Хорошее платье, насколько я понимаю. — Он замолчал, взглянул на Роксану и улыбнулся. — Ее полное имя было Мэдлин Галифакс. Она была швеей, негодяи изнасиловали ее, когда она была в лавке одна. Хозяин не проявил к ней ни малейшего сочувствия и уволил — говорят, такое случается часто. Она осталась без средств к существованию и вскоре поняла, что ждет ребенка. Остальное вы знаете.
— Вы содержите ее, Девлин.
— Нет, конечно, нет. Теперь у нее есть лавка на Бонд-стрит. Она превосходная портниха и шьет все мои рубашки. Я, хм, горжусь ею.
Именно тогда Роксана окончательно поняла, что любит этого человека. Любит так сильно, что ей хочется одновременно плакать и петь. Она также поняла — ее чувства гораздо сильнее, чем те, которые она когда-то испытывала к некоему Джону Синглтону.
— Итак, минус одна любовница. Расскажите об остальных. Или они все на самом деле никакие не любовницы, а вы просто придумали себе образ, чтобы поднять престиж среди мужчин и не дать никому догадаться, какой вы прекрасный человек?
— Я не святой, Роксана. Я всегда любил женщин, любил их аромат, любил прикасаться к ним и… не важно. Я не донжуан. Я уже почти пять лет с двумя женщинами. Я нравлюсь им, как они говорят мне, не меньше, чем они нравятся мне. Они не хотят выходить замуж, им нравится, что я есть в их жизни. Мы друзья, и нам нравится быть вместе.
— В постели.
— И не только. — Он кивнул.
Роксана осторожно встала и поправила юбки.
— Поднимается ветер. Как вы думаете, будет гроза?
Девлин тоже поднялся.
— Я прошу вас выйти за меня замуж, а вы предпочитаете говорить о погоде. А как же все те слова, которые вы держали в себе?
— Это совсем другое.
Он схватил ее за руки и встряхнул:
— Я был откровенен с вами, предельно откровенен, как никогда и ни с кем. А вы предпочитаете не обращать на это внимания и говорить о надвигающейся грозе? Чертовой грозе?
Она погладила его по щеке и поцеловала, звонко и уверенно.
— О, Девлин, я нахожу вас совершенно замечательным. Нет, я не имею ни малейшего желания говорить о грозе, но, по правде говоря, мне надо собраться с мыслями и разобраться в своих чувствах. Верите ли, я никогда раньше не испытывала ничего подобного. Я не знаю, просто не знаю, как поступить. Но признаюсь вам в одном: я всегда питала слабость к вампирам.
— Я тоже должен признаться — иногда я не знаю, хочется ли мне больше придушить вас или расцеловать.
Она подняла голову. Он снова приник к ее губам, и на этот раз не остановился. Его руки заблудились в ее волосах, он поцеловал ее в губы, а потом осыпал поцелуями все лицо. Она прошептала:
— Я никому не принадлежала.
— Конечно. Вы моя. Вы принадлежите мне, Роксана. Сейчас и до того момента, пока я не стану горкой праха в солнечных лучах.
— Надеюсь, это случится нескоро. — Она взглянула ему в глаза, почувствовала его силу, его поднимающееся возбуждение и, не удержавшись, легонько двинула бедрами.
Он застонал, прикрыв глаза от удовольствия.
— Я не могу делить вас, Девлин, пусть даже с этими двумя женщинами, которые мне наверняка понравились бы, если бы вы не спали с ними.
— Они станут просто друзьями — нашими общими, если захотите, и ничем больше.
— Я немногое знаю, я быстро надоем вам, и вы будете чувствовать себя несчастным.
— Я буду с наслаждением учить вас все предстоящие долгие годы. Не хотите ли получить первый урок сейчас, Роксана?
— Я старая дева и предпочла бы не оставаться ею дольше, чем можно.
Девлин рассмеялся и поцеловал ее в приоткрытые губы. Она почувствовала, как его рука коснулась ее груди.
— Вы восхитительны! Я изнываю от желания видеть вас обнаженной. Мне хочется упиваться вашим белоснежным телом и выть на луну.
— Нет, так делают оборотни.
— Тихо! Я постараюсь, чтобы мы оба сегодня выли на луну. Полуночную луну.
Она подняла руку и погладила его.
— Знаете, я не могу дождаться, когда же мы с вами соединимся.
Девлин понимал — в отличие от нее, — что воздух стал слишком холодным, а солнце скрылось за темными тучами. Вряд ли стоит обнажаться здесь, возле реки, сейчас, даже несмотря на пылающий огонь страсти, особенно когда начинается дождь. Он вздохнул.
— Придется подождать. Я позову вас сегодня ночью, если захотите. Или подождем до свадьбы, если вы предпочитаете сделать так. — Он с трудом заставил себя произнести эти слова.
— Возможно, вы правы, — ответила она, и он был рад, что в голосе ее слышалось разочарование.
Девлин поправил свою одежду, потом ее, погладил ее волосы. Поцеловал еще раз.
— Мы должны идти.
Когда они бежали, взявшись за руки, в Рейвенскар, спасаясь от сгущающихся туч, Роксана прокричала:
— Возможно, я приду к вам в полночь, мы потанцуем, и я подставлю вам шею.
Они опередили грозу всего на несколько минут. Когда он оставил Роксану у двери ее спальни, она произнесла.
— Теперь все по-другому, Девлин. Это навсегда.
Только допивая бренди с Джулианом после прекрасного ужина, он вдруг понял, что Роксана так и не согласилась выйти за него замуж. Да и он так и не признался ей в любви. «Мне весьма нравится находиться рядом с вами». Неоспоримая истина, но ему все равно должно быть стыдно. О чем он думал? Он посмотрел на Джулиана и медленно произнес:
— Я идиот. Посади меня на кол и брось в Темзу во время отлива.
— Я полагаю, эта реплика имеет отношение к Роксане. Почему ты идиот?
— Я не имею права раскрыть эту тайну.
— Конечно, имеешь. Я твой дядя.
Девлин скомкал носовой платок и бросил на пол.
— Я не сказал, что люблю ее. Можешь в это поверить? Я сказал просто, что мне нравится находиться рядом с ней.
— Да, недосмотр с твоей стороны. Но я уверен, ты его исправишь. Знаешь, я думаю, Беатрис ждет щенков. Клетус — их гордый отец. Он парит над ней и не выпускает из виду.
— Я заберу двоих из помета. У Клетуса обостренное чувство собственности, просто так он их не отдаст. Что касается Беатрис, она замажет их до полного выпадения шерсти. Как ты думаешь, предосудительно спать с женщиной до брака?
— Боюсь, я думаю именно так.
Девлин чертыхнулся.
— Она хочет этого, Джулиан. Хочет не меньше меня. Только четыре ночи до нашей последней контрабандистской вылазки — черт, целая вечность. Я уверен, моя мать не согласится на простую свадьбу. Сколько месяцев уйдет на подготовку?
— Скажи матери, что не сможешь ждать до августа. Уверен, ты продержишься до того времени. В конце концов, у тебя две любовницы.
Девлин покачал головой.
— Полагаю, я должен начать практиковаться в верности уже сейчас. Роксана будет прекрасной герцогиней, ты согласен, Джулиан?
— Да. Предлагаю вам поселиться в Холли-Хилле, Девлин, посещать Маунт-Берни только, скажем, на Рождество. Но не беспокойся, она хорошо уживется с твоей матерью. Роксана очень умна.
Девлин поднял бокал и со звоном коснулся бокала Джулиана.
— Она наверняка с удовольствием оставит свой отпечаток на Холли-Хилле. Ты знаешь, Роксана пахнет… жасмином с легким оттенком лимона…
Глава 56
Джулиан пристально смотрел на Орвальда Маннерса, который так до сих пор и не очнулся. Почему он не приходит в сознание? Если так будет продолжаться и дальше, он скоро умрет от истощения.
Джулиан проверил его пульс. Пульс был слабый.
— Он не двигался?
Джулиан поднял взгляд и увидел в дверном проеме Софи.
— Нет. Он просто лежит, словно мертвец, который почему-то еще дышит.
Она подошла к кровати и встала рядом с Джулианом.
— Как вы думаете, Ричард надеется, что Маннерс никогда не проснется?
— Не знаю. Ричард очень убедительно все отрицал, — вздохнул Джулиан.
— Больше никто это не мог быть.
Очень похоже на правду. А еще никто, кроме него самого, не мог убить Лили. Надо будет подумать над этим.
— Трудно поверить, что даже у Маннерса была мать, которая его любила.
Орвальд Маннерс внезапно открыл глаза, моргнул и хрипло пробормотал:
— Мне жутко хочется пить.
Софи налила воды в кружку и поднесла к его губам. Он пил и пил, пока наконец не откинулся на подушки, изможденный.
— Вам уже давно пора было проснуться, мистер Маннерс, — обратился к нему Джулиан. — Вы голодны?
Маннерс помолчал, потом кивнул:
— Да, я мог бы съесть и вареного угря. Как вы меня назвали?
Это еще что значит?
— Ваше имя — Орвальд Маннерс, — произнес Джулиан.
— Орвальд, говорите? Не думаю, что по мне это, — звучит по-иностранному, будто я какой-то француз или еще кто похуже. Где я? Что это за симпатичная молоденькая миссис, которая глядит на меня, будто у меня две головы?
Софи наклонилась к нему.
— Я «симпатичная молоденькая миссис», которая будет колотить вас головой о стену, когда вы окончательно придете в себя, мистер Маннерс.
Его глаза загорелись.
— О, можете попробовать, маленькая леди. Мне нравятся норовистые, или, по крайней мере, так мне кажется. Вы пришли меня накормить?
Поев — не вареных угрей, но замечательного пирога. Маннерс снова уснул. На этот раз, как сказал им доктор Кратчфилд, покачав головой и дивясь такому чуду, спокойным сном.
— Возможно, все дело в том, Принц, что он услышал ваш голос и проснулся. Я не могу требовать с вас денег, ибо, если быть абсолютно честным, я ничего не сделал.
Джулиан рассмеялся и дал доктору Кратчфилду однофунтовую купюру. Покрытая множеством вен рука доктора слегка дрожала.
— Похоже, мистер Маннерс не помнит, кто он. Доктор Кратчфилд, известны ли вам подобные случаи? — спросила Софи.
— Повреждения головы — никто не знает, что они натворят с внутренностями черепа. Некоторые не помнят, как они пострадали. Некоторые не помнят ничего вообще. Чего ждать от этого господина? Я не знаю. Доброго дня вам, Принц, мисс Уилки. Мне было бы интересно услышать, что будет дальше с этим человеком.
— И мне тоже, — заметил Джулиан, обернувшись к Софи.