– Дело в том, – начала она, заикаясь, – у нас говорят, что ваши девушки приезжают только для того, чтобы выйти замуж.
– Мне думается, все девушки, что бы они ни делали, имеют единственную цель – выйти замуж, – пришлось озадачить несмышленую Су. Пожалуй, это самое короткое турецкое имя – легко запоминается и переводится как «вода».
– Но одно дело хотеть и выходить замуж у себя на родине, а другое – в чужой стране. Ведь их же никто не приглашает!
– Конкуренция, открытый рынок… Видимо, так? Думаете, приезжие девушки понижают цену местных?
Су наивно захлопала глазами и тихо произнесла:
– Но ведь ваши мужчины в таком количестве не приезжают, чтобы жениться здесь… Получается несправедливо…
Хотелось возразить, что конкурентная борьба, очевидно, дисквалифицировала любого иностранца на местном рынке женихов, ибо соперничать с чернобровыми стамбульцами, которых не счесть на улицах города, просто невозможно. На всякий случай, чтобы снять с себя все подозрения, я вкратце описала историю своей жизни, сделав правильные акценты на том, где, когда и с кем я вступила в брак. Су заметно подобрела и стала чаще улыбаться.
Комната наполнилась чарующим ароматом черного кофе, бережно разлитого в фарфоровые наперстки с изображениями алых тюльпанов – символа Турции. Девушки со смехом берут по крохотной чашке и с замиранием сердца отпивают первый глоток – в этот момент нужно произнести свое имя. Со вторым – задумать суженого или назвать имя возлюбленного/мужа. С третьим – загадать желание, а дальше… глотков может и не хватить – лишь черная гуща, терпкая и вяжущая, оседающая на языке маслянистым напоминанием пророчащего напитка. Раньше в подобных компаниях выбирали самую мудрую falcı bacı – всезнающую гадалку, которая и предрекала молодым особам размер камня на подаренном кольце; длину отреза редкого шелка; количество сыновей, за которых положено от мужа щедрое вознаграждение…
Так или иначе все упиралось в материальную составляющую вопроса, что делало гадание исключительно практичным мероприятием, призванным удовлетворять меркантильные запросы расчетливых домохозяек, находящихся на мужнином довольствии и желавших еще большего.
И хотя времена сегодня не те, девушки с откровенным рвением переворачивали чашки и, затаясь, рассматривали завитки в кофейной гуще, пытаясь усмотреть нечто особенное, как знак «Шанель» на сумке-мечте либо улыбчивую мордашку померанского шпица, которого давно просили в подарок. А так как умудренных опытом гадалок среди нас не было, девицы тут же залезали в специальные приложения, которые моментально считывали рисунок на дне чашки и тут же выдавали развернутый анализ будущего с мастерством вокзальной гадалки.
Заев горький кофе сладким кусочком розового лукума в фисташковой пыли, красавицы принялись делиться секретами красоты: сколько держать оливковое масло на волосах, какой хной подкрасить седину, как приготовить золотое молоко из zerdeçal[430] для ровного цвета лица и как обрести здоровую белоснежную улыбку на долгие десятилетия. Тема крепких зубов в Стамбуле сразу привлекла к себе внимание. Несмотря на обилие сахарных десертов, доступных всем и повсюду, стамбульцы отличались красивыми улыбками, на которые не обратить внимания было просто невозможно. Правда, наряду со сладостями город так же пестрил тысячами вывесок на домах «Diş hakimi»[431], что говорило о востребованности данной профессии. И все же было что-то еще, о чем молчали белозубые мусорщики и престарелые торговки на рынках, улыбающиеся своими кривоватыми, но все еще крепкими резцами.
Су, не отходившая от меня ни на шаг, после кофейной паузы достала из сумочки небольшую палочку и скрылась с ней в ванной комнате. Интуитивно я последовала за ней.
– Заходи, конечно, я совершенно не против, – добродушно отреагировала она на мой стеснительный стук. – Мне все равно только пожевать мисвак, одна минутка… – И она принялась покусывать светлую веточку, с удовольствием вытягивая из нее сок.
Прокрутив в голове с десяток возможных вариантов насчет увиденного ритуала, который напоминал нечто языческое и непременно антинаучное, я подошла ближе.
– Хочешь, тебе отрежу кусочек? С обратной стороны? – продолжая жевать деревяшку, наивно поинтересовалась Су, что заставило меня отпрянуть: а вдруг это запрещенное растение, обладающее наркотическим либо галлюциногенным эффектом?
– Ты что, не знаешь мисвак? Ну, вы, иностранки, даете! Как же без него можно обойтись современной девушке? – возмущалась Су настолько естественно, как будто речь шла об эпиляции или зубной пасте.
– Откуда же нам, иностранкам, знать об этой штучке, если она нигде не продается?!
– Где же, по-твоему, все мы ее берем?
«Все мы?»
– То есть ты хочешь сказать, что такая палочка есть у каждой девушки Стамбула?
– Именно! Почти у каждой стамбулки есть своя волшебная палочка, и ее мы ни на что не променяем.
Оставалось выяснить, на какие волшебные трюки была способна веточка размером с карандаш, которой были так преданы юные красавицы. И каково было мое удивление, когда я узнала, что на протяжении двух лет жила буквально бок о бок с магическим жезлом, способным на такие чудеса, о которых не знало ни молодильное яблочко, ни живая водица.
С древних времен женщины Ближнего Востока и Юго-Восточной Азии, где произрастает кустарник с романтичным названием Сальвадора Персидская, или попросту «арак», знали цену целебному растению. Из его корней как раз и изготавливают целебные палочки, секретом которых делилась со мной заботливая Су. Оказалось, содержащее в себе массу полезных веществ приспособление ухаживает за зубами получше любой щетки с пастой, без которых не мыслит ни дня своего существования ни одна современная женщина.
Когда поздним вечером мы с Эмель возвращались домой, всю дорогу я болтала о мисваке как о невероятном чуде, явившемся сегодня ко мне в виде «волшебной палочки».
– И как ты могла не рассказать об этом раньше? – не переставала я спрашивать подругу, которая порядком подустала и с ужасом представляла себе завтрашнее возвращение детей.
– А кто мог подумать, что ты такая глупая? Как можно в твои годы не знать о мисваке? Любая старушка в далеком селении, и та пользуется им, а тут ты, городская…
– И что, если утром и вечером чистить им зубы, они будут белоснежными? – мне требовалось подтверждение чудодейственности сегодняшнего открытия.
– Evet, evet, evet[432], – кивала безразличная Эмель. – Но и это не главное. Зубы будут крепкими, как у молодого скакуна, а аппетит крохотный, как «ханым гебеи»[433]…
Я взяла соседку за плечи и попросила повторить еще раз то, что было только что сказано.
– Ну да, я же говорю, – пыталась вырваться Эмель, чтобы поскорее проскользнуть в высокие двери парадной нашего дома. – В составе мисвака есть и витамины, и эфирные масла. Вкус у него такой интересный… Пожуешь – и долго есть не хочется. Почему, думаешь, наши женщины после таких посиделок все еще стройняшки?
Именно в эту минуту я ощутила себя преданной, страшно обманутой, покинутой и раздавленной. Оказалось, что все это время я была объектом жестокого обмана коварной женщины, чьи капризы я покорно сносила изо дня в день, чьих детей забирала из детских садов, чьи слезы утирала по ночам, когда ей хотелось убить бывшего мужа…
– Но как ты могла так долго скрывать от меня эту тайну? Ведь я нуждалась в ней…
– Дорогая, мы, женщины, такие… – И разведя руками, она с обреченным видом побрела в небольшую квартирку, в которой, я знала, всю ночь будет наслаждаться любимыми сериалами и бокалом розе из винограда «tilki kuyruğu», что переводится как «лисий хвост». Незатейливый вкус – лимон и мята – на финише отдает пряной ноткой косточки черешни – такой неожиданный курьез, какие частенько встречаются и в женской дружбе.
Всю ночь я ворочалась и не давала спать Дипу, который пообещал, что больше не пустит меня на сомнительные сборища с Эмель, потому что после них я сама не своя. От обиды хотелось спихнуть его на коврик, разбить весы и перечистить зубы всеми тремя пастами, что стояли на полочке в ванной. Часов в семь я все же решила встать и поплелась на кухню заваривать успокаивающий дибек.
В дверь постучали. На пороге лежал бумажный пакетик с корешком мисвака. Это была моя первая «волшебная палочка», вернувшая веру в настоящую женскую дружбу. А к полудню на столе у нас стояло блюдо с крохотными пончиками, названными изобретательными султанскими поварами «женский пупок». Я съела всего один, потому что больше мне не хотелось… Или мне просто так думалось…
Рецепт
Миниатюрные пончики «дамский пупок» из поваренной книги султанских кулинаров
Тесто:
• 250 мл воды
• 150 г муки
• 50 г сливочного масла
• 2 яйца
• Щепотка соли
• Растительное масло для обжаривания
Сироп:
• 70 г сахара
• 150 мл воды
• 1 чайная ложка ванильного сахара
• 2 чайные ложки лимонного сока
Секрет десерта заключается в его миниатюрности: можно скушать с десяток «пупочков» – и ощущение легкости не покинет. А если сопроводить угощение крохотной чашечкой кофе дибек, то день начнется удачно, несмотря ни на какие утренние перипетии.
Рецепт прост настолько, что не требует ни включения духовки, ни томительного ожидания подъема теста, которое еще может передумать и не подняться.
Османские повара, работавшие на кухнях придирчивых султанов и их наложниц, должны были раздувать своими блюдами не только аппетит, но и любовь: из крохотной искры в бушующее пламя. И надо сказать, им это удавалось. На какие только ухищрения они ни шли, чтобы передать кусочком теста округлость женского бедра, припухлость юных губ и (о, боги, какая фантазия!) дамские пупки, которые дальновидные наложницы украшали рисунками, лепестками и драгоценными камнями – все ради султана своего сердца. Огромное внимание уделялось сладости, степень которой могла доходить до приторности, неизбежно ведущей к кариесу, диабету и прочим осложнениям, известным только нам, детям двадцать первого века. В те же далекие времена ни повара, ни радетельные лекари, ни уж тем более обладательницы тех самых прекрасных пупков думать не думали о вреде глюкозы и потому потребляли вымоченные в сиропах булочки без зазрения совести. Старинный рецепт, который легко найти в каждой поваренной книге минувших столетий, пришлось слегка видоизменить – в разы уменьшить количество сахара и сократить время вымачивания в сиропе. Можно и вовсе прибегнуть к сухому выпеканию в духовке, а не зажариванию пышек в растительном масле, однако это уже совсем другая история о тосканском поваре шестнадцатого века Пантерелли и известных фамилиях Медичи и Валуа, знавших толк не только в интригах, но и в прекрасных кушаньях. Но разговор ведь совсем не о них…