должна сделать? Что я должна сказать?»
«Просто жди, – сказал внутренний мой голос. – Пусть сначала он скажет».
Я выжидала. От недостатка воздуха рвались легкие. Я попыталась совершенно беззвучно перевести дух. К счастью, Джон нарушил молчание.
«Она хвастается мной перед подругами, – сказал он. – Слишком много женщин… слишком много парфюма, слишком много макияжа. Я плачу. Мне все это не нравится…»
Я глубоко вдохнула от облегчения, что он продолжает рассказ об увиденном. Джон поведал мне, что во второй жизни он был ребенком от смешанного брака, которого усыновила богатая семья белых с Юга. Прежде чем решиться на усыновление, родители Джона какое-то время пытались зачать ребенка, хотя его отец не мог согласиться, что у его сына будет более темная кожа. Они так и не стали близки, и Джон всегда его побаивался.
Как-то раз, когда Джону исполнилось четыре года, он вернулся домой с синяком под глазом. Из-за приемных родителей дети в школе избивали и высмеивали его. Тогда отец с матерью начали ссориться, причем отец настаивал, что усыновление было ошибкой. Этот пункт оказался камнем преткновения, и когда Джону было 13 лет, родители развелись.
Джон с матерью переехали в Нью-Йорк. Он подружился с ребятами, еще более темнокожими, чем он сам; они организовали музыкальную группу ду-воп и пели на углу перед местной кондитерской. Джон не интересовался учебой и поэтому выбрал профессию строителя и присоединился к команде рабочих, состоявшей только из белых. Ему очень нравилась девушка Сьюзен, которая хотела выйти за него замуж и родить детей. Но Джон понимал, что хотя ему уже было за 20, он слишком молод для того, чтобы жениться. Он укатил в Лос-Анджелес и никогда не возвращался в Нью-Йорк.
Во второй жизни Джона происходило немало удивительных событий, при этом могло показаться, что ни одно из них не затронуло его эмоций. По правде говоря, его мало что интересовало. Я заметила, что его не слишком волновали гражданские права, усыновление, ссоры родителей или учеба в школе.
В Калифорнии Джон вел очень примитивный образ жизни. Он работал, ел, спал, и в целом его все устраивало. Но одна только мысль о том, как расстроилась помолвка со Сьюзен, ежедневно причиняла ему боль. Оглядываясь на последние дни своей жизни, Джон сказал мне: «Я глубокий старик. Мне за 90 лет. Я живу в доме для престарелых в Калифорнии. Большую часть времени я сижу, уставившись в окно. Время потрачено впустую…»
C нашей сегодняшней точки зрения, Джон одновременно пережил опыт прошлой жизни и будущей жизни. Учитывая, что в этой жизни он родился в 1950 году и видел себя в возрасте за 90 лет, было ясно, что сцена из дома престарелых происходила где-то в четвертом десятилетии двадцать первого века. Если добавить, что Джон – человек, который живет сегодня (родился в середине 1980-х годов), то вся история выглядит еще более запутанной.
Это путешествие вне времени длилось на протяжении более чем четырех жизней, и каждое событие происходило приблизительно в один и тот же период в 130 лет – между 1910-ми и 2040-ми годами.
Другие жизненные стратегии Джона
После второй жизни Джон понял, что такой примитивный образ жизни ничему его не научил. Время, проведенное в этом воплощении, воспринималось как потраченное напрасно, и в следующий раз он решил открыть для себя такой образ жизни, который научил бы его любви.
В своей третьей жизни он родился в штате Теннесси 3 июля 1946 года. (Мысленно я отметила эту дату, по-прежнему удивляясь тому, как эти жизни взаимно пересекаются друг с другом). У Джона было много родных, но больше всех он дорожил своей сестрой-близняшкой Джен. В отличие от него она была сорванцом, а он рос застенчивым, эмоциональным и очень любил учиться. Повзрослев, Джен стала одной из самых симпатичных девушек в школе. Джон считал себя «ботаником», но к нему никто не смел приставать, так как его защищала сестра. Одна половина парней была в нее влюблена, другая половина ее боялась.