— До завтра, как говорится, ещё дожить надо. Включайся, аналитик. Мы имеем дело с непростыми людьми. Кумекаю я, хорошо, если не мы их спугнули. Неуютно будет, если они сейчас за нашими спинами в кустах прячутся.
— Думаешь?..
— Опасаюсь…
— А чего гнал?
— Азарт. Бес попутал…
— Данила Палыч! — запищал Халява от дальней могилы. — Нашёл, кажись!
Он выдернул из земли что-то. На фоне розовеющего неба отчётливо вырисовывался в его поднятой руке чёрный кол с полметра длиной. Мы оба, не сговариваясь, рванули к нему. Халява как чужеродное и противоестественное отстранил от себя находку. Аркадий осторожно её осмотрел, даже поднёс к носу и принюхался.
— Факел самодельный, — удовлетворённо протянул он мне кол. — Что и требовалось доказать. Вот, потрогай, куски смоляной несгоревшей обмотки остались. Они воткнули его в землю, когда сгорела верхушка. Буксир, как у тебя?
— Нет ничего.
В чаще за нашими спинами будто хрустнуло, и мы дружно присели.
— Ладно, — уже шёпотом продолжил после некоторого молчания Аркадий, поозиравшись по сторонам. — Хватит пока и этого. Все за мной.
Наш командир лихо развернулся, обогнул крест и исчез в лесу. Мы ринулись следом.
— Тихо, — встретил он нас за ближайшими деревьями. — Прилегли на траву. Больно уж из нас мишень хорошая. Буксир, как твоя пушка? Не врал насчёт охоты?
— Не понял? — буркнул обиженный верзила.
— Не одолжишь?
— Нужда появилась?
— На всякий случай.
— А я что? Промажу?
— Вот именно. Пальнёшь не туда, куда надо.
— Не пацан, — обиделся Буксир, но ружьё послушно протянул Аркадию.
— Ну вот. Считай полдела сделано, — подхватил оружие Аркадий. — А патроны?
— В стволе один и вот, прихватил тройку. Не думал, что сгодятся.
— А я и не говорил, что понадобятся, — Аркадий заграбастал патроны. — Теперь, мужики, замолчали, рассредоточились и расслабились. Лежать тихо. Я тут немножко поползаю.
— И я с вами, — затянул Халява.
— А вот этого нельзя, — Аркадий лёгким рывком надвинул кепку Халяве на его длинный нос. — В лесу волки могут быть.
— Откуда им? На острове… — скуксился Халява.
Но Аркадий даже не удостоил его ответом.
— Данила, за старшего! Проследи, чтобы не двигались. — И Аркадий бесшумно исчез в кустах.
Оставшись втроём, с полчаса мы добросовестно прислушивались к каждому треску и шороху в лесу. Разговора не получалось. Буксир с самого начала нашего знакомства производил впечатление тургеневского Герасима, а здесь совсем онемел. Халява, более насыщенная эмоциями натура, болтал много, но без толку. Как только пропали загадочные огни, его заклинило, а на кладбище совсем застопорило, и он, не стесняясь, жался то к Аркадию, то к Буксиру. Удобнее укладываясь на траве под деревом, я и не заметил, как Халява устроился между нашими с Буксиром спинами и скоро затих. Из всей троицы браконьеров-любителей, смутивших наши головы необычной затеей, солиднее всех выглядел Агафон, но сейчас он коротал оставшиеся ночные часы с Ильёй. Спокойненько там у них, кумекают вдвоём, покачиваясь на волнах в лодочке, наших бед и забот не ведая…
И я заснул.
Где-то мне встречались рассуждения академика Павлова о природе сновидений. Оказывается, сон — это необычная комбинация событий, участниками которых вам приходилось быть, или результат доставших до кишок раздумий. Можно поспорить, да не с кем. Однако то, что привиделось мне, схватило щупальцами сердце. Непередаваемое жуткое ощущение, должен сказать. И я проснулся в поту. Уже заметно рассвело, и солнечные лучи, несмотря на густую листву деревьев, щекотали глаза. Буксир храпел откровенным образом, раскинувшись на спине, под мышкой у него посапывал Халява, свернувшийся клубочком. Я выбрался на белый свет, огляделся. Зловещий вид кладбища и при дневном свете не прибавил мне настроения. Да ещё этот чёртов сон! Будь он неладен. Сейчас бы выкупаться в речке или вновь родиться.
Но сон не выходил из головы. Запомнилось последнее, что разбудило. Вроде настойчивый гулкий стук в дверь, и она открылась сама собой… медленно, со скрипом. Серая тень в длиннющей накидке до пят крысой шмыгнула в комнату. Всё обмерло у меня внутри, а она, склонив голову, скрытую капюшоном, зловеще заскользила вдоль стены, приближаясь. Преодолев себя, я сдёрнул капюшон и ужаснулся, — скалящийся скелет пожирал меня пустыми глазницами…
Привидится же такое! Даже здесь, на дневном свету, мне ещё было жутковато. Я нервно походил между крестами, а успокоившись, опустился на ближайший булыжник и, поджав ноги, с грустью посмотрел на свои штиблеты. Ничего не скажешь, — ходить теперь босиком… Разглядывая их, невольно перевёл глаза на случайное своё сиденье и подпрыгнул, словно ужаленный змеёй, — подо мной была могильная плита!.. На сером, вросшем в землю и опутанном травами булыжнике просматривался рисунок, цифры и надпись. Потребовалось напрячь зрение, согнуться в три погибели, чтобы с трудом разобраться в начертанном, которое когда-то выбила рука неизвестного каменотёса.
Верхний рисунок изображал крест. Под ним — четыре цифры: единица, восьмёрка и две девятки. Это, без сомнения, год установления камня. Для прочтения надписи мне пришлось порыться в карманах и прибегнуть к помощи перочинного ножа. Многие буквы были забиты землёй или повреждены временем. И всё же, ползая на пузе перед гранитным валуном, я прочитал: «Щедротам Твоим, Господи, несть конца».
Я вытер взмокший лоб и опустился на траву рядом с булыжником. Высокое, голубое, без единого облачка небо благодушно дышало покоем бытия и беспечностью ребёнка. Солнечный диск сосредоточенно начинал свой очередной рабочий день по небосклону. В траве звенели кузнечики, суетилась всевозможная живность: всегда целеустремлённые муравьи, непоседливые букашки и бестолковые бабочки. Мир жил и бесстрастно занимался своими делами. Окружающее здравствовало и ликовало, лишь я морочил себе голову мрачными загадками. Велик и мудр был человек, установивший этот камень мученикам, покинувшим суету живого с радостью и принявшим смерть как долгожданное избавление от страданий…
Голову и плечи припекало. Начинала парить роса на траве. Мирское требовало своего. Сзади послышались внятные голоса. Прибыл Аркадий, — мелькнула первая мысль, и я не ошибся. Вид его был взъерошенный и ничего хорошего не предвещал.
— Успехи есть? — не здороваясь, опередил он меня. — Нашли что-нибудь?
— Вот, — указал я на гранитный булыжник. — Привет с того света.
Аркадий нагнулся, изучая надпись на камне, туда же полезли и Буксир с Халявой.
— А ещё чем похвалитесь? — укоризненно оглядел он всех. — Дрыхли без задних ног?
Халява, подлизываясь, услужливо показал вчерашний огрызок факела.
— Это мы уже видели, — одёрнул его Аркадий. — Бездельничали?
Мы понуро опустили головы.
— А у тебя как? — прервал я нравоучения друга. — Нашёл следы?
Аркадий оглядел меня, потом навостривших уши Буксира и Халяву и медленно процедил сквозь зубы:
— Успели улизнуть, сволочи…
— Как?! — одновременно взвизгнул Халява и рявкнул Буксир.
— Следы двух лодок засёк, — это Аркадий сказал им, а мне добавил: — Есть над чем поразмыслить… Знаете, братцы, если мы приехали разобраться в этих заморочках, то давайте каждый делать своё дело добросовестно, а не спать! Теперь мы точно знаем — это люди. Правильно, я говорю, ребята?
— Правильно, но… — затянул Халява, Буксир задумчиво молчал.
— Надо продолжить это занятие, предстоит нелёгкая работёнка, — Аркадий загадочно усмехнулся, нырнул в лес и скоро вернулся с ношей, завёрнутой холщевиной. Когда он сбросил её к нашим ногам, все увидели пять лопат, лезвия некоторых хранили на себе остатки свежей земли.
— Не деревенские копалки, — сказал Буксир, приглядевшись к лопатам. — У нас мастерят со своего материала. Что подвернётся. Магазинные причиндалы, глаз даю…
— Ну, вот и хорошо, — наградил его дружески хлопком Аркадий. — Завязали, значит, с чудесами потустороннего мира. А, Халявчик?..
Халява застенчиво развёл руки:
— А я что? С живыми справимся, — он хитро подмигнул Аркадию, — но и вас они обчикали.
— Как это обчикали?
— Не удалось споймать-то?
— И на старуху бывает корявый сук.
Халява рассыпался мелким смешком. Буксир хмыкнул в кулак.
— Закончим утреннюю планёрку, — прервал веселье Аркадий. — Пока не запалила жара, надо облазить всё кладбище. Что искать — знаете. Разбежались.
И закипела работа. Пристыженные Буксир и Халява бросились наперегонки в разные стороны. Я попробовал задержать Аркадия, чтобы выяснить все детали его ночных похождений, но тот только махнул рукой:
— Потом всё расскажу, сейчас надо поторапливаться. Я со стороны леса обойду всё кладбище. Проверить хочу одну мыслишку насчёт всего этого…
Кладбище оказалось не таким уж большим для четверых рьяных искателей. Скоро все сошлись у одного места, похожего на две свежезакопанные могилы. К единому мнению не дал прийти сомневающийся Халява: не вписываются, мол, в общий план кладбища эти две могилы и располагаются несколько поодаль от размеренных рядов давних захоронений. Размяв в руке свежие комки земли и отбросив их, Аркадий поднял лопаты и молча вручил каждому.
— Начнём помаленьку, — подтолкнул он Буксира к одному клочку вскопанной земли, а Халяву — к другому. — Кому повезёт?
— Что искать-то? — первым возмутился Халява, тупо уставившись на Аркадия и, не дождавшись ответа, перевёл глаза на меня.
— Копай по рыхлой отметине, а там видно будет, — погладил его по щеке Аркадий. — Вкалывай, пока солнце не село.
Я занял позицию рядом и нажал на лопату. Она легко, без сопротивления провалилась в мягкую землю.
— Здесь совковой бы сейчас, — уразумел Буксир, — вмиг до дна очистим.
Он уже орудовал на второй отметине вместе с Аркадием.
— А на дне что? — не унимался Халява.
— Исчадие ада! — отрезал Аркадий.
— Я серьёзно, — обиделся Халява.
— И я не шучу. Выгребай землю из ям осторожно. Всё может быть под ногами, ясно? — Аркадий по колено уже зарылся в яму, с Буксиром у них сразу заладилось.