не видел пустоту так, как она.
– Выражение твоего личика уже успело меня заинтриговать: что ты задумала? – с любопытством спросил Стейз.
– Помнишь, я обещала кое-что рассказать тебе чуточку позже?
– О том, что некоторые истины невозможно выстроить логическим путём, их требуется увидеть?
– Прекрасная память, стратег, генетическое наследие твоей расы вызывает всё большее восхищение. Двойное зрение, о котором упоминал Брилс – появились соображения, что он имел в виду. Я рассказывала тебе, как ты видел бандитов моими глазами, сражаясь за нашу жизнь. Как я видела твоими глазами, настраиваясь на цифры туннеля, светящиеся на мониторе. Если мы сможем смотреть вместе, глазами друг друга, наверняка это и будет то самое двойное зрение. Ты сможешь увидеть подпространство так, как вижу его я, прочувствовать так, как чувствую его я, но гораздо больше понять в том, что увидишь. Моя задача – стать твоим проводником к тайнам пустоты. Если получится.
– Логичное предположение, – подумав, согласился Стейз, – оно соотносится со всеми известными изречениями авгура. Когда ты пришла к таким выводам?
– Когда прочитала письмо Брилса, переданное мне нотариусом, – опустив голову, призналась Таша.
Стейз склонился к ней и прошептал на ушко:
– И почему меня терзают подозрения, что письмо не сгорело, как сетовал доверчивый Элис?
– Потому, что я плохо на тебя влияю и научила недоверию? – поморщилась Таша.
Её голову приподняли знакомым жестом, и очень серьёзный Стейз убедительно сказал:
– Я верю твоему обещанию не применять ко мне умение лгать. Почему ты сразу не рассказала о своих умозаключениях? Впрочем, нетрудно угадать: необходимым условием двойного зрения является сильная эмоциональная связь, которая была у нас в твоём мире и которая исчезла с моим выгоранием.
– Но ведь выгорело не всё, верно? – прошептала Таша, коварно прижимаясь к своему мужчине. – И пусть мы всего лишь пара призраков в чуждой пустоте на изнанке вселенной, но кто мешает нам попробовать рассмотреть тут всё в деталях? О, стратег, вы явно не против ещё одного эксперимента!
– Ты сводишь с ума даже ментальную проекцию, – с каплей недовольства проворчал стратег, обвивая её руками. – Я не помню, как в прошлый раз сумел настроиться на твоё зрение.
– Мне хватило просто желания взглянуть на мир твоими глазами.
Тесно приникнув к Стейзу, она всей душой настроилась только на него, как не раз поступала на Земле. Пожелала слиться с ним, доверилась всецело – и пустота словно перевернулась: теперь она видела своё собственное, бледно светящееся запрокинутое лицо и непроглядную мглу вокруг.
– Тут ты впрямь слеп как крот без своих очков, – посочувствовала она.
– У тебя получилось? Я ничего не ощущаю. Как вообще это работает???
– Без логики, стратег, – рассмеялась Таша, – оно просто работает и точка.
Улыбаясь упорству и досаде на неудачу, излучаемыми Стейзом, она чуть отстранилась от него, возвращая собственное зрение, и улыбка застыла на её губах. Со всех сторон надвигалась мгла, неумолимо схлопывая небольшое пространство вокруг них.
– Уходи! – выкрикнула Таша, все силы вкладывая в толчок, направленный в грудь Стейза.
Чёрт её дернул экспериментировать именно тут! Её же с самого начала восприняли как опасную чужачку, она почувствовала это. А когда она попробовала наладить двустороннюю связь с любимым мужчиной, то её восприняли как чужачку, пришедшую с мощным оружием в руках! Реальной силой в пустоте обладают лишь эмоции, а они со Стейзом являются эффективными катализаторами чувств друг друга, что сразу повышает ранг их опасности для чужой пустоты. Может, и для своей тоже, но для чужой – однозначно.
.
Она ощущала себя бесплотным духом, частью колышущейся мглы. Мгла будто бы утробно вздыхала, как уставший большой кит, а потом решительно выплюнула её в чёрную воронку. Очнувшееся сознание Таши увидело зафиксированное в медкапсуле тело и суровых медиков, пытающихся его реанимировать. Тонкие нити связи с телом звонко дрожали на пределе, грозя вот-вот оборваться, и Таша поспешила занять положенное ей место. Сразу пёстрой лентой закружились воспоминания – к счастью, свои собственные, и Таша облегчённо перевела дух. На этот раз её карьера профессиональной покойницы как никогда грозила оборваться навечно!
– Пришла в себя! – ворвался в уши громкий вопль, и встревоженное лицо врача вмиг сменилось бледным лицом Стейза.
– Как себя чувствуешь? Ты долго не возвращалась. – Первый стратег ласково коснулся лица своей девушки. – Я боялся думать, что... пустота забрала тебя...
– Мной она поперхнётся, так и запиши в журнал эксперимента, – хрипло откликнулась Таша. – Сам нормально вернулся?
Стратег кивнул, а все окружающие отчего-то покосились вбок. Приподнявшись, Таша увидела разломанное в труху супертехнологичное кресло, в котором раньше лежал Стейз.
– Немного переборщила с энергией отправки меня в материальный мир, – флегматично пояснил он. – Кстати, почему? Чего ты так испугалась?
– Наш туннель необратимо схлопывался, причём без всяких предпосылок к такому исходу. Как ты прошёл в ту пустоту? Ничего необычного не ощутил? И что с твоими метками?
– Метки слетели, вся работа насмарку. В пустоте ничего необычного не заметил, всё как всегда, а у тебя есть предположение, из-за чего произошёл коллапс туннеля?
– Предположение есть и звучит оно так: нас там не ждут, – сумрачно ответила Таша. Стейз помог ей выбраться из капсулы, усадил на диван и без тени смущения крепко обнял при всех. Вся армия некромантов вопросительно уставилась на Ташу в ожидании её красочного рассказа о приключениях за краем, который они потом смогли бы перевести на язык зубодробительных терминов и формул. Вздохнув, она начала так: – Эмоции – единственное и грозное оружие в пустоте. Поэтому стратега чужая пустота пропустила легко, как абсолютно безоружного, меня – по силовому принуждению, а создание эмоциональной связи между нами расценила как попытку взорвать ядерную боеголовку и поспешила избавиться от опасных гостей. Собственно, не могу осудить её за это.
Робкое предложение нуль-физиков попробовать установить метки ещё раз и Таша и Стейз восприняли в штыки, страшно переживая друг за друга. С их возражениями поспешили согласиться, но собственные соображения о запасном выходе эвакуации людей, о своём профессиональном долге перед другими не давали покоя. Одним словом, через несколько дней было принято решение, что они отправятся за край вместе, никакими своими действиями не будут провоцировать чужую пустоту на агрессию и немедленно вернутся в реальность при малейшей опасности.
Экспедиция вышла менее тревожной, чем прежняя, но столь же безрезультатной: им пришлось срочно «катапультироваться» из схлопывающегося туннеля, а установленные метки опять слетели. Нуль-физики кропотливо изучили записи обоих опытов, наговорили множество заумных слов про иные динамические константы и коэффициенты сопротивления более высокого порядка, после чего отказались от идеи освоения чужих территорий мирным путём.
– А не мирным? – спросила Таша, но её слова все приняли за шутку и рассмеялись.
Поздней ночью, лёжа в объятьях Стейза, она спросила:
– Вы же могли бы перенаправить сюда убийственную мощь всех энергоблоков Альянса и пробить туннель от края до края соседнего скопления галактик?
– Наверняка могли бы. При большом желании мы могли бы все взрывоопасные звёзды передвинуть сюда и устроить Армагеддон не у себя, а у соседей. Современная наука даёт чертовски большие возможности.
– В этом я уже убедилась. Но вы не готовы идти военным путём? О, ответ ясен по выражению лица, можешь промолчать. Что ты скажешь Верховному стратегу?
– Правду. Ту самую, которая следует из проведённых расчётов процесса уничтожения моих меток, из твоего рассказа и всех исследований пространства за краем.
– И что за правда?
– Нас там не ждут. Точнее не скажешь. Таша, содержание письма Брилса необходимо довести до сведения галактической общественности. Что бы ни было в нём написано.
– Мне бы очень не хотелось делать это, – взволнованно запротестовала Таша, но каменное лицо стратега не оставило места для возражений. Каждая капля информации означала для него лишний шанс на спасение их миров.
.
О том же мизерном шансе шла речь и на собрании в Стратегическом Центре. Доклад Первого стратега завершился словами:
– У нас есть один выход: исправить то, что мы испортили в собственных мирах. Как и говорила Таша, схлопывания туннелей, взрывы звёзд, появление мутантов на планетах, угасание космических кораллов – всё следствия одного «недуга», одной поломки: мы нарушили структуру пустоты.
– Какую структуру?! Это же ПУСТОТА, в ней НИЧЕГО нет по определению!!! – раздались возгласы в зале.
– К сожалению, эта очевидная аксиома оказалась неверна. Я заподозрил неладное, когда был вынужден внести в расчёты коэффициент сопротивления того самого подпространства, которое «по определению» должно быть вакуумом в абсолютном значении этого слова и иметь строго нулевую сопротивляемость любому воздействию. А после открытия эффекта влияния эмоций на подпространство я начинаю думать о нём, как о живом объекте. Относительно живом, конечно же, но тем не менее обладающим некоторыми особенностями живого организма, например – способностью погибнуть. Поясню так: если электроны прекратят взаимодействовать с ядром атома, то атом как таковой перестанет существовать. Если структурные элементы пустоты перестанут согласованно взаимодействовать, то пустота тоже перестанет существовать в своём нынешнем качестве.
– А материальный мир?
– Он тоже перестанет существовать в своём нынешнем качестве, поскольку неразрывно связан со своей «изнанкой» – пустотой. Начало этого процесса мы как раз и наблюдаем.
Стейз всегда скептически относился к пророкам. Особенно к тем, кто предрекал техногенным цивилизациям плохой конец. Выступать в роли такого же прорицателя было странно и неловко. Вдвойне неловко было от мыслей, что современная нуль-физика никогда не получила бы такой толчок к нов