– Спешно собираю вещи, – выпалила Таша.
– Тогда до скорой встречи, – донеслось в ответ, и она могла бы поклясться, что мужчина доволен её ответом.
«Первым делом спрошу его о невесте! – решила она. – Нет, первым делом спрошу о вирусах, а потом о невесте. Ах, чёрт, надо выяснить, разрешено ли в Альянсе создавать у животных целенаправленные мутации или этим только преступные маньяки промышляют. Да, но потом сразу спрошу о невесте... как-нибудь невзначай. Вирусы-мутации-маньяки – такую цепочку логично продолжить невестами, верно? Так, Таша, соберись, ты взрослая женщина, а не юная девчонка, ты не позволишь голову себе морочить! Вот все деловые вопросы порешаешь – и сразу не позволишь!»
Радость быстрых сборов подпортил Бассит, с кислым видом взявшийся доставить её в космопорт. Кольганец был хмур несмотря на многочисленные заверения, что она встречается с Первым стратегом ради обсуждения экологических бедствий и как только получит от физиков «добро» на реализацию своей задумки, так сразу вернётся. Её заверения потеряли значительную часть убедительности при обнаружении на месте пилота шаттла Стейза собственной персоной.
– Это всё больше походит на похищение, – заворчал Бассит, помогая Таше занести сумку в салон шаттла. – Ты не обязана рисковать жизнью в подпространстве, помни об этом.
– Просьба сопровождающим лицам покинуть отсеки шаттла, – прозвучал мелодичный механический голос. Указанное лицо скривилось сильнее прежнего, но требование выполнило, и по громкой связи заговорил Стейз: – Время перелёта до корабля около получаса.
– Отлично, – кивнула Таша и так углубилась в недослушанную статью, что очнулась только когда на её плечо легла широкая ладонь Первого стратега:
– Мы пришвартовались в доке корабля.
– Надеюсь, что так, раз ты стоишь здесь, а не сидишь за пультом управления, – рассмеялась Таша, ставя на паузу озвучиваемый текст.
– Что ты слушаешь? – полюбопытствовал Стейз, и услышал голос из компактного визора: «Каждое интерамбулакральное поле оканчивается у перистомы одной приротовой пластиной, которая в отдельных случаях может резорбироваться...» – Это о чём???
– Мало что понял? Не только физики изобрели собственный язык, позволяющий им изрекать шифровки, предназначенные лишь для посвящённых ушей. Это доклад о строении всеядных водорослей – у них есть сходства с нашими иглокожими, но мне нужна твоя консультация по другому вопросу. Мы куда летим?
– Поближе к одной звезде, хочу лично снять её показатели, мой корабль оборудован полностью автоматизированной многофункциональной лабораторией.
– Это твой личный корабль?
Стейз предположение подтвердил. Корабль был не просто его личным космическим судном – он был его детищем, собранным по его чертежам и приспособленным к управлению одним-единственным человеком. Несколько запоздало и смущённо Стейз извинился, что условия на небольшом корабле спартанские: при конструировании предпочтение было отдано манёвренности и защищённости, а не комфорту. В устах жителя Альянса «спартанские условия» означали, что площади кают меньше тридцати квадратных метров, в них установлены душевые кабины, а не ванны с гидромассажем, отсутствуют иллюминаторы и не имеется персональных биосинтезаторов еды. Когда судно легло на заданный курс к ближайшему транспортному туннелю, ведущему в небольшое созвездие с заинтересовавшим Стейза светилом, Таша взялась объяснять суть своей задумки:
– Симбионт состоит из двух составляющих, и если подорвать функционирование одного звена, второе автономно существовать не сможет. Главное отличие микроорганизмов, являющихся «домом» для вируса – способность создавать питательные вещества в холодное время года. Те вещества, что поддерживают жизнедеятельность симбионта, и без которых он быстро разрушится и погибнет. Поскольку симбионт функционирует круглогодично, то в процессе своей быстрой эволюции он не позаботился об умении впадать в спячку на время неблагоприятных условий и не запасает впрок питательные вещества.
– Логично, раз для него все условия – благоприятные. Для чего механизму бесполезные опции?
– Так-то да, но если условия сделать неблагоприятными, то симбионт погибнет очень быстро. Все химико-биологические методы испробованы до нас, осталось задействовать методы физические. Применение высокотемпературной плазмы, радионуклидов и атомных бомб не рассматриваем, у меня другое предложение. Надеюсь, оно осуществимо физически. Я хочу устроить для зелёных колоний долгую чёрную ночь.
– Насколько я помню, их уже пробовали затягивать непрозрачными материалами. Однако симбионты быстро выбирались за границы темноты и с усиленной активностью высеивали своё потомство, которое ветер разносил по всем сторонам света.
– Знаю, поэтому предлагаю устроить для них глобальную ночь на всей планете на всё время зимы, пока не проснулись здоровые растения. Зародыши мутантов не имеют защитной оболочки и не могут длительно существовать в «спящем» состоянии – они или сразу начинают фотосинтезировать, или погибают.
– Если полностью перекрыть световой поток от звезды, согревающей планету, на ней установятся критично низкие температуры, – несколько удивлённо заметил Стейз. – Экологи уже выступали против схожих методов.
– В том и задумка, чтобы световой поток перекрыть не полностью. – Таша разложила на широком столе несколько графиков, давая Стейзу возможность как следует рассмотреть их и прочитать пояснения к сеткам координат. – Термин «фотосинтез» тебе знаком?
– Само собой, это процесс создания растениями органических веществ из воды и углекислого газа под воздействием света, а ты показываешь мне спектры активности фотосинтеза.
– Совершенно верно. Для растений большинства планет, как и для моей родной планеты, характерны два пика, выпадающие на красный и синий диапазон видимого излучения. У симбионтов эти пики ярко выражены: приходятся на довольно узкие диапазоны световых волн и с обоих концов обрываются резкими спадами до нулевой активности фотосинтеза. Мутанты «видят» и используют только эти волны, до других им мало дела. Одним словом, если на планету будет поступать солнечный свет, из спектра которого убраны два этих узких участка, то для растительного компонента симбионта наступит тёмная полярная ночь даже в разгар наблюдаемого человеком дня.
– Если вырезать эти две области спектра, мощность суммарного солнечного излучения, падающего на планету, уменьшится процентов на восемь, – задумчиво прикинул Стейз, поближе придвигая графики. – Тёмно-красный цвет оставляем?
– Обязательно оставляем: так называемый «дальний красный» выключает активность растений, что нам сыграет на руку. Мы им устроим невидимую, но очень тёмную вечную ночь! Поскольку других фотосинтезирующих растений на планете зимой нет, а суммарная мощность солнечного потока не сильно уменьшится из-за пропажи двух узких диапазонов видимого света, то никто, кроме симбионтов, не пострадает. Непосвящённые в эксперимент люди даже не заметят ничего! Ну, разве что изменение видимого цвета солнечного диска... Ты скажи, такую идею возможно воплотить на практике?
Затаив дыхание, Таша ждала ответа главного физика Альянса галактик: её фантазия пока не смогла сгенерировать альтернативного варианта. Если Стейз забракует идею, ей придётся долго продумывать иные пути решения проблемы.
– Почему нет? Учёные давным-давно научились получать композиционные материалы с любыми наперёд заданными свойствами. Плёнку с выборочным оптическим пропусканием тебе сделает любой студент физфака, – пожал плечами Стейз.
– Ты же представляешь себе астрономические размеры этой плёнки? – уточнила Таша и заработала насмешливо-укоризненный взгляд гения от науки. Ну да, он-то куда лучше её представлял эти размеры, небось и рассчитать их в уме успел.
– Мы окутываем звёзды сетями теплопроводов. Натянуть лоскуток нанокомпозита перед планетой – не архисложная задача. У современной науки чертовски огромные возможности, – напомнил Стейз и задумчиво добавил: – Если бы я знал о таких тонких нюансах фотосинтеза...
– Если бы биологи-экологи знали о физической возможности фрагментировать световое излучение целой звезды..., – подхватила Таша. Выдержала многозначительную паузу и насмешливо высказалась: – Но нет: одни морщатся при упоминании физиков и именуют их некромантами, а другие гордо несутся вперёд на крыльях великих достижений, не пытаясь донести смысл научных открытий в массы и ограничиваясь созданием новых технологических новинок, готовых к использованию без малейшего знания принципов их действия. Господа физики, ау, вы слишком далеко убежали от народа! Но эту беду было бы легко поправить, если б вы более охотно и дружески общались с учёными из других областей научного знания. И я прихожу к выводу, что моя миссия заключается как раз в роли такого промежуточного звена, толерантного ко всем. Странно, что оно вам понадобилось: у вас же есть направление биофизики.
– Биофизики давно примкнули к биологам, климатологам, специалистам по терраформированию и прочим. Они не занимаются современными направлениями: нуль-физикой, теорией звёзд, космогонией галактик, кумулятивной гравитацией, да и теми же композитами интересуются мало.
Речь Стейза, похожую на оправдания, прервал вызов от Верховного стратега. В визоре возникла голограмма сидящего в кресле старшего начальника Стратегического Центра: массивная голова с памятной гривой ярко-алых волос и большими раскосыми глазами, изумлённо расширившимися при виде Таши. Забыв произнести стандартные слова приветствия, Верховный уткнулся в лежащее перед ним переговорное устройство и пробормотал себе под нос:
– Странно, ни одного вызова и ни единого сообщения от Бассита. Стейз, ты же не отключил Пятого стратега от общегалактической сети связи?
– Зачем бы мне понадобилось делать это? – Чуть приподнятая бровь – единственное проявление эмоций, и Таша в очередной раз удивилась исключительной выдержке и флегматичности наурианцев.
– Чтобы предотвратить множество жалоб на узурпирование иномирного специалиста. Однако я связался с тобой по другому поводу. Быстро и доступно обоснуй причины, по которым десяток крупных учёных-экспериментаторов вынуждены выделять сотни человеко-часов и уйму оборудования для развёртывания системы антивзрыва у звезды, которая по всем прогнозам мирно просветит ещё пару миллиардов лет.