Пару минут они поговорили об игре, состоявшейся накануне. Марио поддержал разговор, чтобы незаметно перейти к делу. Осматривая выставленные в витрине товары, он все время поглядывал на улицу. Человек в нахлобученной шляпе покинул свой пост у столба и перешел к автобусной остановке, продолжая искоса поглядывать в сторону лавки.
Марио сделал вид, будто о чем-то вспомнил:
– Да, знаете?… Несколько месяцев тому назад я оставил службу в кафе сеньора Леонардо, здесь, рядом… И до сих пор еще не устроился.
Лицо Перикла мгновенно преобразилось: это была холодная, безразличная маска. А Марио продолжал:
– …И вот теперь, чтобы пойти на матч, я продаю кое-какие безделушки, которых у меня немало…
Продавец тотчас же, как по волшебству, сдернул с лица суровую маску и надел вместо нее приветливую, но вместе с тем выжидательную.
– Вот почему я зашел разменять на медяки коробку дорогого табаку и эту трубку, которую мне подарила в добрые времена Неуза, вы ее знаете…
Перикл взял футляр, открыл его и внимательно осмотрел трубку.
– Что за чертовщина! Мне знакома эта трубка! Посмотрите сюда, внутрь…
– «В. Т.»
– «Великий турок», марка нашего торгового дома.
– Значит, именно здесь Неуза и купила ее…
Однако продавец, не обращая уже никакого внимания на Марио, открыл ящик, извлек книгу записей и начал перелистывать ее. Вскоре, очень довольный своими поисками, он лукаво спросил:
– Попробуйте отгадайте, кто купил…
– Граф Шикиньо! – ответил Марио, неожиданно вспомнив слова Свистуна.
– Какой там граф Шикиньо! Просперо, помощник комиссара нашего полицейского участка… Знаете его?
Марио почувствовал себя уничтоженным и не нашелся, что ответить. Но продавец, человек опытный в подобных делах, выручил его:
– Такие трубки очень хороши для подарков. Наверное, Просперо преподнес ее какому-нибудь приятелю, а этот в свою очередь подарил ее другому, и в конце концов через несколько месяцев вещица оказалась в руках той сеньориты, которая преподнесла ее вам, очевидно, ко дню рождения. Разве не так, а?
После того как было найдено столь простое и логичное объяснение, Марио рискнул продолжить:
– Сколько вы дадите за трубку и коробку Табаку?
– У нас солидная фирма, и мы не покупаем вещи из вторых рук.
Марио помрачнел, продавец, немного подумав, добавил:
– Но я лично люблю такие трубки – ими можно хвастаться в кругу приятелей; пожалуй, я позволю себе сделать эту глупость.
– Сколько вы дадите за нее?
– Пятьдесят наличными.
– Идет. Выкладывайте монетки и забирайте игрушку…
Неподалеку процветало кафе «Пиза». Следует сказать, что его название не имеет никакого отношения ни к городу Пизе, известному своей падающей башней, ни к пирогу с анчоусами и сыром. Оно словно говорит: «Жми на педаль!», «Запускай мотор!»[19] Это заведение пользуется огромной популярностью среди шоферов такси и мотоциклистов, среди футболистов и их болельщиков, а так как всех их немало, то понятно, что дела «Пизы» идут в гору. Туда-то и направился Марио, с опаской оглядываясь по сторонам. Субъект в надвинутой на глаза шляпе стоял на углу, споря с плюгавым парнишкой – водителем грузовой машины, – и как будто не обращал внимания на Марио. Успокоившись, Марио вошел в кафе, сел на высокий вертящийся стул, оперся локтями о цинковую стойку и попросил «медиа» с бутербродом.
– Послушайте, приятель, я ваш собрат, работал в 38-м кафе, намажьте-ка на хлеб побольше маргарину!
Насытившись, Марио запасся сигаретами и спичками и решил вернуться в подвал. Однако, выйдя из кафе, он увидел того же неизвестного, который направлялся прямо к нему! Марио остановился. Ноги у него ослабели, лоб по крылся холодным потом; не хватало духу даже бежать. Он опустил голову и ждал, пока ему скажут: «Вы арестованы!» Когда он вновь поднял глаза, субъект в шляпе стоял перед ним, плутовски улыбаясь. И, так как у Марио был вид человека, который чего-то ждет, незнакомец профессиональным жестом отогнул правый борт пиджака и показал приколотые к подкладке открытки.
– Порнографические открытки!.. Очень увлекательно!..: Пять крузейро за штуку!
Совещание в подвале
Все время опасаясь нежелательных встреч, Марио вернулся в подвал на улице Жозе Кустодио. В нерешительности задержался на площадке: через полуоткрытую дверь он увидел оживленно разговаривавших людей. Но отступать было поздно. Его заметили, какая-то женщина воскликнула:
– Куика!
Это была Карола. Смуглянка широко распахнула дверь и, подражая светским манерам, жестом пригласила его войти.
– Сеньор Марио дос Анзойс Карапуса![20]
Однако никто не засмеялся.
В подвале Марио застал Макале и Сухаря, позеленевших от бешенства. Карола, раньше столь деликатная и чуткая, превратилась в жарараку.[21]
Подойдя к Марио вплотную, она уперлась руками в бока и осведомилась:
– Где Свистун?
– Здесь, у меня в кармане, суньте руку, и вы его нащупаете…
Водворилась тишина, насыщенная недоверием, подозрительностью и злобой. Первым заговорил своим тоненьким голоском Макале:
– Я считаю это подлостью. Он взял деньги, спрятал их и сбежал…
Подозрение было высказано. Все четверо мрачно посмотрели друг на друга. Опять молчание, горькое молчание. Его нарушила Карола, обратившись скорее к себе самой, чем к собеседникам:
– Но куда же он ушел? Где скрылся? Если он не появится, я решусь на отчаянный шаг: пойду в полицию и все о нем выложу. И спасу этим бедняжку Тьяну, которую Просперо собирается пытать…
Сухарь рассказал:
– Вчера я неожиданно наткнулся на Свистуна… Это было на улице Пиратининга. Он прошел мимо, сделав вид, что не заметил меня, и сел в автобус. Я мог бы увязаться за ним, но вы понимаете… Что, если за ним следили… по пятам шел шпик…
Макале предложил:
– Завтра в это же время соберемся здесь. Если кто-нибудь из нас встретит Свистуна, пусть выследит его, но очень осторожно – он ведь ловок и может ускользнуть из-под носа… Нужно во что бы то ни стало узнать, где теперь его пристанище.
После этого Макале и Сухарь врозь, чтобы не вызвать подозрения у агентов полиции, которыми кишели улицы, вышли из подвала.
Марио и Карола остались вдвоем и поговорили по душам. Марио сказал:
– Будь проклят тот час, когда я совершил этот ложный шаг!
– Значит, вы раскаиваетесь, что познакомились со мной? Вот как!
– Нет, Карола, вы же знаете, что я…
Он подошел, протянул к ней руки, но девушка отстранила его.
– Нечего, нечего! С меня довольно!
Они уселись на корзине.
– Карола, уедем отсюда!
– Куда, глупый?
– Скитаться по свету.
– На какие деньги? Вы думаете, железная дорога возит в кредит?
Марио не ответил. Она продолжала:
– Вы что, только вчера родились на свет божий? У полиции есть радио; они разговаривают со всей Америкой так же, как сейчас мы с вами. Куда бы мы ни поехали, приказ об аресте последует за нами.
– У меня есть дядя. Он работает на строительстве плотины в Санто-Амаро. Я поеду к нему и попрошу помочь устроиться на работу в сертане, объясню, что хочу начать новую жизнь. Ручаюсь, он пойдет мне навстречу.
– А у меня есть кое-что из вещей… остались от покойной матери… заложены в ломбарде. Если нужно будет, продам их.
Помолчали.
– А украденное действительно у Свистуна? – спросил Марио.
– Клянусь богом, у него! В ту ночь я именно ему передала через забор шкатулку. Видела его, как сейчас вижу вас.
Снова наступило молчание.
– А вам не нужно возвращаться на службу?
– Нет, хозяева меня рассчитали. Бедные, у них самих ничего не осталось. И потом…
– Что потом?
– Там есть юноша по имени Жоржи… хозяйский сын. Он застал меня на месте преступления…
Марио испугался.
– Ваша победа, да? – встревоженно спросил он.
– Послушайте, он ведь еще мальчик.
– Знаю… Я тоже был мальчиком…
– Он просто ангел. Не хочет рассказать полиции, что видел, как на рассвете я брала у Свистуна шкатулку, которую он передал мне в обмен на ту, что была спрятана в гардеробе. Этот мальчик, наверное, следил за мной все время, пока я служила в их доме. Он мог бы рассказать многое, но даже ни разу не пригрозил мне этим.
– А что вы для этого сделали?
– Улыбалась… И ничего больше… Теперь бедняжка чувствует себя предателем по отношению к родителям Я вижу, как он страдает и смотрит на меня глазами, полными мольбы и отчаяния. Он или проболтается или примет яд. Ах, Марио! Понимаете ли вы, что это такое? Ничего вы не понимаете!.. Вы совершенно не знаете жизни!
Марио обнял Каролу и почувствовал, как учащенно бьется ее сердце. Неожиданно она впала в исступление: металась по комнате, рыдала, рвала на себе волосы.
– Чудовищно! Это могло случиться только со мной!.. Почему я, получив хорошее воспитание, будучи честной девушкой, вступила на этот преступный путь? Но, если уж так случилось, почему я горюю о невозвратном прошлом? Почему я до сих пор несу на себе груз своего воспитания, своей чувствительности – ведь все это должно было умереть во мне много лет назад?…
Марио заставил ее сесть и, прижав к себе, дал ей выплакаться.
Помощник комиссара
Участники ограбления на улице Бугенвиль, собравшись на следующее утро, снова с отчаянием убедились в том, что Свистун, заполучив шкатулку, скрывается от них.
Карола не сказала ни слова, но ее товарищи по очереди выложили все, что им удалось узнать. Макале – у него был дружок в управлении полиции – добыл некоторые сведения о помощнике комиссара Просперо, которому было поручено расследовать дело об ограблении на улице Бугенвиль.
Экс-повар ограничился кратким изложением того, что ему стало известно. Просперо был на хорошем счету у начальства. Умный и старательный, он обладал особым чутьем; отличался незаурядной храбростью – несколько раз даже рисковал жизнью в стычках с преступниками. Однако Просперо – в полиции об этом вспоминают со смехом во время ночных дежурств, – как и многие другие выдающиеся детективы, оказался на полицейской службе после того, как сам долго вел преступную жизнь. Достаточно заглянуть в его личное дело, хранящееся в управлении полиции, чтобы убедиться в этом. И никто не делал из этого секрета.