Я уходила, тихо произнося женские имена, которые будто сами собой возникали в моей голове. А еще там мелькали картинки, страшные и гадкие. Я не смогла бы снять проклятие, даже если бы сильно хотела, да и случайно увиденного в прошлом этого степняка хватило, чтобы жаждать его смерти почти так же сильно, как все его жертвы. Мерзкий тип, любящий причинять людям боль, как, впрочем, и все его родичи по мужской линии. Да, он ни одну из своих жертв не убил, но вряд ли они ему за это благодарны. Он мог бы изменить свою судьбу и самостоятельно снять проклятие, если бы понял, что за всю свою жизнь он не совершил ничего хорошего, что его порок — зло и с ним нужно бороться. Но такие как он о подобных вещах не задумываются, считая, что можно брать от мира все, ничего не давая взамен. Глупцы!
Мужик выл, кричал что-то мне вслед, но я не оглядывалась, не видела в этом смысла. Вообще постаралась сразу же забыть о нем, тем более с преступниками он связан не был. Но не потому, что верный вассал своего господина, просто ему никто не предлагал предать Джанжуура. Хрип за моей спиной подсказал, что у кого-то из моих друзей не выдержали нервы. Но и тогда я не стала оборачиваться, чтобы проверить выжил тот степняк или нет. Зачем, если он все равно одной ногой в могиле?
В зале находились: Джанжуур с сыном, Августиан, Манор и парочка телохранителей, на которых мы и провели пробный эксперимент. Он был впечатляющим: среди четырех проверяемых человек, одним из которых стал Манор, сразу обнаружился лазутчик. Кстати, именно из-за него так затянулось начало основного спектакля. Джанжуур просто не мог поверить, что в его окружении есть человек, сливающий информацию. Конечно, он тут же распорядился пытать этого охранника и, судя по его мрачному лицу за обедом, узнанное его не порадовало. Всю прогулку меня так и подмывало задать несколько вопросов, но мы ведь договаривались с Князем поговорить об этом после массовой проверки его людей.
Манор тоже имел крайне злобный вид, тому способствовало сразу несколько причин. Первая и самая главная — он не знал, что никакого волшебного артефакта нет. Я думала, он подслушивал наше обсуждение спектакля, и поэтому восхищалась его актерскими данными: тому, с каким гордым видом он возложил свою мозолистую ладонь на кинжал Князя, и с какой твердостью и уверенностью произносил слава клятвы. А потом, когда он узнал, что все это лишь наглая и хитрая инсценировка, то жутко оскорбился и, конечно же, считал виноватой меня. Вторая причина заключалась в том, что он проморгал предателя у себя под носом. Тут уж он своих эмоций не сдерживал и рвался лично вырвать кишки шпиону. Правда, поглядывал он почему-то на меня, и я даже обрадовалась, когда удалось сбежать из кабинета Князя.
Только Августиан сохранял хорошее настроение и не скрывал довольную полуулыбку. Вот что он еще задумал? Второе совещание подряд да после столь масштабной проверки я точно не выдержу.
— Леди Рибианна, мы вас уже заждались.
Кузен подарил мне хищный оскал.
— Извините, немного попугала народ в коридоре, — отмахнулась я.
Голова опять разболелась, прохладная вода, которой я успела умыться в ванной князя, помогла ненадолго. Или это у меня такая реакция на короля?
«Скорее всего, на использование чужого дара», — подсказала справедливость. Пришлось согласиться. Но от этого еще сильнее захотелось все бросить и вернуться домой. Обнять Двэйна, затискать Роберта и Даньку, поговорить с дедом. Не давала этого сделать только одна мысль — дома меня никто не ждал. Более того не факт, что он у меня еще есть, Августиан обещаниями не разбрасывался. Но семью он у меня не сможет отнять, пусть даже не пытается!
— Добавили смятения собранной информацией? — усмехнулся Августиан.
— Я госпоже не говорить о Кызыле, — тут же открестился Пазыл. — Я сам не знать о проклятии…
— Ясно. Леди решила оклеветать человека ради пользы дела, — скривился Манор.
— Что ты сказал?! — рявкнул Саид, собираясь повторно отстаивать мое честное имя с кулаками.
— Оклеветать? Вы думаете, ради правого дела я пройду по головам невинных людей? — С удивлением воззрилась на мужчину, не давая Саиду затеять новую драку. — Даже не знаю, господин Манор, чувствовать себя польщенной после ваших слов или оскорбленной.
— Если нет, то вам не составит труда развеять мои сомнения, — злился степняк. — Расскажите, например, что-нибудь о моем прошлом. И если хотя бы часть ваших слов будет правдой, я лично принесу вам свои извинения.
— А если все они будут правдой? — решила свести ненужный разговор к шутке, даже улыбнулась через силу этому неприятному типу.
— Я встану перед вами на колени, — опрометчиво пообещал степняк.
— Ваше Величество, вы не одолжите мне на время одну занятную вещицу. — Протянула руку к Августиану, тот недовольно скривился, но свою безделушку от подслушивания отдал. — Давайте отойдем к окну, господин Манор.
— Зачем? — напрягся мужчина, смотря на маленькую пирамидку в моей ладони.
— Хотите, чтобы о ваших тайнах знали все здесь присутствующие? А как же клятва, данная отцу? — усмехнулась я, поворачивая на пирамидке верхушку. Теперь нас не услышат, а я наконец-то выскажу этому неприятному типу все что накипело. — Что, тяжело быть тенью младшего брата, знать, что он занимает ваше место? Сколько раз за свою жизнь вы мечтали рассказать ему правду? Сколько раз спрашивали себя: почему так сложилась жизнь, почему отец открыл вам правду так поздно? Но чаще вас мучит мысль, зачем он вообще это сделал. Думаю, вы и сами уже догадались, что именно произошло примерно тридцать лет назад. Тогда ваш отец случайно узнал о существовании старшего сына и о том, что жить ему осталось недолго. Но он не из-за плохих вестей приказал упрятать провидца в камеру и отрезать ему язык. Нет, он понимал, что появление нового наследника — это угроза объединения степи. Поэтому он взял с вас, тогда еще молодого, амбициозного сына кухарки клятву верности, но не себе, а Джанжууру. Именно его вы клялись защищать даже ценой своей жизни. Сильная клятва, на крови, закрепленная официальной последней ведьмой. Сколько вам тогда было? Четырнадцать? Казалось бы, вот оно признание — личный телохранитель и доверенное лицо наследника. Но как быстро счастье сменилось осознанием, что вас банально использовали? Несколько месяцев?
— Семь, — хрипло ответил Манор, смотря на меня остекленевшими глазами. Он будто бы меня не слышал, а снова переживал свою личную трагедию, изменившую ему всю жизнь. — Целых семь месяцев я жил, чувствуя себя нужным, взрослым и вовлеченным в тайну. Тяжелое обучение ничуть не делало меня менее счастливым. А потом меня вызвал к себе Князь перед походом, и рассказал, что он из него не вернется, что он мой отец и я должен позаботиться о брате. Напомнил о клятве и поведал мне о последствия ее нарушения…
— Тень и верность — это ведь не приговор. Можно быть верным другом, но при этом не обрекать себя на одиночество. Подумайте, Манор, ваша жизнь проходит, а вы так и варитесь в своей давней обиде, раз за разом спрашивая себя: «А что если бы…» Не надо, живите полной жизнью, женитесь, родите детей… — договорить напутственную речь я не успела, Манор опустился передо мной на колени и приник губами к моей руке. — Вы с ума сошли, немедленно встаньте. Да-да, я понимаю, что вы всегда выполняете свои обещания, но мне этого не надо. Я вообще против унижений.
— Стоять на коленях перед красивой женщиной — это не унижение, — с горечью ответил мужчина, но с колен поднялся. Я стояла спиной к остальным, но просто физически ощущала любопытствующие взгляды и парочку ревнивых.
— Я же вам не нравлюсь? — улыбнулась Манору, стараясь отвлечь его от грустных мыслей.
— Леди, вы самая красивая женщина, которую я когда-либо видел, но все портит ваш характер. — К степняку постепенно возвращалась его вредность и меня это почему-то радовало. — Жаль, я не знаком с вашим супругом, а то с радостью пожал бы его руку — святой человек!
— Вы даже не представляете насколько, — усмехнулась я, провернула обратно вершину пирамидки и развернулась к остальным присутствующим. Все без исключения мужчины в зале задавались одним и тем же вопросом, это было видно по их глазам. «Что она ему сказала», — читалось в них. — Господа, стыдно быть такими любопытными. Подумаешь, мужчина объяснился даме сердце в любви, он же сделал это от чистого сердца, без всяких пошлостей и намеков. Господин Манор вообще на редкость честный человек.
— Ведьма, — донеслось до меня тихое и гневное шипение упомянутого «честного человека».
— Пес, — с милой улыбкой, но так же тихо бросила я через плечо.
Удивительно, я ожидала увидеть злость на лице мужчина, а обнаружила первую искреннюю улыбку. Нет, я совершенно ничего не понимаю в мужчинах. Домой, срочно домой к Двэйну, подальше от этих странных степняков, которым нравятся ведьмы.
Глава 16
В самом эксперименте мне отводилась незначительная роль: заряжать артефакт силой и всем своим видом демонстрировать колдовскую мощь. Роль артефакта играл кинжал Джанжуура. Выбор этот был сделан неслучайно, издревле в степи воины приносили клятву на оружии. Да и мне легче демонстрировать магию на лезвии кинжала, покрывая его на несколько секунд инеем перед порядком напуганной публикой. Потом Манор грубым и простым языком объяснял всем, что из-за предательства Великий Князь решил возобновить традиции предков. А именно то, что раньше клятвы верности всегда произносились в присутствии ведьм, которые своим нутром чуяли ложь. Джанжуур решил же пойти дальше, и ведьма, то есть я, наложила на артефакт проклятие, которое превращает предателей в калек. Иначе говоря, если прикоснуться к лезвию и произнести клятву верности, а на самом деле человек уже продался заговорщикам или преступникам, то его рука сразу почернеет и высохнет, а спустя всего год весь его род начнет болеть, пока полностью не вымрет.
Я была против таких жестокостей, но Манор не стал меня слушать, сказав, что мое дело сидеть и не вмешиваться. И его поддержали все мужчины, даже Саид. Друг, пусть и мягкой форме, но сказал мне то же самое, мотивируя это тем, что я плохо знаю менталитет степных мужчин, а их просто смертью не запугать. Так что я вынужденно согласилась с большинством. Кинжал специально положили на постамент так, чтобы у человек была возможность не притрагиваться к лезвию, вроде как принести клятву, но избежать проклятия. Я исходила из того, что честному человеку нечего бояться, если он всю жизнь служил верно, и для него другой путь неприемлем, он спокойно принесет и такую клятву. А вот если у кого-то в голове есть мысли о предательстве или он уже заключил сделку с преступниками, то проверять на себе действие проклятия он не захочет. В таком случае выход один — пойти на обман. К чести степняков могу сказать, что таких людей было немного. Самое интересное, мне чаще всего даже не приходилось проверять отпечаток собственной магии, я буквально чувствовала тех, кто пошел на подлог. На несколько минут этим людям казалось, что они смогли обмануть всех, и Князя, и его верного пса, и ведьму. И пусть выражением собственных лиц они владели неплохо, но взгляд их выдавал. Так что мне оставалось только еще раз убедиться в своей правоте и указать Джанжууру на лжецов. Дальше в дело вступал сам Князь и его уже проверенные люди, которы