Перед выходом из парадного я забрала из почтового ящика «Петровский курьер» – еженедельную бесплатную газету районных новостей. В отличие от многочисленных рекламных листков в этом есть довольно много статей – пусть и на правах рекламы. Есть и сводка ГУВД, и пожарников.
О нашем пожаре рассказывалось на первой странице. Безапелляционно утверждалось, что погибли двое художников – из-за собственной халатности. Несчастным пенсионерам, проживающим снизу, теперь придется делать ремонт, а средства на него спросить не с кого. Какое безобразие! Из-за халатности алкоголиков страдают ни в чем не повинные люди. Ни про взрыв, ни про скелет в нише, ни про французов-хозяев наиболее пострадавшей квартиры в газете не было ни слова.
Глава 6
1 июля, среда, вечер
В середине дня я притащилась с продуктами, разложила все по местам, наскоро перекусила и решила хоть немного отдохнуть. Что же это я, в самом-то деле? Солнце в Питере нечастый гость, и пока никакой халтуры нет – так надо же хоть сходить искупаться да подставить тело солнечным лучам. Я быстро переоделась в купальник, прихватила подстилку и французский детективчик, позвонила Наташке, тут же согласившейся составить мне компанию (Наташка полдня занималась уборкой квартиры и тоже была рада отдохнуть), и мы отправились на пляж у Петропавловской крепости.
Пробыли мы там часов до восьми вечера и, разомлевшие, отправились по домам. Зайдя под арку, я заметила, что у нас во дворе стоит больше, чем обычно, машин, причем все иностранные. Наверное, гости ночного клуба, решила я. Хотя с другой стороны дома, в котором размещался ночной клуб, имелась довольно большая стоянка, иногда некоторые личности ставили машины у нас во дворе. Может, на случай быстрого исчезновения с места действия через черный ход? Но это все равно не мое дело, решила я и спокойно отправилась к себе на этаж. Лифт до сих пор не работал.
Я открыла дверь ключом и угодила в крепкие объятия хорошо накачанного молодца лет двадцати шести – двадцати семи. Молодец видов на меня как на женщину не имел никаких, и его объятия не имели ничего общего с проявлением страсти. Он просто швырнул меня в сторону двери, ведущей из нашей обширной, ныне заставленной прихожей в коридор, и приказал следовать на кухню. Для убедительности ткнул мне в спину чем-то холодным и круглым. Я тотчас догадалась, что это может быть, и аргумент оказался весьма убедительным.
Наши постоянные жильцы и присоединившийся к ним временный сидели рядком вдоль стеночки, сложив руки на коленях. Напротив них стояли еще двое молодцев, двойников встретившего меня. В руках – короткоствольные автоматы. А за нашим общим столом восседал лысоватый мужчина лет пятидесяти пяти. Наверное, он очень переживал облысение, потому что прилагал отчаянные усилия, чтобы скрыть лысину остатками волос, – правда, это у него не очень хорошо получалось. Но он явно старался. Мужчина был кругленький, с лицом, словно обведенным циркулем. Мне он чем-то напомнил гриб-боровик. На пухленьком левом мизинчике поблескивал довольно крупный бриллиант. Мужчина был в белой рубашке и при галстуке – в отличие от сопровождавших его молодцев, одетых по форме: штаны из камуфляжа, кожаные безрукавки и огромные кресты на собачьих цепях. Плюс короткоствольные автоматы. «Как это они, интересно, с ними по улице разгуливают? – почему-то подумала я. – Или теперь вообще никто ни на что внимания не обращает?» Потом я прикинула, что эти автоматы можно при желании спрятать под безрукавками, частично же засунуть в штаны.
Видимо, я так откровенно прикидывала, что сидевший за столом мужчина рассмеялся. Но подумал он совсем другое.
– Хорошие у меня мальчики, а, Марина Сергеевна? – спросил он, отхлебывая кофе (явно мой) из моей любимой чашки. – Вы, конечно, еще не в том возрасте, чтобы на молоденьких тянуло, но…
– Я прикидывала, куда они автоматы убирают, – призналась я. – Может, у них разрешения есть? Или они их носят, выставляя на всеобщее обозрение?
Мужчина обомлел. Парни тоже. Первым пришел в себя стоявший у окна блондин. Если бы он немного отрастил волосы, парень был бы хоть куда.
– Вот, смотри, – сказал он. И быстро убрал оружие. Потом так же быстро выхватил.
Я встретилась взглядом с сыном и незаметно подмигнула ему. У меня уже созрел план действий. Трое вооруженных мужиков явно не ожидают подвоха со стороны, казалось бы, беззащитной женщины, ребенка, раненого, стариков… и кота… Но мы еще посмотрим, кто кого, дорогие незваные гости. Неожиданность нападения – уже половина успеха. Да и решатся ли они стрелять? И вообще, готовы ли?
– Дяденька, а мне можно… – раскрыл рот Сережка.
– Помолчи, – прервал его сидевший за столом мужчина, но Сережка уже направлялся к проводившему демонстрацию блондину.
Сережка протянул ручонку к автомату, его владелец не решился оттолкнуть ребенка или не ожидал от него никаких неприятностей. Что ж тут такого – простое мальчишеское любопытство. Молодец сам недавно вышел из Сережкиного возраста. Мой сын со всей силы двинул ногой в пах демонстратору и выхватил из его рук автомат. Я, практически одновременно с ребенком, врезала ногой по причинному месту тому соколу, что провожал меня на кухню. Дополнительного приглашения другим жильцам нашей коммуналки не требовалось.
Иван Петрович совершил гигантский прыжок и рухнул на вскинувшего автомат молодого господина, подпиравшего стену. Табуретки, на которых только что восседали наши жильцы, мгновенно опустели. Приговаривая, что он этим мерзавцам покажет, как пугать честных людей, раненый Вася метнулся на помощь Сережке, и они на пару принялись дубасить блондина. Вооружившись скалкой, ко мне подлетела Ольга Николаевна и со всей силы огрела по голове воющего провожатого, уже выронившего пистолет (автоматы были только у двоих) и державшегося обеими руками за самое дорогое. После второго удара скалкой молодец отключился, с грохотом рухнув на пол. Я быстренько подхватила пистолет. С ним спокойнее.
Затем Ольга Николаевна все с той же скалкой бросилась на помощь Ивану Петровичу, не пожалевшему для противника недопитую бутылку какой-то своей бодяги, – просто бутылка оказалась под рукой у дяди Вани (они у него почти всегда оказываются под рукой, но в этот раз ее наличие оказалось как нельзя кстати). Бутылка разбилась, но на пуленепробиваемом лбу молодца только лопнула кожа. Ольга Николаевна приложилась по тому же месту скалкой – и это возымело больший эффект, чем бутылка. Затем младшая из сестер Ваучских приложилась для порядка и ко лбу третьего молодца, с которым в общем и целом уже разобрались Сережка с Васей. Победа осталась за нами.
Анна Николаевна тоже не сидела сложа руки. Восьмидесятипятилетняя женщина сумела быстро подхватить автомат, вырванный Сережкой из рук врага, и тут же направила его дуло в лоб сидевшему за столом мужчине. Как я успела заметить краешком глаза, Анна Николаевна умела обращаться с оружием; потом, расправляясь с доставшимся мне противником, я услышала, как старшая Ваучская прошипела, обращаясь к незваному гостю:
– Сиди и не рыпайся. Я этот город в Великую Отечественную защищала, в госпитале работала, на крышах дежурила, зажигательные бомбы тушила, а уж за свою квартиру и своих родных тем более постою.
Ни у меня, ни – главное – у Боровичка, которому в лоб было направлено дуло, сомнений в том, что Анна Николаевна осуществит свою угрозу, если он «рыпнется», не возникало.
Жильцы нашей квартиры сражались с гораздо большим, чем молодые охранники, ожесточением. Еще бы: защищали свой живот, свою квартиру и, не исключено – оставленное в ней предками Ваучских богатство. Поэтому мы и победили.
Кухня представляла собой поле боя после героического сражения, проходившего практически в каждом углу с использованием всех подручных средств. К урону, понесенному нами во время пожара, добавился урон, понесенный во время схватки. Он, конечно, был значительно меньше – несколько разбитых тарелок и одна сломанная табуретка, но на непрошеных гостей и этого было жалко.
А они вообще оказались не готовы к битве не на жизнь, а на смерть. Наверное, мальчики расслабились от сытой и спокойной жизни. Ходили себе с автоматами по улицам, пугали мирных жителей, да и в нашей квартире никак не предполагали встретить достойное сопротивление со стороны старушек, одиннадцатилетнего ребенка, молодой женщины и раба зеленого змия Ивана Петровича.
Мужчина, сидевший за столом, продолжал попивать кофеек, невозмутимо наблюдая за сражением. Он принял как факт угрозу Анны Николаевны – не дергался, не участвовал, не комментировал. Наверное, ему было просто интересно. Ну, например, узнать кое-что о человеческих возможностях в экстремальной ситуации.
Итак, мы вышли победителями, правда, у Васи начала кровоточить рана, и Анна Николаевна увела его на перевязку, передав свой трофей младшей сестре. Иван Петрович повесил на шею второй автомат и временно покинул помещение. Вернулся с веревкой и связал ею соколов, в настоящий момент лежавших в отключке от окружающего мира. Сережка ему помогал. Кот носился по кухне, перепрыгивая через лежащие тела. Ольга Николаевна подсчитывала ущерб, нанесенный нашему дому. Я же утерла пот со лба и плюхнулась напротив невозмутимого Боровичка. Пистолет из рук я так и не выпустила.
– Вы бы хоть представились, – попросила я.
– Валерий Павлович Белоусов, – чуть наклонил голову Боровичок. Ну и нервная система!
– Очень приятно, – сказала я.
Валерию Павловичу было тоже очень приятно познакомиться с мужественными жильцами нашей квартиры, продемонстрировавшими ему, что он зря платит деньги молодым дармоедам. Кивнув в сторону лежавших рядком юношей, Валерий Павлович поинтересовался, не думаю ли я переквалифицироваться, например, поработать в охране. Женщины-телохранительницы входят в моду.
Я не думала и попросила сообщить, зачем Валерий Павлович пожаловал в нашу скромную обитель. Боровичок признался, что его интересовали не постоянные жильцы, а временно поселившийся у нас художник. Если господин художник покинет квартиру вместе с Валерием Павловичем, то все претензии к нам с его стороны будут сняты.