Как видно, князь Черкасский вовсе не был ярым сторонником самодержавия, как это иногда изображается. Конституционные идеи были близки к его представлениям, но князь не стал бороться за их воплощение. Императрица простила Черкасскому его сомнительное поведение во время кризиса самодержавной власти в 1730 г. и вознесла его на самую вершину государственной власти.
Вступив на престол, Анна Иоанновна уничтожила Верховный Тайный совет и восстановила Сенат, однако реально государством управлял Кабинет Ее Императорского Величества, одним из трех членов которого в звании кабинет-министра был сделан князь А. М. Черкасский. Подписи членов Кабинета министров приравнивались к подписям императрицы. Впрочем, роль Черкасского в Кабинете была ничтожной. Всеми делами в Кабинете заправлял А. И. Остерман, боровшийся за влияние на императрицу с Бироном. Деятельный участник событий аннинской эпохи, фельдмаршал Б. Х. Миних, в своих мемуарах писал: «Остерман считался человеком двоедушным, а Черкасский очень ленивым; тогда говорили: „В этом кабинете Черкасский был телом, а Остерман душой, не слишком честной“. Насмешливое наименование князя „телом кабинета“ как нельзя лучше соответствовало внешности Черкасского – он был человеком тучным и медлительным, с большим животом, что дало повод к еще одному ехидному прозвищу – Черепаха.
Еще более суров к Черкасскому историк князь Михаил Михайлович Щербатов, характеризующий его следующим образом: «Человек весьма посредственный, разумом ленив, незнающ в делах, и одним словом, таскающий, а не носящий имя свое и гордящийся едино богатством своим…»
Положение Черкасского было не только ничтожным, но порою и унизительным. Его жена, княгиня Мария Юрьевна, писала благодарственные письма Бирону, благодаря его за милости императрицы к мужу, и называла себя «нижайшей услужницей» фаворита. Сам Черкасский, получив известие о заговоре офицеров против Бирона, направился к фавориту и донес об этом. В июне 1740 г. Черкасский вместе с другими членами суда над кабинет-министром А. П. Волынским, утвердил жестокий приговор – Волынского приговорили к посажению на кол и урезанию языка, его сообщников, вина которых состояла лишь в недозволенных разговорах, – к четвертованию, колесованию и отсечению головы. Историк Е. В. Анисимов пишет: «Кто вынес этот лютый приговор? Не Бирон или Остерман, хотя именно они были тайными руководителями следствия, а члены суда – фельдмаршал И. Ю. Трубецкой, канцлер А. М. Черкасский, сенаторы – все русские, знатные люди, почти все – частые гости и собутыльники хлебосольного Артемия Петровича. Приходя в его дом, они любили посидеть, выпить да поесть с Артемием, наверное, ласкали его детей – сына и трех дочек, живших с Волынским-вдовцом. А 20 июня они, не колеблясь, приговорили самого Артемия к посажению на кол, а невинное существо – отроковицу Аннушку – старшую дочь своего приятеля – к насильному пострижению в дальний сибирский монастырь, и спустя четыре месяца, когда Волынского уже казнили, не воспрепятствовали этой жестокой экзекуции. Патриотическое, дружеское, любое иное гуманное чувство молчало, говорил только страх».
Такую цену пришлось заплатить Черкасскому за свою нерешительность в 1730 г. Кто знает, прояви тогда князь Алексей Михайлович больше твердости, по-иному сложилась бы не только его судьба, но и судьба России.
Черкасский, как и почти все вельможи той эпохи, был не только труслив, но и мстителен. Черкасский и другие участники конституционных «затеек» 1730 г. (граф М. Г. Головкин, князь Н. Ю. Трубецкой) преследовали Татищева, обвиняя его в мнимых преступлениях. После смерти Анны Иоанновны, Черкасский настаивал на провозглашении Бирона регентом. Когда же в результате заговора фельдмаршала Миниха всемогущий Бирон пал, князь Алексей Михайлович собственноручно избрал ему местом ссылки город Пелым – за годы управления Сибирью он хорошо изучил этот край и знал, куда надо ссылать.
И вновь князю удалось не только удержаться наверху, но подняться еще выше. Отметив, что за свое поведение относительно Бирона Черкасский заслуживает более наказания, чем награды, новая правительница Анна Леопольдовна пожаловала князю высшую должность империи – канцлера и должность президента Коллегии иностранных дел. Ни Анна Леопольдовна, ни Миних, ни Остерман не опасались возвышения Черкасского, считая его абсолютно лишенным политических амбиций. Дела вернулись к прежнему состоянию. Остерман был душой кабинета, а Черкасский – телом. Однако это спокойствие было недолгим. Новый переворот – на этот раз цесаревны Елизаветы, дочери Петра I, – потряс империю (21 ноября 1741), однако и на этот раз Черкасский выстоял. Более того, в который раз он вновь оказался судьей своего бывшего товарища – на этот раз Остермана. Старик Черкасский настаивал на четвертовании такого же дряхлого старика – Остермана. Во время казни больной Остерман сам не мог взойти на эшафот, его подняли и вдоволь помучили, положив головой на плаху и угрожая топором, затем объявили о монаршей милости – ссылке в Березов.
Падение Остермана произвело удивительную перемену в Черкасском. На девятом десятке лет он стал стремиться к реальному участию в государственных делах, проявлял твердость, спорил с влиятельным и опытным А. П. Бестужевым. По словам С. М. Соловьева, князь «под конец жизни заглаживал старые грехи, стоя твердо за русские интересы».
Князь Алексей Михайлович Черкасский умер в ноябре 1742 г. Его дочь, княжна Варвара Алексеевна (1711– 1767) – единственная наследница огромного состояния, – испытала немало горестей из-за своего исключительного положения. Немало женихов зарились на богатейшую невесту России. Брак княжны стал чуть ли не государственной задачей в правление императрицы Анны, большой любительницы разбираться в матримониальных делах своих подданных. В результате брак княжны с милым сердцу графом Петром Борисовичем Шереметевым (сын фельдмаршала) откладывался целых десять лет до тех пор, пока не умерла Анна Иоанновна.
Со смертью князя Алексея Михайловича потомство Камбулата Идарова в России прекратилось. Следующая линия рода происходит от младшего брата Темрюка и Камбулата – Желегота. Внук Желегота, Сунчалей Янглычев (Канклычев), служил русскому царю. В 1614 г. он получил жалованную грамоту царя Михаила Федоровича на суд над жившими в Терском городе аккинцами (окочанами) – выходцами из ингушского общества Акко. Из шести сыновей Сунчалея наиболее известны Муцал и Сунчалей.
Муцал Сунчалеев во главе кабардинских и ингушских отрядов воевал против турок и крымцев, которым был нанесен большой урон. В 1648 г. Муцала и его сына Каспулата принимал и награждал в Москве царь Алексей Михайлович. Позднее Муцал получил от царя жалованную грамоту, в которой он назначался князем над «окочаны и над черкесы, которые служат на Тереке», в его ведение передавались суд и взимание судебных пошлин.
Сын Муцала – Каспулат – унаследовал положение отца после его смерти в 1661 г. Он являлся деятельным участником войн России с турками и крымскими татарами. В 1675 г., соединившись с запорожским атаманом Иваном Серко, князь Каспулат напал на крымцев, проник за Перекоп, нанес татарам поражение и освободил русских пленных. Во время Чигиринских походов князь Каспулат во главе кабардинской кавалерии был послан в армию князя Г. Г. Ромодановского. Наградой ему стало пожизненное право на таможенную пошлину на Тереке. Активная роль Каспулата Муцаловича в русско-крымско-турецких столкновениях не ограничивалась военными походами. В 1680 г. по поручению российского правительства он вел переговоры с представителями крымского хана о заключении сепаратного мира между Россией и Крымским ханством. В том же году князь Каспулат Муцалович скончался.
Братья Муцала – Желегот и Сунчалей – выехали в Россию. Желегот принял в крещении имя Федора, а Сунчалей – Григория (1642). Князь Григорий Сунчалеевич Черкасский дослужился до боярского чина, в 1660–1663 гг. был воеводой в Астрахани, владел поместьями и вотчинами, однако видного положения при дворе так и не занял. В 1672 г. князь Григорий Сунчалеевич был убит в своей вотчине Саврасове дворовыми людьми, задумавшими ограбить боярина. Он был женат дважды. Первый раз на княжне Прасковье Никитичне Одоевской, дочери видного государственного деятели и дипломата боярина князя Н. И. Одоевского; второй раз – на княжне Евдокии Ивановне Пронской, род которой восходил к рязанским удельным князьям.
Единственный сын Григория Сунчалеевича – князь Даниил Григорьевич – был воеводой в Казани. Он так и не достиг боярства и служил в стольниках. Выше стольничьего чина не поднялся и брат князя Григория Сунчалеевича, князь Федор Сунчалеевич (ум. 1633), женатый на княжне Екатерине Ивановне Воротынской, родственнице царя Алексея Михайловича. Однако племянник Григория и Федора Сунчалеевичей, князь Михаил Алегукович (до крещения Алегук-мурза), известен как видный государственный деятель Петровской эпохи.
Князь Михаил Алегукович упоминается как стольник в 1668 г. В 1674 г. он был послан воеводой в Новгород и получил ответственное поручение – вести дипломатические переговоры с литовцами. Для представительности князю был дан титул «наместника Ярославского», что свидетельствует о важности вопросов, решение которых было доверено Черкасскому.
В 1677 г. князь Михаил Алегукович был пожалован в бояре, а в 1679 г. поставлен во главе большого полка в войске, направленном в Киев. Черкасский нанес поражение татарам под Киевом, был воеводой в этом городе и руководил строительством новых укреплений. В 1680 г. он отправлен на воеводство в Казань, а в 1681 г. руководил переговорами с крымцами, закончившимися заключением Бахчисарайского мирного договора, согласно которому Левобережная Украина с Киевом и Запорожье признавались владением России. Наградой за успешную дипломатическую службу князю стали новые вотчины в Московском и Суздальском уездах в 500 четвертей земли.
После смерти царя Федора Алексеевича князь Михаил Алегукович примкнул к партии Нарышкиных. Во время стрелецкого восстания в мае 1682 г. Черкасский был послан к мятежным стрельцам уговаривать их успокоиться. Стрельцы шумели, не слушали боярина и изодрали на нем кафтан. Когда началась расправа над боярами, князь попытался спасти боярина Артамона Матвеева, воспитателя царицы Натальи Кирилловны.