– Дохо! – крикнула она, и еще раз повторила более уверенно. – Дохо! Держи путь на север!
Если бы Свон отправилась одна, дорога до Дохо заняла бы гораздо меньше времени. Но ответственность за судьбу малыша – наследника большого состояния, на которое наложили лапу жрецы рода Бахриман, делало ее осторожной и рассудительной не по годам.
Перелетев на драконе через водную гладь (замок Леоль, оказывается, находился на острове), Свон попросила Гри приземлиться у ближайшей рыбацкой деревни.
Малыш порой жалобно пищал, потом засыпал тревожным сном. Он нуждался в молоке и чистых пеленках. Свон вслушивалась в его дыхание, боясь, что сын Леоль последует за матерью в призрачный мир.
Гри знал ближайшие земли, как своих пять когтей, поэтому приземлился не в маленькой деревеньке, а в довольно приличном прибрежном городе. В Туксе существовала всего одна центральная улица, зато там стоял ряд харчевней, предлагающих ночлег для путешественников и торговцев рыбой. В одной из них Свон надеялась получить еду и теплую воду для малыша.
Дракон высадил Свон за холмом, боясь привлечь к себе ненужное внимание. Он собирался поохотиться, но лесов, с пасущимися жирными оленями, не наблюдалось. Поэтому он пускал голодную слюну, вспоминая упитанных коров, замеченных им в часе лета от Туксы.
– Не бери с собой все драгоценности из шкатулки Леоль, – советовал Гри, наблюдая, как Свон собирается. – Мало ли желающих поживиться за счет беззащитной женщины с младенцем в руках? Двух колечек достаточно. Не торопись возвращаться, отдохни. Приходи сюда на рассвете.
Свон перекинула сумку через плечо, прижала к себе малыша и, как с горки, скатилась по крылу дракона на землю.
Гри покачал белой головой, видя, с каким трудом она поднялась на ноги. В разговоре со Свон он обмолвился о ее беззащитности, потому что не хотел лишний раз напоминать, как она выглядит. Зеркало в харчевне непременно отразит пожилую даму пятидесяти лет.
– Свон! – окликнул он ее. – Ты забыла сказать мне «Арроу».
Она оглянулась, крикнула «Арроу!» и прикрыла личико младенца от взметнувшейся пыли. Дракон растворился в вечернем небе.
До Туксы Свон добралась в сумерках. Улица озарялась светом, падающим из окон домов, и только по толпам людей, вываливающихся из питейных заведений или входящих туда, представлялось возможным отличить питейные заведения от жилищ горожан.
Зайдя в первую же харчевню, Свон отказалась от мысли остаться там. За прилавком стоял мужичок в засаленном фартуке. Его неприятное лицо с бегающими крысиными глазками, густой винный дух и запахи плохой кухни, отшибали всякое желание задержаться или проситься на постой.
В Туксе Свон обнаружила преимущества в ее нынешнем почтенном возрасте: к ней не цеплялись выпившие посетители, поэтому она спокойно вышла на улицу. Повезло только с четвертой харчевней: помещение блистало чистотой и в нем не околачивались любители крепкого пойла. Улыбка розовощекой полногрудой молодки, вышедшей навстречу, окончательно убедила ее в правильности выбора.
Криста, так звали внучку хозяйки харчевни «Гнездо голубки», провела посетительницу в небольшую комнату на втором этаже, где кроме кровати стоял сундук с плоской крышкой, а на нем – кувшин с водой и полотенце.
Когда в руках Свон заплакал ребенок, Криста ойкнула от неожиданности.
– Мне нужно накормить малыша. Помогите найти молока, – попросила Свон, разворачивая шаль.
– Ой, какой маленький! Это ваш внук? – склонилась над ребенком разговорчивая молодка.
– Да, его мать умерла в родах. Он ничего не ел более суток, только пил.
Криста опять ойкнула и убежала вниз. Через некоторое время в комнату вошла горбатая старуха, с трудом передвигающая опухшие ноги, и опирающаяся на клюку.
– Криста сказала, тебе нужна помощь с младенчиком? – кряхтя, она села на сундук. – Ну, покажи мне его. Не бойся. Я не только хозяйка харчевни, но еще и знахарка. У меня приличный дом. Здесь не ошивается всякое отребье в поисках выпивки и развлечений. В моей «Голубке» горячительные напитки не принимают внутрь, а растирают ими тело, коли болезнь скрутила.
Свон поднесла голенького ребенка ближе к старухе. Та, отложив клюку, потрогала его головку, осмотрела сморщенное тельце, засунула малышу в рот палец, а потом понюхала его.
– Слабый. Родился раньше срока. Близнец еще был? Последыш, значит. Трудно такого выходить, но если живой останется – на высокую ступень взойдет. Я вижу его будущее по знакам, только мне ведомым.
– Бабушка, пожалуйста, помогите, – взмолилась Свон, доставая из кармашка жилетки кольца и протягивая их старухе.
Та недовольно посмотрела на немолодую женщину:
– Называй меня Гретой. Какая я тебе бабушка?
Она взяла в руки драгоценности, взвесила их на ладони, попробовала на зуб, а потом коротко бросила.
– Жди.
В дверях Криста, столкнувшись со старухой, вскрикнула от неожиданности и едва удержала таз с горячей водой. Грета клюкой ударила внучку ниже поясницы и поковыляла прочь.
– Сейчас мы нальем сюда прохладной водички и искупаем нашу детку, – хлопотала над тазом молодка. Потрогала локтем воду, посюсюкала, беря малютку в руки, и начала купать его тельце. – У меня двое: мальчик и девочка. Большие уже.
Вскоре вернулась Грета, неся узелок, в котором обнаружились бутылочка с молоком, бурый порошок в склянке и белый камень, названный старухой «амулетом для дитятка».
Вымытого начисто малыша накормили молоком через соску, смешанным с водой и бурым порошком. Грета объяснила, что порошок она готовит сама из стосил-дерева. Это снадобье делает любое молоко пригодным для маленьких детей, даже козье или коровье. Все с умилением смотрели, как Петушок (так назвала его Криста) сосал, причмокивая, а потом качнул вспотевшей от усилий головкой, отказываясь от бутылочки, и тотчас же заснул.
Старуха попросила распеленать младенчика и, шепча, приложила амулет к покрасневшему пупку.
– Он сохранит его жизненные силы. Когда дитятко поправиться, будет здоровье приумножать. А вы следите за цветом камешка: коли покраснеет – плохо малышу, коли почернеет – смерть рядом. И не обязательно болезнь смертная. Худой человек, желающий ему зла, тоже камешком высвечивается.
Утром отдохнувшая Свон пришла к холму, где ее уже ждал сытый дракон. Рядом с его туловищем на траве были разбросаны обглоданные кости.
Гри порадовался за младенчика, который за ночь заметно окреп. А его няньку беспокоило то, что молоком запастись на долгий срок не удастся, поэтому придется часто останавливаться там, где пасутся коровы.
Проблема с молоком решилась на следующем привале. Пока Свон купала Петушка в крестьянском доме, куда попросилась на ночлег взамен на драгоценный камень, дракон притащил к месту встречи корову. Довольный своей смекалкой, он приплясывал на месте, рассказывая, что собирается таскать буренку в лапах во время перелета. И даже показал, как это будет выглядеть. Сделав в воздухе с обезумевшей от страха коровой три круга, Гри заметно утомился и отказался от своей затеи.
Однако его идея прижилась. Свон успешно обменяла корову, которую дракон отказался тащить туда, откуда взял, на малорослую козу. Весь оставшийся путь до Дохо ее перевозили в большой корзине, надежно прикрепленной к пассажирской беседке, и отпускали пастись, пока каждый занимался своими делами: Свон малышом, дракон поиском пропитания.
Только через полтора месяца их путешествие подошло к концу. В каждом селении, где путешественники останавливались на ночлег, они расплачивались деньгами, вырученными за драгоценности у одного из ростовщиков в крупном городе. Свон выбрала, на ее взгляд, не самые дорогие изделия, но полученная сумма обрадовала ее: нянька запаслась теплыми вещами для Петушка, пополнила запасы порошка стосил-дерева да набрала еды для себя и козы. Впереди их ждал горный край, где дули холодные ветра, а снега на скалистых склонах не таяли даже летом.
Расспросив местных жителей, Свон узнала ориентиры, которых им нужно держаться, чтобы добраться до крепости Дохо. Что ожидает их в северном замке графа Шовеллер, она старалась не загадывать. Все равно иного пути не видела.
Еще одно обстоятельство торопило ее пристроить ребенка – время. Свон каждый день замечала, как изменялись ее руки: они покрылись старческими пятнами и морщинами. Умываясь утром, она чувствовала, насколько тонкой и дряблой сделалась кожа лица, а некогда роскошная коса потеряла золотистый оттенок. Сколько ей еще осталось? Ответа Свон боялась.
Иногда снились кошмары: будто она лежит на снегу, где-то рядом плачет Петушок, а над ней склоняется Камиль и хищно ожидает, когда она сделает свой последний вдох. Просыпаясь в поту, Свон теснее прижимала к себе мальчика, боясь, что тот умрет вслед за ней или сгинет в людском мире, не помня своего рода. Нескрываемый ужас вызывало видение, в котором за Петром являлись жрецы. В этом сне она видела его молодым и красивым, но с холодными, как лед, равнодушными глазами.
Нет, Свон не могла допустить, чтобы из Петушка вырос второй Халид, убивающий детей и женщин! Она помнила, какие надежды возлагали жрецы Бахримана на сына Халида – он должен со временем принять сан Верховного жреца и получить власть над всеми землями, добытыми путем гибели матерей.
Глава 13
Погрузившись в раздумья, Свон не заметила, что дракон уже летел над горами. На высоте дули ледяные ветра, но Гри они не смущали. Он весело крикнул, что ему нравится здесь и даже запел какую-то драконью песню. За время путешествия дракон стал родным для Свон. Его легкий и веселый нрав не давал ей впадать в уныние. Любой его рассказ о прежней жизни обязательно заканчивался на оптимистичной нотке.
Оказывается, Гри тоже был сиротой. Свон никогда не задумывалась, как растят боевых драконов и с удивлением узнала, что будущие погонщики сами собирают драконьи яйца в местах гнездования диких ящеров. Опасная работа приносит немалую выгоду. Найденные яйца складывают в одном прохладном помещении, и, как только драконы проклюнутся, их начинают готовить к служению человеку. На каждого погонщика приходится два-три молодых дракона, но в итоге отбирается всего один – самый сильный. Едва вылупившись из яйца, они слышат свое первое «Арроу», произносимое в магическом ритуале подчинения.