— Я выбрал, — отчитался верный телохранитель Джанжуура.
— Только одну? — преувеличенно жизнерадостно спросила я. — Мы же обсуждали трех или пятерых…
— Хватит и одной, — буркнул Манор, не давая мне развить мысль.
— Хорошо, дело ваше, — не стала я настаивать. — У меня к вам будет одна просьба, господин Манор.
— Все что угодно, леди Рибианна. И если я говорю «все» — это значит, что любое ваше пожелание будет исполнено, — склонил голову в легком поклоне Манор.
— Мне некогда, да и не хочется возиться самой с продажей наложниц покойного советника, вы не могли бы взять этот вопрос на себя? Или поручите какому-нибудь надежному человеку.
— А что, князю Мансуру вы, леди Рибианна, доверять перестали? — не удержался от ехидства Манор.
— Я слишком дорожу нашей дружбой с Саидом, чтобы оскорблять его чувства такой просьбой. Но я могу обратиться к князю Джанжууру, если вам, Манор, неохота заниматься этим делом.
— Я обещаниями не разбрасываюсь, — раздраженно ответил мужчина. — Все будет сделано. Детей вы тоже решили продать?
— Нет, они не виноваты в том, что бывший советник заигрался. Так что дети останутся свободными людьми, осталось придумать, куда их определить на воспитание. У вас же в городе нет приютов для сирот? — спросила я.
— У нас о детях обязаны заботиться родственники, но по факту многих сирот просто выгоняют на улицу или продают. Везет тем, кто попадает к ремесленникам, впоследствии они могут выкупить свою свободу и уйти из гильдии, — пояснил Саид.
А у меня появилась мысль о том, что я попрошу у Джанжуура. Подарок в виде дома — это замечательно, но жить в нем я все равно не собиралась, а если мы с детьми и Двэйном приедем в Камсур, проще будет остановиться у Саида. Так что место для приюта есть, а вот деньги на детей придется выделять Князю или пусть покопается в архивах покойного советника и узнает имена высокопоставленных отцов. Уверена, многие предпочтут откупиться от ненужных детей.
— У тебя дети есть?! — Манор резко обернулся к девице, лицо у него было таким зверским, что наложница побледнела и растерялась.
Я уже хотела сказать мужчине, что он неправильно начинает свои отношения с женщиной, но он сам понял, что задал свой вопрос на не том языке. Манор повторил на рамхасском, и девушка отрицательно замотала головой. Мужчину почему-то ответ не устроил, и он скривился, что-то цедя сквозь зубы. Наложница покраснела, а потом выдала целую обличительную речь, судя по ее возмущенному взору. Манора такой отпор озадачил и он, повысив голос на девушку, начал ей что-то высказывать или доказывать.
— Пойдем, мы здесь лишние, они сами разберутся.
Саид, злорадно ухмыляясь, повел меня к лестнице наверх.
— Подожди, а что случилось-то? Ты уверен, что драки не будет? — спросила я, удивляясь тому, что и другие наложницы решили покинуть все набирающий обороты скандал.
— Нет, скорее, наоборот, Манор решит доказать свою мужскую состоятельность прямо тут, при свидетелях, — рассмеялся друг.
Пока мы поднимались, Саид коротко рассказал о том, что так возмутило девушку. Оказалось, Манор в свойственной ему грубой манере высказался о том, что ему досталась бесплодная наложница, но он мужик и своих решений не меняет. На что девушка ответила, что она не дура рожать детей от всяких подлецов и прочих гадов, которые повадились ходить в гости к прежнему хозяину в надежде на бесплатную ласку его наложниц. И вообще, сам верный пес Князя не раз бывал в этом доме, но ни одна женщина не может похвастать не только ребенком от него, но просто тем, что он польстился на ее красоту. И кто здесь бесплоден, спрашивается?!
Я посмеялась над красочным пересказом Саида и тоже решила, что судьба с Манором выкинула странную шутку — подкинула ему строптивую и острую на язык девицу. А с учетом того, что Манор, как большинство степняков, не выносил скандальных женщин и вообще любых проявлений неповиновения, даже не представляю их дальнейшую совместную жизнь. Впору было пожалеть девушку, ведь ей достался грубый и агрессивный мужчина, но интуиция подсказывала, что в скором времени она из Манора будет вить веревки.
— Анна, так что ты все-таки решила делать с детьми? — спросил Саид.
— Хочу организовать сиротский приют. Мне кажется, это богоугодное дело. А на деньги, которые будут выручены от продажи наложниц, я хочу нанять учителей и другой обслуживающий персонал. Раз матери не захотели позаботиться о своих детях, то пусть хоть чем-то помогут им. Как думаешь, если я предложу вдове советника остаться в доме и стать управляющей приюта, она согласится? А еще попрошу у Джанжуура поучаствовать в финансировании первого в его стране приюта, уверена, он не откажет. Во всяком случае, я его точно уговорю.
Улыбнулась своим мыслям, представляя, как «шантажирую» Князя его признательностью ко мне и его любовью к Азамату. Да, сейчас самое время поднимать вопрос о беспризорниках и сиротах, сын Джанжуура остался без матери, а мог бы и отца лишиться.
— Не откажет, — кивнул Саид. — Знаешь, Анна, я даже не удивлен, что ты хочешь отдать свой дом и деньги абсолютно чужим детям. В этом вся ты: благородная, великодушная, честная.
— Саид, не надо приписывать мне лишних добродетелей, дом и деньги были не мои, поэтому я их с такой легкостью отдаю. Пойдем, поможешь мне уговорить вдову остаться и взять на себя бразды правления будущим приютом…
Долго уговаривать женщину не пришлось, она согласилась практически сразу. Как я и думала, ее натура не позволяла стать приживалкой даже у родных детей. Вдова рьяно принялась за свои новые обязанности, в частности мы в течение полутора часов обсуждали, что именно нужно изменить в доме, чтобы начать принимать детей. Прошлись по дому, какие-то помещения решили оставить в первоначальном виде, например, несколько просторных залов, чтобы использовать их в качестве учебных классов, какие-то разбить перегородками, делая из них жилые комнаты. Дом и так был поделен на мужскую и женскую половину, так что одной проблемой было меньше, а вот с покупкой мебели, продуктов, одежды и многого другого еще придется повозиться. Госпожа Инайя (имя вдовы я узнала совершенно случайно) сказала, что свяжется с бывшими слугами и предложит некоторым вернуться. Она вообще после моего предложения ожила, взбодрилась и почувствовала себя увереннее. А когда мы с Саидом уходили, призналась, что беспокоилась о детях, к которым все-таки успела прикипеть душой, пусть и не было у нее к ним материнской любви. Инайя искренне сокрушалась, что так и не смогла полюбить чужих детей как своих собственных. И это меня великодушной и благородной называл Саид? Нет, по-моему, именно вдова советника была святой женщиной.
Перед отъездом домой мы с Саидом опять заглянули в саджад, на этот раз друг выставил у входа своих людей и приказал никого не впускать, пока мы с ним молимся. Удивительно, но на лицах матерых вояк не промелькнуло ни одной пошлой ухмылки, похоже, в саджаде действительно не принято заниматься всяческими непотребствами. Так что в подземный ход мы спускались почти спокойно, вооружившись горящими свечами.
Потайная комната оказалась небольшой, буквально крохотной. Ее можно было бы назвать нишей, но из коридора туда вела самая настоящая дверь, а в комнатке имелась даже мебель. Сам же коридор низкой и узкой змеей вился вдаль, подтверждая мою мысль, что этот подземный ход заканчивается где-то за пределами крепостной стены. Сундучок с золотыми монетами Саид сразу же понес наверх, логически рассудив, что не стоит оставлять здесь сбережения, даже если я и собираюсь их потратить на приют, вдруг кто-то тоже догадается о тайнике бывшего советника. Я с ним согласилась, хотя в тот момент меня сильнее манил стеллаж с бумагами и книгами. Советник отличался педантичностью и аккуратностью, у меня сердце обливалось кровью, что придется изымать записи все скопом, а не в том порядке, в котором они находились здесь. Умей я читать на рамхасском, точно осталась бы в этом подземелье на несколько дней. А так пришлось тоскливо смотреть на Саида и периодически просить его быть осторожнее, когда он сваливал книги и бумаги на покрывало, снятое с тахты.
— Анна, перестань, а то я подумаю, что проще весь этот хлам сжечь, чем переводить его тебе, — остановил мою попытку сложить ровненько стопку книг Саид.
— Как у тебя язык поворачивается говорить такие кощунственные слова, — проворчала я, но в сторону отошла. На друга я не злилась, а наоборот, предвкушала долгий и плодотворный вечер. Да-да, я собиралась нагло эксплуатировать Саида и совесть меня совершенно не мучала.
Но все наши планы — мои коварные, а Саида романтические — пошли прахом, потому что нас ожидали Августиан и Джанжуур собственными персонами. Прибыли они по отдельности и очень неприятно удивились, не застав нас. Особенно злился кузен, судя по его расслабленной позе и сверкающим льдом голубым глазам. Это хорошо, что нас об их приезде предупредили еще у ворот и Саид передал архив одному из своих верных людей, чтобы тот доставил бумаги в дом через вход для слуг.
— Кузина, вы сегодня пропустили заседание совета министров, — не здороваясь начал высказывать свое недовольство Августиан. — Я поторопился к вам, боясь застать вас в болезни, а вы где-то гуляете! Как это понимать?!
— Добрый вечер, Ваше Величество, Князь Джанжуур, — намерено ткнула носом мужчин в отсутствие у них хороших манер. — Рада видеть вас в добром здравии. Простите, что вам пришлось нас ожидать, но мы с Саидом решали немаловажные дела: обустраивали быт детей советника, распорядились о дальнейшей продаже наложниц, нашли невесту Манору…
— Мы? — хищно прищурился Августиан.
— Невесту Манору? — приподнял густые черные брови Джанжуур.
— А что вас привело в НАШ дом? — закончил за меня фразу Саид, улыбаясь во все зубы и вообще имея неприлично радостный вид.
— Что?! — даже вскочил на ноги Августиан. — Анна, если ты надеешься, что я подпишу прошение о разводе, то…
— Стоп, о каком разводе идет речь? — перебила я монарха, не улавливая смысл его претензий. — Я всего лишь хотела попросить Князя Джанжуура о разрешении на открытие первого сиротского приюта в его городе, ну и назначить ему финансирование из казны. Князь, не смотрите на меня так, дети — это будущее любой нации, подумайте, какую популярность в народе вы приобретете, если возложите на себя заботу о сиротах. Да и ваша армия еще больше будет вас поддерживать, ведь воины будут знать, что в случае смерти их дети не будут выброшены на улицу и не окажутся в рабстве.