м предстояло добиться от непрошедших испытание правды.
Понятно, что мой метод не давал полной гарантии того, что все преступники будут пойманы, а те, кого Князь распорядился пытать, действительно являлись заговорщиками. Но в короткие сроки проверить столько людей более тщательно и щадяще не представлялось возможным. Дед сказал бы, что цель оправдывает средства, а я просто примирилась с тем, что иногда подобная жестокость необходима. Достаточно было подумать, что из-за переворота может разразиться война, в которой обязательно погибнут невиновные люди, как муки совести начинали стихать.
— Кузина, я тут подумал, а не использовать ли мне ваши наработки на своих министрах? — прошептал Августиан мне на ухо. Король нагло воспользовался своим положением и теперь сидел рядом со мной.
В степи ко многим условностям и правилам относились проще. Например, у Джанжуура не было трона, он восседал на тахте, а то и вовсе возлежал на ней, если прием неофициальный. И если ему нужно было продемонстрировать свое уважение к кому-нибудь или равенство положения, то он приглашал присесть на свою тахту. Вот так мы с Августианом оказались рядышком. Если быть точной, то Джанжуур сидел посередине, справа от него стояла корзинка с наследником, а слева от Князя должна была сидеть я. Эдакая практически семейная идиллия, которая очень не понравилась моему венценосному кузену, и он со свойственной ему наглостью сел рядом со мной. Правитель степи скривился, но протестовать не стал, видимо, не все было так просто с его настоятельной просьбой разделить с ним тахту. Саиду пришлось довольствоваться местом среди телохранителей, но он это воспринял спокойно.
— Ваше Величество решил разогнать всю аристократию? Не боитесь, что у вас совсем не останется подданных с такой проверкой? — тихо усмехнулась я, стараясь незаметно отодвинуться от Августиана. Тесное соседство раздражало, а в каждом его движении или слове виделся неприличный намек.
— Намекаете, что меня окружают сплошь воры и лицемеры?
В голосе короля послышались недовольные нотки. Не понимаю я его, зачем спрашивать то, что он и сам знает? Более того, он сам и породил все это сборище раскрашенных и недалеких франтов. Видите ли, ему спокойнее спать, зная, что нынешняя аристократическая молодежь не в состоянии даже о себе подумать, не то что о заговоре против короны. Я же считала такую политику в корне неверной, потому что любой правитель нуждается в умных и преданных помощниках. У Джанжуура есть Манор и наверняка несколько князей, в числе которых и Саид. А у нашего короля только мы с Двэйном и то ненадолго, потому что Августиан совершенно не умел ценить близких ему людей.
— Как можно, Ваше Величество, я всего лишь хотела сказать, что окружение любого человека формируется исходя из его характера и привычек. И правители не исключения, кому-то хвалебные оды слушать приятнее, чем неприкрытую правду.
Мне бы промолчать, но когда еще представится такая возможность уязвить Августиана.
— И в чем же ваша правда, леди Рибианна?! — холодно спросил кузен.
— В том, что не все продается и покупается, а человек тем и отличается от животного, что должен уметь сдерживать свои желания, особенно если они кому-то причиняют боль…
— Анна, ты сейчас договоришься, — зло прошипел мне на ухо король.
— Не надо приписывать мне ваши домыслы, дорогой кузен, — ехидно ответила я и практически сразу о нем забыла, потому что в дверь вошел тот самый садист, с которым мне не повезло столкнуться в коридоре.
Странно, я была уверена, что он не рискнет войти в этот зал. Мужчина явно волновался, но стоило ему увидеть меня, как его глаза опасно полыхнули одержимостью. Неужели он решил, что с моей смертью исчезнет и проклятие? Не понял, что оно бессрочно? Или ему просто захотелось убить одну конкретную ведьму, пусть и ни в чем не виноватую?
Я пристально следила за степняком, пытаясь понять, что он задумал. Манор разразился своей речью, а мне срочно захотелось встать и спрятаться за Саида. Глупо, но мне почему-то стало страшно. И даже знание о том, что всех проверяемых обыскивали на входе и отбирали у них любое оружие, меня не успокаивало. Взгляд сам собой упал на мнимый артефакт, и мы со степняком дернулись одновременно. Он к кинжалу, а я с одним желанием — спрятаться. Только я катастрофически опаздывала, все же вскочить с низкой тахты это полдела, а надо было еще убежать. Сколько нужно времени матерому воину чтобы схватить кинжал и бросить его в жертву? Оказалось, очень мало. От страха отвод глаз окутал меня сам собой, а нога зацепилась за ковер…
Мое падение совпало со звуком удара — это кинжал воткнулся в спинку тахты. Все действие заняло несколько секунд, для меня томительно длинных, а для остальных наблюдателей практически мгновение. Степняк бросал кинжал прицельно, он никак не ожидал, что в последний момент жертва просто исчезнет. Возможно, поэтому его рука немного дрогнула, а может, и нет, но лезвие задело плечо Джанжуура, прежде чем впиться в тахту. Надо было видеть лица всех участников этой мизансцены: страх в глазах Манора, гнев Князя, растерянность Августиана, злость и разочарование несостоявшегося убийцы. Прав был Саид, когда говорил, что степняки не боятся смерти, этот мужчина прекрасно знал, что его ждало в будущем, и расстраивался только из-за того, что не смог меня убить.
В следующую минуту все закрутилось: смешались крики Джанжуура, повелевшего схватить предателя, и Саида, который звал меня, рык Манора, бросившегося на Кызыла, топот ног телохранителей и друга. Удивительно, но «невидимость» с меня не упала, и я смогла подняться, не теряя достоинства. Сделать это пришлось быстро, чтобы меня не затоптали мужчины, хорошо еще король с Князем не спешили покидать своих мест, а то точно бы на меня наступили.
На общей арене я появилась красиво, материализовавшись рядом с Манором, который скрутил садиста Кызыла и успел ему нанести несколько ударов.
— Хорошая работа, но вот скорость реакции… — договорить я не успела, на меня налетел Саид и подхватил на руки.
— Живая! — выдохнул он мне в макушку и отнес в сторонку. — Пазыл, постой рядом с госпожой, я на минуточку отойду.
И отошел прямиком к виновнику всего этого переполоха, чтобы выместить на нем весь свой страх и гнев. Манор был отстранен, что-что, а в одиночной драке Саиду помощники точно не требовались.
— Князь Мансур, прекратите, я уважаю вашу жажду мести, но этого человека ждет палач. Если после допроса от него что-нибудь останется, сможете забрать останки себе, — проговорил Джанжуур. Он вроде бы не повышал голоса, но услышали его все, несмотря на шум в зале.
— В этом нет необходимости, — мрачно ответил Саид, пнув напоследок Кызыла и отходя ко мне. — Предлагаю сделать перерыв, леди Рибианна переволновалась и ей нужно прийти в себя.
— Это мы с вами, господа, переволновались и все пропустили момент покушения, — фыркнул раздраженный Августиан. — А моя прекрасная кузина, кажется, обо всем знала заранее. Леди, похоже, нравится выставлять нас на посмешище…
— Даром предвидения не владею, — немного грубо ответила я, не чувствуя мук совести от этой сознательной лжи. — И простите, что не стала дожидаться своего убийства, я же не знала, что вы, Ваше Величество, хотели закрыть меня своим телом. Делать перерыв не вижу смысла, время идет, а у нас еще половина обслуживающего персонала не принесла клятву. А мне, господа, хочется хотя бы эту ночь провести в своей постели. И не надо ухмыляться, преступникам почему-то очень нравится устраивать свои заговоры именно в темное время суток. Этой ночью нас пытались сжечь, а прошлой… Впрочем, неважно. Манор, вы уже вызвали лекаря? Уважаемому Князю необходимо сделать перевязку.
— Это всего лишь царапина, — скривился Джанжуур, но в пику его словам кровавое пятно на халате медленно росло.
Господи, ну как ребенок, право слово. Я уже хотела и по этому поводу высказаться, но в зал вошел лекарь. Его было легко узнать по небольшому саквояжу и пенсне.
Перевязка много времени не заняла. Кызыла увели, Манор вытащил кинжал и вернул его на место, а я немного над ним поколдовала. Но, по-моему, можно было и не стараться, после моего показательного исчезновения меня стали бояться даже больше, чем Манора.
Саид не отходил от меня, а кузен прожигал нас многообещающим взглядом, моя язвительность ему очень не понравилась. Раньше я ничего подобного не сказала бы королю, побоялась, но и у меня нервы не железные, а в последние дни столько всего произошло, что поневоле сорвешься. На свое место я садилась с тяжелым сердцем, извиниться перед Августианом у меня не возникло даже и мысли, но вот осознание того, что мои слова обязательно будут иметь последствия, давило.
— Анна, чего ты добиваешься?! — тут же прошипел кузен мне на ухо. — Заметь, я казнил людей и за меньшее неуважение к себе…
— Я всего лишь хочу, чтобы вы поняли — из меня никогда не получится фаворитка. Я не умею льстить, мне претит обман и предательство. А еще я слишком ценю себя и Двэйна, чтобы соглашаться на столь унизительную роль.
— Знаешь, Анна, вот сейчас я верю, что у вас с Саидом ничего нет, и не было. Воздержание пагубно сказывается на вашем характере, дорогая, — ехидно ответил Августиан. — А насчет унизительности мы с вами поговорим в другом месте. Поверьте, разговор будет долгим и насыщенным.
— Я намекну Князю, чтобы он прислал к вам сегодня вечером массажисток.
Со стороны мое замечание показалось бы совершенно не к месту. Но наш монарх отличался цепким умом и, судя по его взгляду, он быстро провел аналогию между собственными словами о воздержании и моими о массажистках. Да-да, его характер в последнее время тоже испортился.
Оставшихся людей проверили достаточно быстро, если так можно сказать о двух часах в напряженной и тревожной обстановке. После нападения того тайного садиста меры безопасности ужесточили, но все равно нервозность никуда не делась и все подсознательно ждали повторения. Слава богу, этого не произошло. Были, конечно, накладки, истерики, угрозы, но с оружием на меня никто не кидался. К исходу последнего часа начал капризничать Азамат, малыш проголодался, но его отец не захотел прерывать принесение клятвы и кормилицу привели в зал. Я впервые увидела эту женщину, немолодую, дородную, ее добрая улыбка согревала и успокаивала. Для кормления младенца ей отвели угол комнаты, куда перенесли низкое кресло, развернув его так, чтобы сохранить некое подобие уединения. Но и тогда Джанжуур не оставил своего сына без присмотра, встав рядом с этим креслом и не уходя до тех пор, пока кормилица не вернула ему сытого и практически спящего ребенка.