Люди, особенно в городах, хорошо помнили казацкие розги и шашки, штыки и приклады, обрушиваемые на их головы и спины в период манифестаций, забастовок, стачек и других массовых выступлений народа.
Следует отметить, что после окончания Гражданской войны — поражений войск Деникина, Врангеля и Колчака — в Европу эмигрировали даже целые казачьи части. Впервые русские казаки появились на Балканах. Все станицы, а вернее, станичные атаманы и правления подчинялись двум главным органам: «Объединенному совету Дона, Кубани и Терека» и «Казачьему союзу», которые возглавлялись атаманом Всевеликого войска донского, одним из командиров Добровольческой армии и руководителей белогвардейского движения на юге России, генерал-лейтенантом Африканом Петровичем Богаевским (1872–1934).
Несколько фактов из его боевой биографии.
Первоначальное образование получил в Донском казачьем кадетском корпусе. В 1892 году из взводных портупей-юнкеров (так называлось одно из первичных воинских учебных званий) Николаевского кавалерийского училища произведен в чин хорунжего, и за отличные успехи в науках имя его было занесено на памятную мраморную доску. Начал службу в лейб-гвардии Атаманском полку. В 1900 году с отличием окончил Академию Генерального штаба и до 1914 года занимал ряд штабных должностей в столичном военном округе. На фронт ушел в должности начальника штаба 2-й гвардейской кавалерийской дивизии.
С октября 1914 года по январь 1915 года командовал 4-м Мариупольским гусарским полком, затем — лейб-гвардии Сводно-казачьим полком с зачислением в свиту его величества. В октябре Богаевский был назначен начальником штаба Походного атамана, великого князя Бориса Владимировича и на этом посту находился до Февральской революции.
В 1917 году он назначен начальником Забайкальской казачьей дивизии, а в августе того же года — начальником 1-й гвардейской кавалерийской дивизии. После ее развала уехал на Дон, где по назначению генералом Калединым командовал войсками Ростовского района. В правительстве атамана Краснова занимал пост председателя Совета управляющих отделами, где вскоре получил звание генерал-лейтенанта.
После отказа от власти предводителя донского казачества генерала П. Н. Краснова 6 февраля 1919 года А. П. Богаевского избирают атаманом Всевеликого войска донского.
Служил у Врангеля в Крыму. В конце 1922 года он переехал в Белград, а через год оказался в Париже, где активно сотрудничал с руководством РОВС.
Скончался в Париже 21 октября 1934 года.
Похоронен генерал на русском кладбище в Сен-Женевьев-де-Буа. Он автор интересной книги о Ледяном походе белых частей с отражением там всего того ужаса, с которым пришлось столкнуться практически безоружному, раздетому и голодному Белому движению в борьбе с набирающей силу Красной Армией, поддерживаемой простым народом в результате жестких репрессивных и умелых пропагандистских мер.
В 1920-е годы Болгария стала местом сосредоточения основной массы эмигрировавшего казачества. София превратилась в казачью столицу. Кстати, к концу 1920-х годов в Болгарии насчитывалось более десяти крупных станиц.
По неполным данным Службы по делам беженцев Лиги Наций, в 1926 году официально было зарегистрировано около миллиона русских беженцев. Более двух тысяч приняла Франция, 300 тысяч осело в Турции, в Китае — до 100 тысяч человек. В Югославии, Латвии, Чехословакии, Болгарии и Греции приблизительно по 30–40 тысяч русских эмигрантов.
Так создавалась русская казачья диаспора на Западе…
Советская власть оказалась для многих казаков неуютной властью, особенно после окончания Гражданской войны. Многие исповедовали принцип Гиляровского «в России две напасти: внизу — власть тьмы, а наверху — тьма власти».
Надо признаться, что повсеместно отношения между казачеством и местными жителями ухудшались. В одном из обращений ВЦИК того времени говорилось:
«Казачий комитет при ВЦИК, известивший о крайне обостренном отношении в пределах Уральской области между казаками и войсками, руководимыми Советской властью, настойчиво просит о прекращении напрасного кровопролития и разрешении вопроса мирным путем».
Несомненно, больнее всего этот процесс протекал в южных регионах России, где проживала значительная часть казаков Кубанского, Терского и Донского казачьих войск. Именно в этих районах интеграционные процессы в советскую государственно-правовую систему оказались наиболее трудными, а потому степень ожесточения и накал внутренней борьбы был порой крайне сильный.
При этом большевики сумели использовать для давления на казаков их многовековые трения с другими коренными народами Северного Кавказа, не обязательно по вине первых. Когда «аборигены — горцы», получив негласное одобрение от Троцкого и других вождей Советской России, начали принудительно выселять казаков из своих станиц, вырезать их семьи, разрушать хаты-мазанки, кладбища, церкви и другие святыни, Москва и Кремль спокойно молчали, будто не видя этих зверств.
Нечто подобное творилось и в лихие 1990-е годы.
После предательского развала СССР и коварного по последствиям курса Ельцина на суверенизацию автономных республик, находившихся в составе Российской Федерации, с территорий Северного Кавказа было выдавлено аборигенами более 500 тысяч русских. Получалось, россияне не могли ужиться с россиянами, что было социальной несправедливостью и политическим преступлением, на которые до сих пор центральная власть не прореагировала. А после двух войн она элементарно прогнулась перед амбициозными «президентами», правда изменившими титулы и ставшими сегодня руководителями этих республик. И наверное, правильно сделала, но это уже было после Ельцина. И все же содержание правления у них осталось «президентским». Они требовали и требуют все больше и больше денежных вливаний в свои «государства». Аппетиты у них немереные и растут в геометрической прогрессии. Основа — они жертвы войны.
Стройте то, что разрушили снарядами и бомбами, если не хватило ума договариваться.
В 1988 году в Известиях ЦК КПСС (№ 6) было опубликовано печально известное Циркулярное письмо ЦК РКП(б) к местным партийным организациям от 24 января 1919 года, которое признавало:
«…единственно правильной самую беспощадную борьбу со всеми верхами казачества путем поголовного их истребления…
Никакие компромиссы, никакая половинчатость недопустимы».
Общее управление делами казачества было сосредоточено в Казачьем отделе ВЦИК. Но он не мог справиться с лавиной событий по «расказачиванию» с применением репрессивных методов — маховик искусственно насажденного мордобоя уже нельзя было остановить, он вращался с дикой силой.
Кремль декретом от 1 июля 1918 года призвал «воюющие» стороны к порядку с дачей заверения казакам в том, что их в дальнейшем никто трогать не будет. Но на практике все происходило, как и прежде, — на местах продолжалось уничтожение и выселение казачьих семей.
После разгрома армии Деникина и эвакуации морем войск Врангеля положение казачества еще более ухудшилось: Я. М. Свердлов призывает провести массовый террор против богатых казаков, истребив их поголовно, конфисковать у них хлеб и другие продовольственные излишки. В число истребляемых «богатых» входили атаманы, судьи, учителя, священники, врачи, библиотекари и прочие специалисты, работающие в городах, селах, на хуторах и станицах.
Примерно в это время Троцкий писал о казаках:
«Казаки — единственная часть русской нации, способная к самоорганизации. По этой причине они должны быть уничтожены поголовно… Это своего рода зоологическая среда, и не более того. Пусть последние их остатки, словно евангельские свиньи, будут сброшены в Черное море…»
А до этого он же инструктировал:
«Чем нам компенсировать свою неопытность? Запомните, товарищи, только террором. Террором последовательным и беспощадным! Уступчивость, мягкотелость история нам никогда не простит. Если до настоящего времени нами уничтожены сотни и тысячи, то теперь пришло время создать организацию, аппарат которой, если понадобится, сможет уничтожить десятки тысяч. У нас нет времени, нет возможности выискивать действительных, активных наших врагов. Мы вынуждены встать на путь уничтожения».
Была и такая форма казни — тысячи белых офицеров, солдат, казаков с «якорями из камней» сбрасывались с молов и обрывов, и они уходили на дно Дона или Черного моря.
Троцкий ввел в обиход термин «устроить Карфаген» казачеству. Его намерения расправы с белыми, в том числе и с казаками, некоторые горячие головы из местного партийного и советского актива трактовали так: «Пока не вырежем казачество и не населим пришлым элементом Донскую область, до тех пор Советской власти там не бывать».
Это было страшное время. Черная идея надвигающейся гибели просто не умещалась в казачьих головах. Гибель подползала сначала слишком медленно, а потом понеслась лавинообразно, сметая на своем пути препятствия в виде казачьих станиц и казаков, в них проживающих, в богатых и в небогатых хатах.
Наверное, дело было в том, что само понятие «гибель» всегда связано с катастрофическими внезапностью, сиюминутностью и мгновенностью. Одни люди, одного государства, ставшего внезапно иным, теперь убивали других людей, в том числе и своих земляков, только за то, что те по-другому, иначе думали, чем первые, или были богаче. Победители уничтожали со звериной яростью и болезненной запальчивостью людей, как правило, безоружных — и ложью, и пулей. Слово и дело внезапно соединялись в кровавую месть, невесть откуда поселившуюся в душах палачей, недавно живших нормальной жизнью. Сегодня нечто подобное мы видим на Украине.
Так, член Казачьего отдела ВЦИК М. Данилов отмечал: «Разве для того казачество осталось, чтобы его убивали, без оружия в руках, ведь мы фактически обманули и побили их».
После смерти Свердлова и Ленина, выдворения из Советской России Троцкого и прихода к власти Сталина, где-то с середины 1930-х годов Советское правительство повернулось лицом к казачеству и смотрело на него как на особую национально-сословную общность. Казакам было вновь разрешено служить в армии, начали создавать небольшие казачьи части, казаков теперь приглашали на парады в своей национальной форме.