Одним из главных проектов Ирода в Иерусалиме стала коренная реконструкция Иерусалимского Храма. Израильские историки любят в шутку утверждать, что, по сути дела, Третий Храм у евреев уже был, и построил его не кто иной, как Ирод – дескать, изменения, произведенные им во внешнем облике Второго Иерусалимского Храма были настолько серьезны, что после них тот стал почти неузнаваем.
Принимать это утверждение всерьез, разумеется, не стоит. На самом деле Ирод не тронул самих стен Храма. Святая Святых, святилище (гейхал) и внутренний храмовый двор остались неприкосновенными и сохранили свою строгую форму квадрата, хотя Ирод отремонтировал и значительно украсил внутренние помещения Храма. Одновременно он сделал к нему целый ряд пристроек и, расширив таким образом Храмовый комплекс до площади в 14 гектаров, окружил его мощными каменными стенами. Стены эти, с одной стороны, были призваны защитить Храмовую гору от возможных оползней, а с другой придать Храму еще более величественный вид.
При этом с помощью изящных мостов внешние стены Храмового комплекса соединялись с остальной частью города и органически вписывались в окружающий ландшафт.
В южной внешней стене Храма были сделаны величественные ворота Хульда, через которые на Храмовую гору и всходили толпы паломников, испытывающих поистине священный трепет перед поднимающимся на 50 метров в высь, облицованное белым мрамором, драгоценными и полудрагоценными камнями и украшенное золотом здание Храма.
Через ворота Западной Стены, которой предстояло стать Стеной Плача, входили на территорию Храма, в основном, священнослужители – коэны и левиты, а также, возможно, и сам Ирод с членами своей семьи. Целая система изящных арочных мостов соединяла Западную Стену с Верхним городом, в котором стоял царский дворец, а также проживали представители еврейской знати и служившие в Храме священники.
Историки считают, что Ирод решил заняться реконструкцией Храма, чтобы хоть как-то расположить к себе ненавидевший его еврейский народ. Однако Талмуд утверждает, что он сделал это по прямому совету мудреца Бавы Бен-Буты.
Так как члены Синедриона, рассказывает Талмуд, оспаривали законность пребывания Ирода на троне еврейских царей, то он велел казнить их всех за исключением Бавы Бен-Буты, которому выколол глаза и оставил в живых в качестве своего личного советника – так сбылось страшное предсказание Шамая.
Как-то, чтобы убедиться, что Бава Бен-Бута не вынашивает против него враждебных замыслов, Ирод пришел к нему в комнату и, изменив голос, сказал:
– Помнишь ли ты о том, что этот жестокий раб (то есть Ирод, бывший потомком рабов-идумитян – П.Л.) сделал с тобой и твоими товарищами?
– Что же я могу сейчас сделать против него? – спросил слепой Бава.
– Прокляни его! – посоветовал Ирод.
– Нет, – покачал головой Бава. – Ибо сказано в Писании: “Даже в помыслах не кляни царя”.
– Сказано “начальника в народе твоем не проклинай”, то есть человека, преданного народу. Но разве Ирод не враг нашему народу? – вопросил Ирод. И добавил:
– Не бойся проклясть его: никто об этом не узнает – ведь, кроме меня и тебя, здесь никого нет.
– Сказано: “Птица небесная может слово перенести, и крылатая речь пересказать”, – ответил упрямый Бава Бен-Бута.
И тогда потрясенный его мудростью и нравственной чистотой, Ирод решил открыться мудрецу.
– Знай, что это я, царь Ирод, говорю с тобой, – сказал он. – И признаюсь: если бы я знал, что еврейские мудрецы столь добродетельны, я не казнил бы их. Скажи же теперь, чем я могу искупить это свое преступление?
– Сказано нашими предками, что заповеди – это светильник, а Закон – свет. Тот, кто погасил казнью мудрых светильник мира, пусть зажжет свет мира, возвеличив Храм Господа, – ответил Бава Бен-Бута.
После этого разговора, согласно талмудической легенде, Ирод и решил заняться перестройкой Храма.
Эта работа продолжалась больше десяти лет (по выкладкам ряда израильских историков, 17–18 лет). Опять-таки согласно Талмуду, о том, что это деяние Ирода было угодно Богу говорил тот факт, что на протяжении всего этого времени дожди в Иерусалиме шли только по ночам – днем же в любое время года светило ясное солнце, чтобы строители могли спокойно работать.
Когда реконструкция Храмовой горы была закончена, народ был настолько поражен красотой получившегося архитектурного комплекса, что у евреев сложилась поговорка “Тот, кто не видел Храма, отстроенного Иродом, тот не видел подлинного великолепия!”.
Народные предания и исторические хроники утверждают, что Ирод собирался облицевать внешние храмовые стены мрамором или даже золотом, однако архитекторы отговорили его от этого шага, убедив, что натуральная каменная кладка обладает особой красотой. В том, что эти стены сложены из камней разного размера, утверждали они, есть своя эстетика, а выступы и углубления в натуральном камне создают особую игру света и тени.
Так все стены, идущие вокруг Храмовой горы, так и остались необлицованными и именно в таком, первозданном виде, Западная Стена стоит и сегодня. Любопытно, что большинство современных архитекторов согласно со своими древними колегами: любая облицовка, по их мнению, только повредила бы Стене Плача и снизила бы то огромное впечатление, которое она производит на людей и сегодня.
Впрочем, даже реконструкция Храмовой горы и придание Второму Храму такого величия, что он по своей красоте и богатству отделки стал вполне сопоставим с Храмом, воздвигнутым некогда царем Соломоном, не помогли Ироду снискать ни прощения, ни, тем более, симпатии народа.
Когда стало известно, что тяжелая болезнь приковала царя к постели, иерусалимцы не скрывали своей радости. Вскоре после этого по Иерусалим у разнеся ложный слух о том, что Ирод, якобы, умер. Поверив этому известию, два мудреца – Иуда и Матиас – вместе с толпой своих учеников двинулись к главным Храмовым воротам и сорвали с них повешенное по приказу Ирода вычеканенное из золота изображение римского орла.
Несмотря на свою тяжелую болезнь, Ирод велел схватить мятежников и сжечь их живьем. За пять дней до смерти он велел казнить и своего сына Антипатра, так как заподозрил его в попытке бежать из тюрьмы.
Согласно преданию, перед смертью Ирод поручил своим приближенным заманить десятки юношей из знатных еврейских семей в Иерихонский цирк и казнить их там сразу после его смерти – чтобы народ плакал, а не ликовал в этот день.
К счастью, этот его план так и остался не осуществленным. День смерти Ирода и в самом деле стал днем народного ликования – никто, даже его придворные, и не думал оплакивать тирана. А между тем до разрушения Второго Храма оставалось только 66 лет.
Араб, который спас Стену
В 67 году в Иудее вспыхнуло новое антиримское восстание. Бессмысленность и обреченность этого восстания, казалось, были очевидны с самого начала.
Крохотная, не обладающая сколько-нибудь значительными природными ресурсами страна бросила вызов огромной империи, находившейся вдобавок на пике своей мощи. Римляне, привыкшие покорять куда более крупные и сильные государства в течение нескольких месяцев, а порой и недель, были абсолютно уверены, что и на этот раз военная кампания продлится недолго – тем более, что император Нерон (37–68 гг.; император с 54 года), бросил против Иудеи почти всю армию, которую Рим держал на Востоке.
Но они просчитались. Евреи снова – который раз в своей истории – доказали, что когда они сражаются за свою независимость, то способны быть куда лучшими воинами, чем хорошо обученные римские легионеры. История этого противостояния Рима и Иерусалима была подробно описана Иосифом Флавием в его “Иудейской войне”, многие страницы которой и сегодня читаются как захватывающий военно-исторический роман.
В этой войне было все: гениальные полководческие прозрения и фатальные политические ошибки; вошедший в легенды героизм защитников еврейских крепостей и раздирающие евреев политические и религиозные споры, то и дело перераставшие в гражданскую войну. История не терпит сослагательного наклонения, но и до сих пор между еврейскими историками ведутся споры о том, чем закончилось бы это восстание, если бы не внутренние еврейские распри.
Как бы то ни было, командовавший шестидесятитысячной римской армией Веспасиан (9-79 гг.; император с 69 г.) не сумел подавить еврейское восстание ни через месяц, ни через два месяца, ни через год. Уже после того, как Веспасиан был провозглашен императором, кампанию продолжил его сын Тит (император в 79–81 гг.), который в марте 70 года, неся тяжелейшие потери, наконец, подошел к стенам Иерусалима.
Римляне, как известно, обладали колоссальным опытом во взятии крепостей, превратив пролом крепостных стен и ведение городских боев в настоящую науку. Эта наука включала в себя как использование самых различных боевых машин, так и четкое знание каждым легионером своего места у этих машин, а затем и в бою, и таким образом, по сути дела, римский легион действовал как единый огромный механизм, точнее – как единая мощная боевая машина.
Однако Иерусалим был хорошо подготовлен к длительной осаде, и руководившие защитниками города Иоанн Гисхальский и Симеон (Шимон) Бар-Гиора, очевидно, рассчитывали измотать римлян, а затем с помощью смелых вылазок нанести им сокрушительный удар и заставить отойти от стен еврейской столицы. И опять-таки, не исключено, что им удалось бы осуществить этот план, если бы в городе не шли кровопролитные бои между двумя противоборствующими группировками. В ходе одного из таких боев загорелись продовольственные склады, и в результате повторились события многовековой давности – в Иерусалим пришел ужасающий голод. Каждый кусок хлеба стал дороже золота; люди ходили по улицам, шатаясь от слабости и то и дело, падая замертво. Хоронить умерших не успевали, и мостовые были покрыты трупами. Матери снова ели мясо своих умерших детей, а в народной памяти сохранилось предание, как одна некогда богатая женщина, доведенная голодом до безумия, зарезала и съела своего ребенка.