– Я готова с вами согласиться, но тогда зачем он приезжал в «Уникум»? К тому же дважды. И Джин Эрвин, которая была близкой подругой Смоллера, предполагает, что именно господина Каффа она видела в доме покойного. Правда, она не очень уверена из-за плохого качества снимка, который я ей показывала, да и было это еще зимой. И, тем не менее, все это очень странно.
– Да, действительно странно, – задумчиво произнес комиссар, – пожалуй, стоит спросить об этом самого господина Каффа. Я полагаю, вы собираетесь на остров?
– Да, вот только подожду материалов, которые обещал для меня поискать Дэвид.
В сети и в периодике оказалось не так много сообщений об Эдвине Каффе. В основном, рассказы о трагедии в жизни этой некогда вполне счастливой семьи. Удалось найти несколько фотографий. Жена Каффа была очень красивой женщиной. В одном журнале Дэвид нашел снимок супругов, сделанный во время их свадебного путешествия. Он скопировал это фото для меня. Я смотрела на восторженные лица молодых людей, и сердце мое сжималось от чувства острой жалости. Я думала о несправедливости судьбы, разлучившей их в момент, когда они были так нужны друг другу.
Какими бессмысленными вдруг показались мне мои подозрения.
Но на остров Пирс я все-таки отправилась.
Джун
Остров Пирс такой маленький только на карте. А когда я там оказалась, у меня появилось ощущение, что это просто далекая необжитая планета. Нет, там есть все современные блага цивилизации, но это не меняет впечатления некоторой оторванности от всего того, что существует и живет своей суетливой жизнью на континенте. Боюсь, мне вам толком ничего не объяснить. Просто здесь исчезает ощущение времени. Вы мне можете, сказать, что то же чувство человек испытывает на всех островах. Из чего я сделаю вывод, что вы, по-видимому, никогда не были именно на этом острове.
Я вышла из здания аэровокзала и оказалась на небольшой площади. Огляделась в поисках стоянки такси. Но ничего подобного вокруг не было. Не видно было и никаких признаков существования общественного транспорта. Где искать гостиницу? Спросить тоже было не у кого. Правда, время моего прилета на Пирс оказалось не очень удачным, практически полдень, без нескольких минут. Я так ушла в свои размышления, что не заметила, откуда появился маленький двухместный автомобильчик, стоявший теперь в двух метрах от меня. Из состояния задумчивости меня вывел голос симпатичной невысокой девушки, которая, видимо, только что была за рулем этой похожей на дорогую игрушку машины.
– Здравствуйте, меня зовут Джун, вас подвезти в гостиницу? Или вы приехали к кому-то в гости?
– Я надеялась взять такси, – зачем-то объяснила я.
– Такси у нас нет, – улыбнулась моя собеседница, – но все автомобили, которые вам здесь встретятся, в вашем распоряжении. Ну, так куда вас подбросить?
– Можно и в гостиницу, – я тоже, наконец, облегченно улыбнулась, – но я приехала, чтобы поговорить с господином Эдвином Каффом.
– Тогда, зачем нужна гостиница? Поедем сразу в Шхуну!
– В Шхуну? – естественно, удивилась я.
– Да, так называется вилла господина Каффа и малютки Салли.
– А, понятно, но удобно ли без предупреждения?
– Здесь у нас не приняты лишние условности. Вы приехали, чтобы встретиться с человеком – я вас к нему доставлю. Мне тоже туда, я там работаю.
– Спасибо, на самом деле мне близки ваши принципы, – это было сказано мною совершенно искренне.
Я ожидала увидеть что-то экзотическое, но необычным было только названия этого привычного для наших широт одноэтажного белостенного строения с большими окнами, и почти всегда полуприкрытыми жалюзи. Вокруг дома росли вперемежку цветущие кустарники и фруктовые деревья. Это не сад в привычном для европейца, например, смысле, это естественное растительное окружение таких домов.
Было уже достаточно жарко, и я с понятным удовольствием вошла внутрь виллы Шхуна, где царил приятный полумрак и относительная прохлада.
– Эй, есть тут кто-нибудь?! – неожиданно выкрикнула Джун.
– Есть! – услышали мы звонкий голосок, звучание которого мне показалось немного необычным, – поднимайтесь на борт, доктор! Мы вас давно ждем!
– Со мной гость из далеких стран, мой капитан, – продолжила девушка привычную, судя по всему, игру и вопросительно посмотрела на меня.
Я кивнула, показывая, что готова поддержать это действо и заслужила благодарную улыбку моей новой знакомой.
Мы прошли по небольшому коридору, который, как мне показалось, возник вдруг, но это впечатление легко объяснить, как моей некоторой растерянностью, так и эффектом чисто зрительным, мы ведь вошли в это полусумрачное пространство из мира, ярко освещенного полуденным солнцем.
Комната, в которой мы оказались, была обычной детской спальней, со стандартным набором мебели, если не считать инвалидной коляски, которая из-за своих размеров казалась ненастоящей. Я не была готова к этому зрелищу. Появилось неприятное ощущения комка в горле. Но, слава Богу, я быстро взяла себя в руки.
Девочка была такой крошечной, а ее кровать казалась такой огромной…
Мне захотелось прервать свой визит, уйти от необходимости вторгаться в этот и без того очень непростой мир. Я почувствовала себя не только инородцем на этом острове, а существом, враждебным, нарушающим хрупкую гармонию с таким трудом выстроенную людьми, живущими на этой Шхуне. Именно Шхуне, ненадежно дрейфующей в маленькой бухте, куда в любой момент может ворваться бездушная и безжалостная стихия жизни большого мира.
– Как тебя зовут? – вопрос был обращен ко мне, а глаза девочки с любопытством взрослой женщины осматривали мое лицо.
– Мэриэл – ответила я и улыбнулась.
– Что привело тебя на борт моего корабля? – слишком серьезно произнесла малышка, или мне это показалось.
– Я путешествую по свету, капитан, – включилась я, как сумела, в не очень понятную мне игру, – мое судно потерпела крушение.
– Мы рады тебе, – произнесла девочка, но в голосе ее было нечто совсем другое.
Господи! Как я жалела в этот момент, что не задала свои вопросы господину Каффу по телефону.
– Мне сказали, что у нас гости, – услышала я низкий хрипловатый голос и обернулась.
– Да, незваные… – попыталась я пошутить, но это плохо получилось.
– Мы могли бы и позвать, – усмехнулся господин Кафф, – если бы знали…
– Извините, что вторглась без предварительной договоренности, – от понимания своей неправоты, я совсем растерялась.
Передо мной стоял высокий мужчина, лицо которого я еще недавно видела на нескольких фотографиях, и, тем не менее, я растерялась. Нет, я не сомневалась, что передо мной тот, кому я должна задать свои вопросы. Мало того, чувствовала, предвосхищая события, что он ответит на них и ответит правду. Однако, я не была уверена, что хочу эту правду узнать.
Мое внутренне напряжение было столь велико, что я сейчас не помню как мы переместились из спальни ребенка в комнату, выполнявшую, очевидно функции гостиной.
– Давайте сразу откажемся от лукавства, я не собираюсь ничего утаивать, но вы должны понимать, что я не допущу, чтобы меня разлучили с моей дочерью.
Я совершенно точно уловила в его голосе интонацию характерную для речи человека, который принял решение. Почти физически я ощутила тяжесть ответственности: и не только перед своей совестью. Я понимала, что с памятью об истине, которая мне сейчас готова открыться, мне предстоит потом жить.
– Я хотела бы, чтобы вы не видели во мне врага, – мне действительно было очень важно, чтобы каждое сказанное мною в тот момент слово мой собеседник воспринял с полным доверием, – кроме того, я не являюсь лицом официальным, а значит, у нас с вами будет шанс попытаться найти выход из сложного положения, в котором вы сейчас оказались, как я понимаю.
– Я вижу, что вы о многом уже догадались, но знать всего вы просто не можете.
– Вы слишком высокого мнения о моих способностях, – не стала я блефовать, – все, о чем я догадалась – это ваша договоренность с господином Смоллером по поводу похищения Вероники из галереи «Уникум»
– Это не мало, – грустно усмехнулся Кафф.
– Знаете что, – решительно заявила вдруг я, – расскажите мне то, что считаете возможным, а я обещаю, что буду действовать в интересах вашей дочери, даже, если это потребует от меня нарушения каких-то моих принципов и даже закона.
– В интересах моей дочери, – тихо, почти шепотом произнес Эдвин Кафф, – до конца жизни быть со мной рядом. Ладно, попробую объяснить, но доказательств у меня нет и допрашивать Салли я не позволю.
– Я вам верю.
Исповедь и ее неожиданности
– Моя дочь больна. У нее болезнь крови, которую называют синдромом Ко. Более двух лет назад от этой болезни умерла моя жена, – он замолчал и продолжил говорить только после довольно длительной паузы, – но у Салли появился шанс выжить. Вы ее видели, она очень хорошая и умная девочка. Болезнь сделала ее старше и мудрее, чем обычно бывают дети ее возраста. Но, в основном, она нормальный ребенок, который любит играть и очень верит в чудеса. Доктор Димитр Миров, который лечит Салли, постоянно твердит мне о том, как важно, чтобы девочка была психологически настроена на выздоровление. Запомните, пожалуйста, это важно…
– Да, – кивнула я, – понимаю.
– Ну вот, как большинство детей, моя малышка любит книжки с картинками. Причем, кроме обычных детских книжонок, она любит рассматривать журналы. Особенно «Коллекционер». Два месяца назад в этом журнале она увидела фотографии некоторой части коллекции работ Фениори. Картинки она смотрела вечером, да так и заснула. Журнал остался лежать на подушке. Утром, когда я, как обычно, пришел к ней в комнату, она с восторгом показала мне на ту страницу где был увеличенный снимок портрета Вероники, и стала рассказывать, что эта красивая тетя приходила к ней ночью и обещала, что скоро ее ножки опять будут ходить. Понятно, что ребенку что-то пригрезилось, но она в это поверила!